Сегодня «императрица» Мария ведет безуспешную борьбу с судебными инстанциями Российской Федерации за справку об официальной реабилитации Царской семьи как пострадавшей от незаконных политических репрессий. Борьба эта более чем лукава. Во-первых, Царь и его семья, а равно и верные их помощники-слуги канонизированы Русской Православной Церковью, и мы молимся перед их святыми иконами. Говорить о необходимости реабилитации в данных обстоятельствах нелепо и странно, но за всем этим скрываются очень подозрительные интересы этой «озабоченной светлой памятью о государе» публики. Нынешнее государство отказывает в реабилитации под разными предлогами, свидетельствуя о своей осознанной преемственности к узурпаторам власти — большевикам. Бог шельму метит. Вот, казалось бы, и славно, расскажем об этом людям. Но «кирилловцам» это сейчас уже не интересно. Куда интереснее все же выклянчить справочку, чтобы уже с ней на правах ближайших родственников и потомков предъявить «заевшимся» европейцам права на часть собственности, отошедшей в некоторых странах невесть кому, но ранее принадлежавшей Российской Короне. Поначалу планируется сутяжничество в ряде европейских стран, где законодательство позволяет надеяться на «хороший укус» от сладкого пирога престижной недвижимости, о России речь пока и не ведется. Но наши чиновники не так просты. Сам прецедент может иметь непредсказуемые последствия. В одном из последних интервью в «Российской газете» от 15 марта 2007 года, в трагическую 90-летнюю годовщину отречения святого Императора Николая от Престола во Пскове, «императрица» Мария уже говорит о том, что государство могло бы сделать реверанс в ее сторону и символически компенсировать ей потери Императорского дома в России. Неужели она не понимает, что даже символическая компенсация может стать толчком к таким непредсказуемым событиям? Неужели она не догадывается о том огромном количестве заинтересованных лиц и организаций, которые просто «загрызут» Россию своими имущественными претензиями? Достаточно только повода, малюсенького «символического» прецедента.
Как мы все прекрасно понимаем, сама проблема эта, занимающая умы Марии Владимировны и, вероятно, ее уже повзрослевшего сына, «космически» далека как от забот о светлой памяти последнего святого Государя и его родных и близких, так и от забот о будущем нашей многострадальной России.
Нравственно, религиозно и исторически многие «земские» заблуждения патриотической общественности можно и понять, и в ряде случаев оправдать. «Кирилловщина» есть полное затмение религиозного и национального сознания. Это нравственно ущербное, религиозно не совместимое с православной совестью и истинно русскими национальными преданиями, исторически убогое, опирающееся только на петербургский период движения, исторически уже обреченное и слепое следование закону императора Павла с поправкой его сына Александра. С 1820 года в эмиграции и в современной России, после того как рухнуло Царство, есть, конечно, упрямый и ограниченный буквоедческий талмудизм, при котором не учитывался духовный фактор, без чего восстановление Трона невозможно.
При Православном Царстве в условии особой духовной атмосферы Трон был оберегаем от морального вырождения династии молитвами святых и самим духовным строем этого Православного царства. После крушения исторической России такой атмосферы нет. Нельзя или, по крайней мере, крайне опасно применять Закон о престолонаследии умершей империи механически. Закон этот, считая от поправки Императора Александра, не продержался в России и сотни лет. Уповать на него в деле возрождения исторической государственности крайне нелепо.
Не впадая в крайности политического славянофильства, его негативную оценку петербургского периода нашей истории, все же отметим, что именно тогда был постепенно сломлен исторически сложившийся генетический код русской цивилизации, созидавшийся под скипетром Государей Московских!
Еще раз о законе престолонаследия
Адепты кирилловской линии в любых спорах о престолонаследии стращают оппонентов «священной коровой» Закона о престолонаследии Императора Павла, о котором мы уже говорили выше. А сейчас уделим ему более пристальное внимание. При всем уважении и почитании этого монарха необходимо указать на то, что его закон в настоящее время не может иметь абсолютно никакой силы. Мы уже отмечали, что монархическое государство Российское, коему этот Закон и принадлежал, как Атлантида погрузилось в пучину истории. Делать вид, что ничего не произошло, продолжать реанимировать законодательную базу исторической России, значит, игнорировать небывалую в мировой истории духовную катастрофу христианской русской нации, значит, не извлекать никаких уроков из этой национальной трагедии.
Но есть еще и другая сторона вопроса. Скажем и о том, что после российской катастрофы лучшие умы в России и в Зарубежье согласно увидели корни зла именно в Императорском периоде российской истории, когда после Петровских реформ, а в особенности в послепетровское время, отмеченное засильем неметчины, на верхних этажах российской власти был надломлен генетический код Русской православной цивилизации. Верные паладины Святой Руси были глубоко убеждены, что воскресение России по необходимости будет происходить с учетом того неоспоримого факта, что государство Российское должно возрождаться на своей исконной, киево-московской основе, заложенной святыми князьями и Царями Московскими. Уже в силу одного этого законы времен империи не могут считаться безусловным юридическим авторитетом в вопросе возрождении монархии в России. Павловский Закон, вне всякого сомнения, сыграл свою положительную роль в деле укрепления Российского престола, однако Закон этот создавался в совершенно определенную историческую эпоху и отражал в себе всю ее неоднозначность.
Например, в 1797 году, когда Павел Петрович учредил Закон о престолонаследии, православных монархий практически не существовало (исключение — Черногория). Император не желал чрезмерно усложнять для членов Династии, стоящих более отдаленно от наследования престола, браки с германскими Принцессами протестантского вероисповедания, которые могли не захотеть перейти в Православие. Надо заметить, что такие браки противоречат Православной вере нашего народа, а потому они должны были вообще исключать вступающих в них из членов Императорской фамилии, не говоря уже о недопустимости рассматривать подобные семьи в качестве, пусть и потенциальных, претендентов на Российский Трон.
Интересно, что в данном вопросе Император пошел на уступку человеческому желанию иметь иностранную жену, пренебрегая церковными уставами, но он же ни в коем случае не желал отступить от буквы чуждого нам немецкого правила мнимого равнородства и даже в мыслях не допускал возможности вхождения на равных в Императорскую фамилию представителей русской аристократии. Неужели же дело в том, что Павел так боялся дворцовых переворотов и клановых «разборок» дворянских семей у Трона? Да, история знает тому немало примеров. Но ведь можно было эту проблему снять в рамках все того же Закона, просто встав на почву чисто русской традиции и закрепив ее юридическим документом, чего сделано не было. Более того, подобная историческая несправедливость в отношении природной русской аристократии усугубилась прискорбной поправкой, которую внес в Закон о престолонаследии Император Александр I в 1820 году.
По этой поправке только чада от равнородных браков имели право на престолонаследование. А такими браками стали считаться, в точном соответствии с исключительно немецкой традицией, только браки между лицами, принадлежащими к владетельным домам. Легко же было немцам искать себе невест среди многочисленных владетельных фамилий Священной Римской империи германской нации. Ведь этих «брауншвейгских мюнхгаузенов» было что мух в жаркое лето. По количеству владетельных домов с немцами могли соперничать только грузины, где любой владелец шалаша, обмазанного кизяком, считал себя князем.
Несомненно, домишки у немецких благородных особ были поприличнее грузинских, но вот фамильные земли — столь же малы. При оплошном плевке с попутным ветром можно было запросто попасть в напудренный парик своего не менее владетельного соседа.
Не чудовищно ли, что потомки славных Рюриковичей и Гедеминовичей по этому закону признавались неровней мелкотравчатым немецким курфюрстам, не обладавшим ни равной перечисленным фамилиям древностью, ни их безусловной исторической славой? Более того, получалось, что наши Московские Цари, выбиравшие себе жен из среды русского боярства, вступали как бы в морганатические браки, рождая ублюдочное потомство, вроде бы и не законно, с немецкой точки зрения, занимавшее затем отчий Трон.
