Добившись ощутимых успехов, Борман трудился с еще большим усердием, надеясь в ближайшем будущем воспользоваться главным, по его мнению, достоянием своего шефа: Зиглер был вхож к Гитлеру и частенько с ним встречался. Нужно сказать, что в Тюрингию Гитлер наведывался постоянно (в период с 1925-го по 1933 год в Тюрингии состоялось тридцать три его выступления). В 1926 году сбылась давняя мечта Бормана – на одном из партийных мероприятий Зиглер наконец-то представил его Гитлеру и Рудольфу Гессу. А вскоре находившийся еще в самом низу иерархической лестницы национал-социалистов партийный работник получил приглашение на званый обед к самому Гитлеру. Первая встреча с фюрером – короткое пребывание за одним обеденным столом – привела Мартина в восхищение. «Его необыкновенный природный инстинкт психолога позволил распознать в лидере нацистов человека со сложным переплетением сильных и слабых сторон. Ораторские способности Гитлера, его умение воодушевить слушателей звучными лозунгами, увлечь своими идеями, убедить своими доводами изобличали в нем вождя. Напористость, энергичность, жажда власти вкупе с умением держать себя и действовать соответственно обстановке, быстро приспособиться к ней – Мартин присутствовал на его выступлениях перед слушателями из разных социальных слоев – обещали успешное будущее. Вместе с тем от замечательного природного чутья Бормана не ускользнули постоянная повышенная нервозность Гитлера, его неуравновешенность, резкая смена во взгляде гипнотизирующей властной жесткости, лихорадочного блеска азартного игрока и пустоты безразличия. Мартин инстинктивно почувствовал, что этот человек, умевший мгновенно покорить огромную толпу, сам не лишен слабостей. Борман не вдавался в подробности подобного анализа. Он действовал по наитию, а чутье подсказывало, что близость к Гитлеру сулит сказочные перспективы», – писал П. П. Павленко.
Осенью 1928 года Борман получил место в штабе Высшего командования штурмовых отрядов. Показателен тот факт, что несколькими годами позже, когда Гитлер организует уничтожение штурмовиков, Борман активно выступит в поддержку расправы над высшим руководством СА во время «Ночи длинных ножей» в 1934 году. Именно Борман вручит командиру личной охраны фюрера список руководителей СА, подлежащих уничтожению в первую очередь. Примерно в это же время он начинает работать в службе страхования НСДАП «Фонд пособий», получив таким образом контроль над деньгами партии. Уже в феврале 1930 года этот хитроумный нацист предпринял шаг, имевший решающее значение для его дальнейшей карьеры. Всю партийную программу страхования он полностью переориентировал на принцип кассы взаимопомощи под вывеской все того же «Фонда пособий» и существенно повысил ежемесячные страховые сборы. Гитлер издал приказ, обязавший каждого члена нацистской партии ежемесячно вносить в партийную кассу тридцать пфеннигов. В конце 1930 года при общей численности НСДАП около 390 тысяч человек это означало несколько миллионов марок в год неподотчетных денежных средств – идеальный финансовый источник в ситуации, когда Гитлеру для успеха в предвыборной кампании понадобились значительные суммы. Впрочем, предприимчивый Борман виртуозно выискивал все новые и новые источники денег. Это ему в голову пришла гениальная идея, что Гитлер имеет право на отчисления от продажи каждой почтовой марки с его изображением. Фюреру полагался небольшой процент, но марки с его портретом выходили огромнейшими тиражами, так что в сейфы нацистов потекли миллионы. Распоряжался деньгами Борман. От него зависели все руководители рейха, потому что все они нуждались в деньгах и приходили к Борману – и рейхсмаршал авиации Герман Геринг, который считался наследником фюрера, и рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, и даже любовница Гитлера Ева Браун. Борман платил вторую зарплату высшим партийным чиновникам. Все гауляйтеры получали из рук предприимчивого функционера конверты с наличными.
С тех пор в окружении Гитлера Бормана почитали финансовым магом. Умелого администратора, на практике проявившего отменные способности, его также подключили к организации нового партийного ведомства: в 1929 году Гиммлер предложил Гитлеру создать нечто вроде партийной жандармерии – охранные отряды СС. Таким образом, Борман установил личные контакты с теми, кто стоял у истоков ведомства, впоследствии наводившего ужас на всю Европу. Впрочем, он работал в СС только до середины 1930 года – наладив механизмы финансирования этой службы, Мартин полностью переключился на кассу взаимопомощи.
Однако работа в «Фонде пособий», пусть успешная, не обеспечивала Борману популярности в широких партийных кругах наравне с теми нацистскими лидерами, кто без устали выступал на многочисленных митингах и торжественных встречах. Нацистская «старая гвардия» даже не подозревала о феноменальном явлении: человек, не имевший должного образования, практически ничего не смысливший в страховом бизнесе, в сжатые сроки освоил не только прямые, но и обходные пути в новой для него сфере деятельности. «Если бы эта злобная свора сумела правильно оценить появление в своей среде фигуры столь упорной и последовательной, она бы раньше поняла, что такого целеустремленного последователя Гитлер обязательно приметит и не выпустит из поля зрения. Они же лишь насмехались над тщательно продуманной, дотошно контролировавшей все аспекты дела и плодовитой – к концу 1932 года Борман возглавлял отдел, насчитывавший более ста сотрудников, – бюрократической системой „Фонда пособий“ и не заметили, что именно такая организация дела производила наибольшее впечатление на их фюрера», – писал П. П. Павленко.
Вероятно, и в личной жизни Борман руководствовался соображениями карьеры. Во всяком случае, его женитьба в 1929 году на Герде Бух, дочери депутата рейхстага, была весьма осознанным шагом и, что немаловажно, давала возможность Борману держаться в поле зрения Гитлера. Едва только обосновавшись в Мюнхене, он выяснил, что фюрер с особой благосклонностью относится к майору времен Первой мировой войны, бывшему командиру батальона Вальтеру Буху, отпрыску весьма знатного рода, представители которого заслужили известность, занимая ответственные государственные посты. Для семьи Бух брачный союз их дочери Герды с амбициозным молодым человеком, упорно прокладывавшим себе путь к вершинам НСДАП, казался не худшей сделкой. Для Мартина же этот шаг сулил замечательные перспективы в обозримом будущем. В день свадьбы Мартина и Герды Адольф Гитлер предоставил молодоженам свой огромный лимузин и сам, лично, стал их свидетелем.
Работать непосредственно с Гитлером Борман начал, когда попал на должность штабсляйтера в бюро Р. Гесса. Он принимался за решение проблем, привлекших внимание Гитлера, гораздо расторопнее медлительного и рассеянного Гесса. Гессу полагалось присутствовать на всех совещаниях Гитлера с партийными лидерами, но вскоре он переложил эти обязанности на Бормана. С тех пор где бы ни находился Гитлер – в своем рабочем кабинете или в поездке, – без Бормана не обходилось ни одно совещание.
«Борман посвятил всего себя работе с документами, точно следуя всем приказам, старательно улавливая пожелания своего кумира и облекая их в форму лаконичных указаний. Заняв пост канцлера, Гитлер надолго сел за письменный стол, хотя ненавидел регулярную работу с бумагами. Теперь же Борман – верный, самоотверженный в работе, хорошо информированный и способный по любому вопросу дать краткое и точное пояснение (Гитлер однажды признался, что с Борманом он за пятнадцать минут успевает рассмотреть такое количество вопросов, на которое у обычного секретаря уходит несколько часов), – освободил своего господина от вороха бюрократических проблем, связанных с делами партии. Он всегда имел при себе блокнот и карандаш. Каждый приказ, каждый вопрос, каждое мимоходом брошенное замечание вождя скрупулезно записывалось. Если вдруг фюреру требовалась информация о каком-то событии или о каком-то человеке, штаб Бормана готов был даже среди ночи по любому запросу своего шефа через считаные минуты по телефону или телетайпу сообщить ему соответствующие сведения. Все предложения, все идеи Гитлера записывались в точной формулировке с указанием даты и вскоре трансформировались в четко сформулированную директиву. Запросы фюрера исполнялись чрезвычайно оперативно: например, если Гитлер проявлял интерес к какой-либо книге, в тот же вечер или – самое позднее! – на следующий день она оказывалась на его рабочем столе. Со всепобеждающей напористостью и энергией Мартин брался за выполнение заданий любой сложности. Б. фон Ширах отмечал, что Борман не расставался с блокнотом даже за обеденным столом в рейхсканцелярии, „ловя и записывая каждое слово фюрера“. На вопрос о смысле этого занятия Борман ответил, что записи служат ему путеводной нитью. „Зная, что тогда-то по такому-то поводу фюрер сказал то-то, мы можем определить правильное направление наших действий“. В дальнейшем он заносил изречения Гитлера на карточки в соответствии с ключевым словом или темой. Мнение фюрера часто менялось, и порой новые записи полностью противоречили предыдущим. Борман тут же со свойственной ему оперативностью изменял свои прежние директивы. Если кто-то позволял себе критические высказывания, рейхсляйтер НСДАП мог открыть сейф, найти нужную карточку и в доказательство правоты своих действий процитировать соответствующее высказывание Гитлера. Все знали, что фюрер был убежден в собственной непогрешимости и не прощал „заблудших“, если тем взбредало в голову настаивать на своем. Отличавшийся невообразимой трудоспособностью, скрупулезностью и феноменальной памятью, Борман за считаные месяцы сделался поистине незаменимым исполнителем воли фюрера», – писал об этом П. П. Павленко.
