Документы «целевой комнаты» подтвердили большую часть полученной от «банановой королевы» информации. Отдельные неточности были неизбежны, при ее статусе агента: она никогда не бывала посвящена в подробности операций, в отличие от штатных сотрудников КГБ. Тем не менее ее рассказы о взаимоотношениях потсдамской штаб-квартиры Управления контрразведки группы Советских войск в Германии, Особого отдела Управления в Карлсхор-сте и аппарата КГБ в Карлсхорсте под управлением Питов-ранова оживили и расширили картину информации, полученной в туннеле[650].
Жизнь военной контрразведки в Карлсхорсте в 1955— 1956 годах, судя по рассказам «банановой королевы», назвать скучной никак нельзя. Любой инцидент, каким бы он ни был малозначительным, должен был быть расследован, и «банановая королева» участвовала во многих подобных операциях. Например, один старший лейтенант, отправляясь домой в отпуск, вез с собой, по словам проводника, сорок золотых часов. Военная контрразведка немедленно заподозрила шпионаж, и в дело вмешалось потсдамское Управление контрразведки. Лейтенанта сняли с поезда и допросили, но ему удалось убедить всех, что он купил часы (не золотые) на сэкономленные деньги и хотел перепродать их в СССР. В другом случае возникло подозрение в умышленном отравлении советских военнослужащих подрывными элементами или с помощью воздушных шаров, посланных американцами. Однако оказалось, что солдаты заразились бешенством от лисы, которую они убили и съели[651].
Рассказывая об Особом отделе в Карлсхорсте, «банановая королева» не раз упоминала о так называемом ею самой агентурном отделе, подтверждая донесения о том, что УКР группы Советских войск в Германии проводит активную контрразведку против операций западных спецслужб по привлечению советских военнослужащих. Хотя временами советской контрразведке запрещалось проводить агентурные операции в Западном Берлине и Западной Германии, в 50—60-х годах это было обычным явлением[652].
Наиболее интересным для БОБ было участие «банановой королевы» в операции шаталовского 00, касавшейся расследования дела капитана Евгения Несветайло, офицера разведки, служившего в Карлсхорсте. Она познакомила сотрудников БОБ с почти хрестоматийным примером того, как военная контрразведка КГБ проводила операцию против офицера военной разведки. Этот офицер был заподозрен в двойной игре, так как был на редкость удачлив. Его операции всегда проходили без сучка и задоринки, и все же начальство смущали его внебрачные связи. В своей операции контрразведка использовала несколько информаторов, которые работали с Несветайло. Но тут потребовался агент, который мог бы установить близкие отношения с подозреваемым. «Банановая королева» подошла как нельзя лучше.
Как переводчица советских советников в Народной армии ГДР (ее прикрытие) она была представлена Несветайло, ибо знала немецкий и могла играть роль его жены во время встреч с агентами на конспиративных квартирах в Восточном Берлине или в поездках по Западной Германии. Во время одной такой поездки Несветайло вышел на контакт с девушкой-радиооператором из отдела разведки, которую надо было по каким-то причинам вывести из игры и переправить в Восточную Германию. Ей сказали, чтобы она уничтожила радиопередатчик, и Несветайло вместе с «банановой королевой» переправили ее в Карлсхорст. «Банановая королева» должна была сообщать в Особый отдел о действиях Несветайло во время операций. Однако в апреле 1956 года 00 решил· вывести «банановую королеву» из операции Нетсветайло, потому что ее связь с сотрудником американской военной разведки стала важнее для 00. Чтобы разыграть все так, как запланировал 00, некий информатор должен был доложить в отдел о парочке, танцевавшей в восточноберлинском ресторане[653]. Несветайло, не имевший подозрений в отношении связи «банановой королевы» с Особым отделом, был примерно наказан за недостойное поведение в общественном месте, и все закончилось соответствующей записью в его деле.
Однако не всегда работа военной контрразведки КГБ была такой мирной. Кондрашев вспоминает о деле, в котором управление в Потсдаме и аппарат в Карлсхорсте объединили усилия в операции против западной разведки, пытавшейся завербовать советского военного шифровальщика. В этой операции Кондрашев, готовивший ее, работал вместе с заместителем начальника управления, контролировавшим оперативников. Заслуживавший доверия офицер был подобран и натренирован на роль шифровальщика. Его перевели в военное учреждение и посадили в комнату со специальным оборудованием. Конечной целью операции была передача военной дезинформации, а вся операция получила одобрение начальника Генштаба Советской армии М. В. Захарова. Кондрашев вспоминает, что управлению контрразведки удалось подставить «шифровальщика» то ли американской, то ли английской разведке, однако советские сотрудники никак не могли или не хотели подобрать добротную военную информацию, чтобы прикрыть дезинформацию[654].
Еще один аспект деятельности КГБ занимал БОБ в середине 1950-х годов. Это была работа эмигрантского отдела аппарата в Карлсхорсте, самого многочисленного в аппарате и ответственного за внедрение в эмигрантские организации в Западной Германии и послевоенной Западной Европе. Со времен русской революции и исхода тысяч людей, которые считались врагами молодого Советского государства, служба госбезопасности была постоянно озабочена угрозой их антисоветской деятельности. С новой послевоенной волной эмиграции эта озабоченность вновь и несоизмеримо усилилась, особенно по причине того, что КГБ было хорошо известно о поддержке многих эмигрантских организаций Центральным разведывательным управлением США. В результате вербовка информаторов в этих организациях стала едва ли не главной целью КГБ в Карлсхорсте.
Довольно часто завербованные КГБ агенты сами обращались к западным властям. Других раскрывали агенты западных спецслужб, работавшие под прикрытием этих организаций. Превращая этих агентов в двойников, БОБ направляла их усилия против их советских руководителей и могла устанавливать начальников отделов, офицеров, работающих непосредственно с агентами, средства оперативной поддержки, а также определять цели КГБ в отношении конкретных групп или отдельных лиц[655]. Агенты-двойники рассказывали, как беспокоила КГБ политическая и пропагандистская деятельность ЦРУ в эмигрантской среде. Противодействуя этой деятельности, КГБ концентрировал свои усилия на контактах с руководством организаций и учреждений, поддерживаемых ЦРУ. БОБ всегда изумляло, с какой готовностью аппарат КГБ в Карлсхорсте шел на риск ради встреч с такими людьми и их вербовки в Западном Берлине.
Любимым местом для проведения оперативных мероприятий был советский военный Мемориал в Тиргартене. Сектор, правда, был английским, однако охраняли Мемориал советские воины, поэтому территория вокруг него считалась безопасной для первичного контакта с кандидатом из эмигрантов. Но сначала надо было сломать лед недоверия и подготовить человека к вербовке, только потом офицер разведки и его потенциальный агент выходили на незащищенные территории Западного Берлина, например, в Ботанический сад или в кафе и рестораны. Излюбленным местом встреч был ресторан «Венский Дом», расположенный на залитой светом, модной Курфюрстендам. В некоторых случаях ЦРУ просило БОБ записывать эти встречи в Западном Берлине, чтобы идентифицировать советских офицеров и иметь представление о некоторых деталях, о которых потом можно было спросить у агента-двойника, чтобы проверить его или ее на лояльность. В других случаях БОБ просили подумать об аресте одного-двух офицеров КГБ, чтобы их можно было допросить и, возможно, склонить к невозвращению. Однако ни одного такого ареста произведено не было. Да и зачем? У офицеров были при себе официальные советские документы, и приезжали они в Западный Берлин группами по два-три человека. Кроме того, такой арест поставил бы под угрозу всю операцию с агентами-двойниками и вызвал бы солидный политический скандал[656].
В постсталинский период КГБ пытался привлечь новых агентов-эмигрантов заверениями, что советская система избавилась от прежнего зла. Это, кстати, имело широкий резонанс особенно после разоблачающей Сталина «секретной речи» Хрущева в феврале 1956 года.
Как только эмигрант был достаточно подготовлен, встречи переносили на конспиративные квартиры в Карлсхорсте. Помимо офицера, работающего с агентом, там обычно присутствовали специалисты, обучавшие его шифрованию и односторонней связи голосом. Например, офицер, занимавшийся радиопередачами, советовал агентам учиться по передачам «Радио Свобода» для советских войск в Восточной Германии».
