Потом выдохнул и спросил:
– Все?
– Молодец, Андрюша. А теперь, пожалуйста, ради меня, помолчи, пока они не закопают могилу…
* * *
Мне сказали, что по телевизору церемония выглядела крайне благопристойно. Путин, говорят, эффектно пустил слезу, покорив сердца избирателей. Ни о давке, ни о скандале на кладбище ни один из телеканалов, разумеется, ни слова не передал. А я с тех пор вообще зареклась ходить на похороны. Хоть и чужие. Не надо мне больше такого веселья.
В чем моего друга Чубайса точно никогда нельзя было обвинить – так это в трусости.
Как только глава РАО ЕЭС узнал про мои проблемы с Кремлем, он тут же предложил:
– Хочешь, чтобы я поговорил с Путиным?
Я наотрез отказалась:
– Ни в коем случае, Анатолий Борисович, у вас у самого проблем в отношениях с ним по горло. Еще не хватало, чтобы у вас из-за меня этих проблем прибавилось. Не надо. Путин и так прекрасно меня знает, и если это его личное решение – лишить меня аккредитации в Кремле, – то вы вряд ли сможете повлиять.
Тем не менее Чубайс, без всяких просьб с моей стороны, позволял себе такие штучки, как аккредитацию меня от РАО БЭС на те путинские мероприятия, в праве освещения которых мне отказывал Кремль.
Так, после вышеописанного случая с похоронами в Питере, он преподнес большой сюрприз кремлевскому пулу во время поездки Путина в Благовещенск, провезя меня туда контрабандой.
Часов в семь утра, за три часа до вылета чубайсовского самолета, мне на мобильный позвонил пресс-секратарь Чубайса Андрей Трапезников и выпалил:
– Слушай, мы тут подумали: раз тебя Кремль отказался аккредитовать в Благовещенск, значит – мы сами тебя туда привезем. Чубайс будет участвовать в президентских мероприятиях, и я смогу тебя туда аккредитовать Представляешь, как смешно будет, как кремлевские удивятся!
Мне тоже показалось забавным ради этой авантюры прокатиться на самолете восемь часов в один конец.
* * *
В Благовещенске я сразу же созвонилась по мобильнику с Еленой Вадимовной Дикун из Общей газеты, которую на этот раз чудом не отлучили от президентской поездки, и она только что успела побывать с Путиным еще и в Северной Корее. Приехав к ней в гостиницу, я обнаружила кремлевский пул в состоянии полного морального разложения. Традиционные поиски корреспондентом Московского Комсомольца Александром Петровичем Будбергом местного стриптиза казались уже верхом морали. Потому что Татьяна Аркадьевна Малкина из Времени новостей на глазах у изумленной благовещенской публики пыталась вывести остальных девушек кремлевского гарема на трассу следования президентского кортежа, чтобы помахать рукой Путину, когда он будет проезжать мимо: Девочки, пойдемте, надо поприветствовать Владимира Владимировича! Ему ведь будет приятно…
Мое внезапное появление спровоцировало среди коллег-журналистов дурно сыгранную немую сцену. Я уж не говорю о президентском пресс-секретаре Громове, у которого, когда он встретил меня на президентском мероприятии, лицо перекосило как от внезапного флюса.
И только Дикун, увидев меня, бросилась мне на шею и, по аналогии с нашими лондонскими приключениями, закричала:
– Ура! Трегубова приехала! Значит, пойдем есть в китайский ресторан!
И, разумеется, именно туда мы немедленно и отправились. Оставив добропорядочных коллег приветствовать Владимира Владимировича.
Ни лобстеров, ни крабов, ни даже соуса чилли в отличие от нашего любимого лондонского ресторанчика (время для ужина в котором Путин во время своей первой зарубежной поездки любезно освободил нам с Дикун в британской столице, лишив аккредитации) в Благовещенске нами обнаружено не было. Но зато жареный папоротник и свинина по-сычуаньски оказались отменные.
* * *
А выйдя после сытного ужина на набережную Амура и разглядывая далекий китайский берег, мы сразу же нашли себе и десерт: прогуливавшихся под ручку, словно Мао и Сталин, Владимира May (главу правительственного центра экономических реформ) и Андрея Илларионова (помощника президента по экономическим вопросам).
Я радостно подошла к May:
– Володя, как хорошо, что я вас здесь встретила! Объясните мне, пожалуйста, что там за скандал вышел с вашей цитатой, которую я использовала в своей статье? Почему президентский пресс-секретарь заявляет мне, что якобы вы ему поклялись, что ничего подобного не говорили?
Речь шла о моем репортаже о первой поездке Путина за рубеж (в Англию, Белоруссию и Украину). Так вот, May еще в Москве, когда мы с ним вместе стояли под воротами Внуково-2 и ждали, пока нам откроют, честно признался мне, что ни в минском, ни в лондонском визите Путина нет абсолютно никакого экономического содержания.
– Это, знаете, как в Блудном попугае: Пролетая над Таити… – образно разъяснил руководитель центра реформ смысл президентского вояжа.
И именно эта цитата известного экономиста сильно не понравилась Кремлю.
И вот, в Благовещенске, на берегу Амура, May жалобным голосом поведал мне жуткую историю:
– Да вы просто не представляете, как они все на меня накинулись и начали прессовать! Зачем вы это ей сказали?! И потребовали, чтобы я заявил, что я этого вообще вам не говорил…
– Кто конкретно на вас накинулся, Володь?
– Ну какие-то там люди из пресс-службы… Я же их не знаю никого… Ну вот, например, этот, как его… Громов?
– Слушайте, да почему же вы позволяете себя так унижать?! – не выдержала я. – Вы – экономист с мировым именем, и позволяете ничтожествам, которых вы даже фамилии припомнить не в состоянии, диктовать себе, что вам говорить, а что нельзя?! У них же у всех вместе взятых там серого вещества меньше, чем у вас!
May нервно молчал, нахохлившись, точно симпатичный блудный попугай.
А потом грустно и примирительно попросил:
– Ну вы тоже поймите меня, в каком я положении оказался… Я же не политик, я не знаю, как с ними обращаться…
Я немедленно простила его – тем более что May умудрился тут же растрогать меня чуть не до слез: попросил у меня напрокат мобильный и принялся звонить маме в Москву.
– Понимаете, у моей мамы давление повысилось… Я должен ее успокоить, что со мной все в порядке…
Ну как можно было дольше злиться на этого доброго, растерянного, несчастного человека? Я примирительно перевела тему на только что завершившийся визит Путина в Северную Корею, очевидцами которого стали оба наши с May спутника: Андрей Илларионов и Елена Дикун.
* * *
В Корее Путин, по уже отработанной схеме, собрал кремлевский пул на ужин и взял со всех журналистов обещание не писать ничего плохого, критического о нашем партнере -Северной Корее. По крайней мере – во время визита. И абсолютно все мои коллеги согласились сыграть по продиктованным президентом правилам: об увиденном в голодной тоталитарной Корее кошмаре не было написано ни строчки.
Зато Андрей Илларионов по время нашей прогулки по Амуру рассказал мне такое, после чего даже Путин мог показаться демократом.
– Представьте себе, – ужасался очевидец Илларионов, – на обочинах улиц – многотысячная ликующая толпа людей, которых вывели приветствовать Путина. А я специально заставил остановить машину, чтобы на них поближе посмотреть. И, как вы думаете, что я увидел? Там оказался абсолютно четкий механизм, я бы даже сказал – машина принудительного ликования людей. В передних рядах стояли те, у кого еще есть силы достаточно живо изображать ликование: громко кричать, высоко подпрыгивать и сильно-сильно размахивать руками. Но силы у них довольно быстро кончались, голод ведь в стране все-таки, и как только кто-то начинал более вяло подпрыгивать – его тут же начинали колоть и бить специальными палками сотрудники госбезопасности, стоящие за каждым из них во втором ряду. И когда Путин, проезжая, слышал радостные крики простых северокорейских граждан, то некоторые из этих криков были исключительно криками боли – из-за избиения этими ужасными палками. А тому, кто уже вообще больше не мог двигаться, просто давали сзади по голове, оглушали и, чтобы не тратить на него лишнего времени, за ноги отволакивали прочь – туда, где с проезжей части не видно лежачее тело. А на его место немедленно ставили другого, свежего, ликующего гражданина из специального резерва. И я все это видел своими собственными глазами! – клялся президентский советник.
По словам Илларионова, в квартирах обычных северокорейских смертных строго запрещается иметь даже телевизор (Путину на заметку: этот способ еще более эффективен, чем ликвидация телеканалов). Есть только радио: причем не нормальный радиоприемник, а такой же, как был в Советском Союзе, с официозным каналом на кнопке.
– А Интернет там установлен, как мне сказали, только у одного члена политбюро – по специальному разрешению главы Северной Кореи, – ужасался путинский помощник. Ленка Дикун подбавила красок:
