«Это была часть политики (российского) правительства, – сказал мне позже Масхадов. – Из Москвы приезжали большие чиновники (особенно Березовский) с большими деньгами. Они платили выкуп, имели с ними контакты (с похитителями) и в конечном итоге добивались своей цели – дискредитации всего чеченского народа».
Откровения Масхадова по поводу связи между уплатой выкупа и наглыми похищениями только подлили масла в огонь. Через месяц, 8 декабря, у обочины шоссе неподалеку от Грозного обнаружили мешок с отрубленными головами. Это были головы четырех сотрудников британской фирмы по телекоммуникациям. Обезглавленные тела нашли еще через неделю.
«Это комедия, и она комедией остается»
Играя в Чечне в политические игры, Березовский продолжал проталкивать свои коммерческие проекты, хотя занимал высокий пост в российском правительстве. Весной 1997 года он яростно наседал на Центральный банк России – получить лицензию на сотрудничество между «Andava» и «Аэрофлотом». В марте 1997 года «Известия» дали подробный материал о переговорах Березовского по поводу приобретения «Промстройбанка» – этот банк имел отношение к мошеннику и расхитителю Григорию Лернеру, который обосновался в израильской тюрьме. (Выдвинутые «Известиями» обвинения Березовский решительно отрицал.)
Но его крупнейшей победой в ту весну стал не какой-то сомнительный московский банк, даже не контракт на управление финансами «Аэрофлота». Главным завоеванием стала нефтяная компания «Сибнефть», которую Березовский и его компаньон Роман Абрамович зарегистрировали и взяли в управление в первом туре залоговых аукционов, состоявшихся в 1995 году. Тогда компании были переданы финансистам лишь как обеспечение. Во втором туре залоговых аукционов лучшие российские мощности по добыче нефти и производству металла должны были перейти в руки финансистов официально. Предполагалось, что каждое предприятие продадут той же компании, что победила на аукционе 1995 года – в ее обязанности входила и организация аукциона во втором туре. «Сибнефть» не была исключением.
Надзор за вторым кругом залоговых аукционов осуществлял заместитель премьер-министра Альфред Кох. По его словам, в том, что организаторы аукциона становятся его победителями, нет ничего подозрительного. «Это происходит в любой развитой стране, – утверждает Кох. – И называется „underwriting“ („гарантия размещения ценных бумаг“)». Но разница между залоговыми аукционами и первоначальным предложением акций, организованным западными компаниями, такими, как «Morgan Stanley» или «Goldman Sachs», состояла в том, что это предложение намеренно было обречено на провал; таким образом, все акции оставались у организатора аукциона. Но и это не сильно беспокоило Коха. «Когда мы предоставили им (олигархам) право продавать предприятие, естественно, они говорят: „Я два года вкладывал в это предприятие свой ум, энергию и деньги. А сейчас кому-то продам? Естественно, я буду делать полный „underwriting“. Я (продам предприятие) себе самому“.
Во втором туре залоговых аукционов покупатели обычно платили на один процент больше стартовой цены; ставки были такими же низкими, как в первом круге. Потанин купил нефтяной гигант «Сиданко» по якобы рыночной цене в 250 миллионов долларов – это крошечная доля от суммы в 5,7 миллиарда долларов, которая составляла стоимость компании на свободном рынке восемь месяцев спустя. При приобретении «Менатепом» нефтяной компании «Юкос» ее оценили в 350 миллионов долларов, хотя через восемь месяцев ее рыночная капитализация составляла около 6,2 миллиарда долларов. «Мы не могли получить лучшую цену, потому что банкиры, которые берут в управление предприятие в виде залога, – не идиоты, – говорит Кох. – Они делают такую структуру рабочего капитала, у которого весь заем из их банка. Если вы бы продавали это предприятие кому-то другому, то завтра был бы начат процесс о банкротствеэтого предприятия».
Тут Кох был прав. Выжав деньги из лучших промышленных компаний России, финансовые группы, выигравшие первый тур залоговых аукционов, сделали так, что ни один из этих промышленных гигантов не обладал финансовой самостоятельностью. «Мы – сборище банкротов, – весело заявил мне в 1996 году председатель группы „Менатеп“ Михаил Ходорковский. – Вся страна – сборище банкротов». При этом посредники – не только Ходорковский, но и Березовский, и другие олигархи – баснословно обогатились.
12 мая 1997 года с аукциона продавался пакет «Сибнефти» в 51 процент. Стартовая цена – 101 миллион долларов. Организацией аукциона ведала финансовая структура Березовского, «НФК» («Нефтяная финансовая компания»); аукцион организовали так, чтобы сторонних претендентов не было вообще. Если на других аукционах участникам торгов требовалось предъявить лишь банковскую гарантию, подтверждающую наличие у них денег, в случае с «Сибнефтью» участники торгов должны были положить на счет «НФК» 190 миллионов долларов. Если претендент аукцион проигрывал, свои деньги он мог забрать только через сорок пять дней, что давало «НФК» прекрасную возможность эти деньги прокрутить. Тем не менее два серьезных претендента все-таки появилось: «Альфа-банк» и «Онэксим-банк». Альфред Кох вспоминает, как нагло действовала команда Березовского, чтобы лишить конкурентов всяких шансов.
«Например, насколько я знаю, как мне рассказывали, даже адрес в объявлении (о проведении аукциона), был указан дом, который строился, в котором ремонт шел, – рассказывает Кох. – Когда туда пришли (участники торгов) там была просто заколоченная дверь. Ну они все таки нашли (нужный адрес), пришли и их просто не впустила (охрана). А потом там (организаторы аукциона „НФК“) приняли заявку, но там нашли кучу крючков каких-то – что вот эта бумажка голубая, а должна быть желтой». «Альфа-банк» от участия был отстранен, так как якобы не представил всю необходимую документацию, отстранили и «Онэксим-банк» – якобы было нарушено какое-то банковское правило о переводе средств на депозит. «Когда я поднял этот вопрос у премьер-министра Виктора Степановича Черномырдина, – вспоминает Кох, – тот просто сказал: „Не вмешивайся“.
Цена победы в аукционе по «Сибнефти» равнялась 110 миллионам долларов, всего на 9 миллионов долларов больше стартовой цены. Победителем аукциона 1995 года и организатором аукциона 1997 года была «НФК» («Нефтяная финансовая компания»). Аукцион 1997 года выиграла «ФНК» («Финансовая нефтяная корпорация»). Никому не было известно, кто стоит за «ФНК». Березовский решительно открещивался от своей связи с этой структурой. Все знали, что он имеет отношение к организатору аукциона – «НФК», и признать, что он стоит и за победителем, «ФНК», означало бы использование своего положения в корыстных целях. К тому же Березовский находился на государственной службе и не имел права заниматься коммерческой деятельностью. Публично было объявлено, что владельцами «ФНК» являются два филиала «СБС-Агро». Но мало кто сомневался, что реальным владельцем «НФК» и «ФНК» является один и тот же человек: Борис Березовский.
«Это комедия, и она комедией и остается», – фыркает Альфред Кох. Фактически действия Березовского при покупке «Сибнефти» были так слабо замаскированы, что так и хочется еще раз процитировать Лебедя: «Березовскому мало просто воровать – ему надо, чтобы все видели, что он ворует безнаказанно».
Второй тур залоговых аукционов – это было наследие от первого срока президентства Ельцина. Анатолий Чубайс и остальные члены правительства просто выполняли договор, заключенный с олигархами о помощи в переизбрании Ельцина. Но теперь Чубайс жаждал придать российскому капитализму более цивилизованные формы.
Президент Ельцин тоже решил, что пора позаботиться о собственной репутации; возможно, после открытой операции на сердце он задумался о своей исторической роли. В марте 1997 года, после выздоровления, он вернулся в Кремль. Первым делом он решил перетряхнуть правительство, вдохнуть в него дух «реформаторства», свойственный первым годам его правления. Казалось, он намерен обуздать «капитализм для своих», изрядно запятнавший его режим. Банкир и олигарх Владимир Потанин был смещен со своего поста первого заместителя премьер-министра. Вместо него Ельцин назначил Анатолия Чубайса и другого «молодого реформатора», Бориса Немцова, губернатора Нижнего Новгорода.
Но уволены были отнюдь не все представители «капитализма для своих». На посту премьер-министра остался Виктор Черномырдин. В Совете безопасности остался Борис Березовский. Начальником ельцинской администрации стал старый приятель Березовского, Валентин Юмашев. И все-таки Чубайс был полон решимости порвать с прошлым. «Россия сегодня находится на исторической развилке между двумя вариантами капитализма, – заявлял он. – Один вариант – это олигархический капитализм латиноамериканского типа, в котором действуют рыночные механизмы, в котором свободное ценообразование, в котором частная собственность, но в котором все базовые решения государства находятся под сильным влиянием крупных финансовых и промышленных групп. Вторую модель можно охарактеризовать как народный капитализм. Экономические правила в такой системе абсолютно одинаковы для любого участника, независимо от его размера. Это также означает, что антимонопольная политика государства применительна ко всем, включая крупнейшие финансовые группы. Это означает, что государство отделено от бизнеса, а бизнес играет по правилам, установленным государством».
