Умение искусно плести интриги, а также непомерные амбиции способствовали быстрой карьере Мартина Бормана в нацистской партии. Хотя он долгое время оставался в тени, занимая роль верного помощника, возвышение этого рядового функционера было столь стремительным, что вызывало удивление у многих его соратников. С ноября 1933 года Борман становится депутатом рейхстага. В 1934–1936 годах он руководит проведением «чистки» в аппарате НСДАП, стараясь заменить своими ставленниками «старых бойцов», чем вызвал среди них большую ненависть. Начиная с 1935 года Борману была поручена организация партийных съездов. В 1937-м он уже гауляйтер и член верховного командования СА (штурмовых отрядов).
В мае 1941 года, когда Р. Гесс отправляется в Англию, Борман становится заместителем Адольфа Гитлера по партии, а с 1943-го – личным помощником и ближайшим советником фюрера.
В самое ближайшее окружение Гитлера Борман вошел еще примерно в середине 30-х годов. Весной 1935 года он занялся любимым проектом фюрера – постройкой поместья в высокогорном районе Оберзальцберг, неподалеку от городка Берхтесгаден в юго-восточной части Баварии. Гитлер мечтал возвести в баварских горах роскошную личную резиденцию, и для разработки и осуществления грандиозного проекта требовался энергичный и предприимчивый управляющий. Борман сразу переоформил имение на свое имя, чтобы в умах немцев образ фюрера, как бескорыстного «борца за идею», не подвергался сомнению. Изначально имение Бергхоф состояло из прилегавшего к дому поля и небольшой рощи, но Борман прикупил к нему заросший лесом участок площадью десять квадратных километров и около восьмидесяти гектаров сельскохозяйственных угодий. В итоге строительства личная резиденция фюрера обрела вид тщательно продуманного горного убежища. Центральное шале, окруженное казармами на 2000 солдат охраны, было защищено пятью кольцами фортификационных сооружений. Похожий на каменный гриб Бергхоф располагался на вершине горы. В доме было тринадцать этажей, но лишь верхний находился над землей. Он состоял из нескольких огромных комнат, откуда открывался удивительный вид на окружающие горы и долины. Самой впечатляющей была громадная приемная с массивным восьмиугольным столом и панорамным окном во всю стену. 5 июля 1933 года, когда нацистские лидеры отпраздновали в Веймаре десятую годовщину первого съезда НСДАП, Борман записал в своем дневнике: «В 18.45 выехал с фюрером в Оберзальцберг». Для Бормана настал час триумфа: «Приехал с фюрером в Берхтесгаден. Новый дом фюрера, Бергхоф, готов!»
В 1938 году Борман купил для Гитлера дом в Мюнхене на Принцрегентплац – точнее, фюрер жил там на правах частного арендатора. За картины, которыми Гитлер украсил стены своего жилища, из фонда были выплачены огромные суммы. Таким образом, к весне 1936 года Борман стал личным финансовым распорядителем, управляющим по вопросам строительства и доверенным делопроизводителем Гитлера. Еще не получив официального поста, обеспечивавшего право сопровождать каждый шаг фюрера, он уже фактически осуществлял функции секретаря по всем вопросам – финансовым, хозяйственным, организационным и партийным (статус личного секретаря сохранял за собой Р. Гесс).
Борман доказал, что способен справиться с любой поставленной задачей, при этом неизменно оставаясь в тени и демонстрируя бескорыстную личную преданность. «Историю легендарного восхождения Мартина Бормана к вершинам власти достаточно полно можно проследить только по документальным свидетельствам, ибо он, следуя избранным принципам, старательно избегал громких ролей в драматичных событиях и никогда не оказывался в центре внимания широкой общественности, скрываясь в тени более крупных фигур. Он без колебаний брался за роль второго плана как на этапе своего влияния на судьбу одной лишь Германии, так и на последовавшем этапе, затронувшем уже судьбу всего мира. Фигуры, подобные ему, зачастую навсегда остаются за чертой круга, ярко освещенного прожектором истории. В народе его считали добросовестным сержантом в составе роты под командованием Гитлера; не всякий вспомнил бы даже его имя. Но в высших нацистских кругах лишь немногие решались схватиться с Борманом», – писал П. П. Павленко.
Таинственное исчезновение Мартина Бормана
Верный Борман не покидал своего фюрера до самого его смертного часа, и одним из последних указов Гитлера был назначен рейхсминистром по партийным делам (хотя ранее такой должности не существовало). С этого периода, а именно с попытки Бормана вырваться из окруженного Берлина, и начинается «белое пятно» в биографии этого высокопоставленного нациста, заочно приговоренного к смертной казни. После исчезновения Бормана первым, кто начал официально разыскивать военного преступника, был британский майор Ричард У. Г. Хортин. 18 октября 1945 года ему было поручено объявить Мартину Борману, обвиняемому в преступлениях против человечества, а также в военных преступлениях, что 20 ноября 1945 года в Нюрнберге откроется судебный процесс над двадцатью четырьмя нацистскими руководителями, в том числе и над ним. Р. Хортин отпечатал 200 тысяч листовок с портретом исчезнувшего Бормана, о его розыске постоянно напоминали радио и газеты. На поиски пропавшего нациста были брошены тысячи людей. Его искали в Германии, Италии, Испании, Австрии и Дании, но поиски к успеху не привели.
Что же произошло в самом конце весны 1945 года, когда следы второго по могуществу нациста Германии затерялись? По словам чудом оставшихся в живых обитателей бункера Гитлера, Борман хотел вырваться из столицы и добраться до группировки гросс-адмирала Карла Дёница, которого фюрер назвал своим преемником. Идею договориться с русскими о беспрепятственном выходе из столицы в обмен на сдачу рейхсканцелярии он сразу отбросил как явно бесперспективную: советская армия слишком успешно наступала, и ее командование могло требовать только безоговорочной капитуляции. Утром 1 мая 1945 года Борман предложил всем, кто оставался в бункере, свой план прорыва. Многие сочли этот план безумным, но нашлись и те, которые все же решили рискнуть и попытаться избежать плена. Среди них были такие одиозные фигуры, как руководитель гитлерюгенда Артур Аксман, секретарь ставки и ближайший помощник Гитлера Науманн, личный врач фюрера, доктор Л. Штумпфеггер, шофер Гитлера Эрих Кемпке и его личный пилот Ханс Баур. Беглецам удалось добраться до моста Вайдендамм, где, по словам очевидцев, и погиб Борман. У моста ожесточенно сопротивлялось наступающим советским войскам танковое подразделение СС. Видимо, под его прикрытием Борман и собирался перейти реку.
Как позднее рассказывал Э. Кемпке, Борман продвигался сразу за головным танком, который взорвался от прямого попадания. Этим взрывом якобы и накрыло верного соратника фюрера, а Кемпке отбросило в сторону, после чего он потерял сознание и больше ничего не видел. Затем, правда, шофер Гитлера добавил, что заметил обожженное тело Бормана и посчитал его мертвым. Совершенно иные показания на Нюрнбергском процессе дал А. Аксман. Он утверждал, что танк действительно взорвался, его, Аксмана, отбросило взрывной волной, но он нашел укрытие в воронке от бомбы, где оказались пять человек из группы прорыва, в том числе и легкораненый Борман. В темноте им удалось перейти мост и добраться до станции Лертер, но там они неожиданно столкнулись с патрулем русских. Все бросились бежать, и на время Аксман потерял из виду Бормана. Спустя некоторое время Аксман и его адъютант увидели за железнодорожными путями два лежащих на земле тела. По свидетельству главаря гитлерюгенда, это были Мартин Борман и доктор Л. Штумпфеггер, которые были мертвы, хотя «ни крови, ни ран заметно не было». Аксман высказал предположение, что, вероятнее всего, они приняли яд, убедившись в безнадежности своего положения. Попытки по горячим следам найти труп Бормана ни к чему не привели: останки доктора Штумпфеггера на самом деле были найдены, но второго погибшего рядом с ним опознать не удалось. Повторные попытки провести идентификацию останков оказались неудачными. Но вот что странно: на показания Аксмана в Нюрнбергском суде не обратили никакого внимания, хотя следователь, допрашивавший его (британский историк Хьюдж Р. Тревор-Ропер), был уверен, что Аксман говорит правду. Да и личный шофер Гитлера Эрих Кемпке утверждал, что Борман погиб в ночь на 2 мая, правда, не от цианида, а от попадания в машину снаряда. Создавалось ощущение, что либо судьи не поверили свидетелям, посчитав, что они покрывают Бормана, дабы помочь ему скрыться, либо были на сто процентов уверены, что Борман жив. Лишь американец Френсис Биддл вплоть до последнего момента упорствовал и предлагал отказаться от приговора и объявить, что Мартин Борман погиб. Однако в конце концов и он согласился с коллегами, осудившими Бормана на «смерть через повешение» заочно и утверждавшими, что Борман жив, он просто бесследно исчез в ночь на 1 мая 1945 года.
