О Литве Сталин вспомнил не случайно. Только недавно на англо-франко-советских военных переговорах в Москве обсуждался проект маршала Шапошникова, предлагавшего направить советскую военную помощь (то есть дивизии Красной Армии) на Запад через так называемый «Виленский коридор», то есть по самому удобному стратегическому маршруту. Кроме того, в Москве стало известно, что уже в сентябре Гитлер принял срочные меры для закрепления германского влияния в Литве. Литовский посол в Берлине Шкирпа вел секретные переговоры о переходе Литвы под германский военный протекторат, причем вел успешно. Немцы уже обольщались перспективой того, что именно они вернут Литве старинную столицу Вильнюс, превратившуюся в польский город Вильно. Сталин же не хотел оказывать своему новому союзнику такой услуги: он хотел сам отдать Вильно литовцам.
20 сентября Сталин решил начать все заново, о чем через Шуленбурга и сообщил в Берлин. Гитлеру оставалось лишь согласиться. Отдадим должное Сталину: он переиграл на этот раз Гитлера. У немецкого диктатора не было другого выбора, ибо он во что бы то ни стало нуждался в благожелательной позиции Советского Союза. Начиналась долгая, а не молниеносная война — а для нее были нужны советские нефть, зерно, руда. Недаром параллельно с Риббентропом трудились немецкие торговые представители.
Взвесив все «за» и «против», фюрер решил снова послать своего министра в Москву. При этом он вознамерился обратить неприятность во благодеяние: использовать встречу со Сталиным для выяснения важных вопросов. В своих воспоминаниях, написанных в нюрнбергской камере, Риббентроп излагает эти вопросы, которые в ночь перед отлетом в Москву получил от Гитлера. Первое: прозондировать возможность превращения договора о ненападении в более тесное сотрудничество с целью заключения формального союза в будущих боях с западными державами. Второе: сохранить за Германией хотя бы часть Литвы или получить компенсацию в форме поставок сырья. Третье: выяснить советские намерения в Прибалтике, коей Сталин «собирается вскоре заняться».
Как видно, цену за свое согласие на «пятый раздел» Гитлер собирался получить немалую. Наиболее щекотливым — для Сталина — становился вопрос о возможном военном сотрудничестве Германии с Россией в конфликте с западными державами. Здесь выяснилось, что Сталин не хочет давать никаких обещаний. Правда, он облек свою позицию в такую своеобразную форму: он… похвалил Риббентропа за то, что тот не просит советской военной помощи. «Но если Германия вопреки ожиданиям попадет в тяжелое положение, то можно быть уверенным, что советский народ придет на помощь Германии и не допустит, чтобы Германию удушили. Советский Союз заинтересован в сильной Германии и не допустит, чтобы ее повергли на землю».
Эти слова Сталина звучали весьма двусмысленно: они, безусловно, могли пробудить у Риббентропа надежды на «помощь в тяжелом положении», хотя звучали отказом в военном союзе. Зато в двух других вопросах Сталин был более великодушен: отдал ему маленькую часть южной Литвы (так называемый «сувалкский выступ») за солидное денежное вознаграждение, выразил желание активизировать торговлю (не в последнюю очередь намекая на немецкие поставки для советской оборонной промышленности) и вербально согласился с немецкими предложениями говорить о плодотворном сотрудничестве в будущем. Он согласился на предложенное немцами название договора «О дружбе».
На рассвете 29-го и был подписан новый Договор о дружбе и границе, а к нему еще секретный дополнительный протокол.
«ГЕРМАНО-СОВЕТСКИЙ ДОГОВОР О ДРУЖБЕ И ГРАНИЦЕ МЕЖДУ СССР И ГЕРМАНИЕЙ
Правительство СССР и Германское Правительство после распада бывшего Польского государства рассматривают исключительно как свою задачу восстановить мир и порядок на этой территории и обеспечить народам, живущим там, мирное существование, соответствующее их национальным особенностям. С этой целью они пришли к соглашению в следующем:
Статья I
Правительство СССР и Германское Правительство устанавливают в качестве границы между обоюдными государственными интересами на территории бывшего Польского государства линию, которая нанесена на прилагаемую при сем карту и более подробно будет описана в дополнительном протоколе.
Статья II
Обе стороны признают установленную в статье I границу обоюдных государственных интересов окончательной и устранят всякое вмешательство третьих держав в это решение.
Статья III
Необходимое государственное переустройство на территории западнее указанной в статье I линии производит Германское Правительство, на территории восточнее этой линии — Правительство СССР.
Статья IV
Правительство СССР и Германское Правительство рассматривают вышеприведенное переустройство как надежный фундамент для дальнейшего развития дружественных отношений между своими народами.
Статья V
Этот договор подлежит ратификации. Обмен ратификационными грамотами должен произойти возможно скорее в Берлине.
Договор вступает в силу с момента его подписания.
Составлен в двух оригиналах на немецком и русском языках.
Москва, 28 сентября 1939 года.
По уполномочию За Правительство
Правительства СССР Германии
В. МОЛОТОВ И. РИББЕНТРОП»
Чем этот договор отличался от договора 23 августа? Различие огромное. 23 августа Германия еще не напала на Польшу, и формально Советский Союз мог с ней заключать такой пакт, не становясь соучастником, — повторяю, формально, ибо знал о предстоящем нападении на Польшу. 28 сентября все было иначе: Германия была агрессором, и СССР заключал с ней договор о дружбе! Впоследствии Сталин в специальном (и позорном) сообщении ТАСС 29 октября даже подтвердил, что, по его мнению, не Германия, а Франция и Англия начали войну! С агрессором Сталин собирался дружить, хотя и не без корысти. Секретный протокол разъяснял:
«Секретный дополнительный протокол
Нижеподписавшиеся уполномоченные констатируют согласие Германского Правительства и Правительства СССР в следующем:
Подписанный 23 августа 1939 г. секретный дополнительный протокол изменяется в п. 1 таким образом, что территория литовского государства включается в сферу интересов СССР, так как с другой стороны Люблинское воеводство и части Варшавского воеводства включаются в сферу интересов Германии (см. карту к подписанному сегодня Договору о дружбе и границе между СССР и Германией). Как только Правительство СССР предпримет на литовской территории особые меры для охраны своих интересов, то с целью естественного и простого проведения границы настоящая германо-литовская граница исправляется так, что литовская территория, которая лежит к юго-западу от линии, указанной на карте, отходит к Германии.
Далее констатируется, что находящиеся в силе хозяйственные соглашения между Германией и Литвой не должны быть нарушены вышеуказанными мероприятиями Советского Союза».
Наконец был подписан еще один секретный протокол:
«Секретный дополнительный протокол
Нижеподписавшиеся Уполномоченные при заключении советско-германского договора о границе и дружбе констатировали свое согласие в следующем:
Обе стороны не допустят на своих территориях никакой польской агитации, которая действует на территорию другой страны. Они ликвидируют зародыши подобной агитации на своих территориях и будут информировать друг друга о целесообразных для этого мероприятиях.
Москва, 28 сентября 1939 года».
Вечером 28-го состоялся пышный прием. Для гостей был сделан перерыв, во время которого Риббентроп с делегацией посетил Большой театр и посмотрел один акт «Лебединого озера» (о, этот многострадальный балет!). К утру все было готово, причем Сталин времени не терял: одновременно с Риббентропом в Москву был приглашен министр иностранных дел Эстонии Сельтер. С ним был подписан договор, разрешавший создание советских военных баз в Эстонии. Так Гитлер получил ответ на интересовавший его вопрос о советских намерениях в Прибалтике. Вскоре последовали аналогичные советские соглашения с Литвой и Латвией, ввод туда частей Красной Армии и флота. Практически начался процесс, завершившийся в августе следующего года присоединением трех республик к СССР.
На приеме 28-го не было недостатка ни в напитках, ни в тостах. Обе стороны не преминули высказывать свое удовлетворение новым договором. А ведь это был роковой договор! Он практически отдал Гитлеру всю Польшу, превратив ее в сплошной концлагерь под названием «генерал-губернаторство». Теперь в него вошли уже не только западные воеводства, но и восточные (недаром в преддверии нового регулирования тысячи польских евреев устремились на Восток — к Бугу и Сану, надеясь спастись от уничтожения).
Сталин, казалось, мог торжествовать. Но цена полученной отсрочки оказалась страшной. После 22 июня 1941 года дивизии вермахта быстро прошли через районы Западной Белоруссии, Западной Украины и Прибалтики, которые Красная Армия не успела освоить и приспособить к обороне. Еще страшнее были последствия той политической игры с Гитлером, в которую ввязался Сталин в преддверии неизбежной войны. Для подготовки к обороне было потеряно время. А его, как известно, возвращать никому и никогда не удается. Не удалось и Сталину.
