Поможет ли долговой тормоз?
Важнейший предел задолженности связан с достаточной компетентностью, в сочетании с решимостью и сознанием ответственности у тех, которые определяют курс финансовой политики. Правовые конструкции для ограничения задолженности могут это поддержать, но не заменить: страны с постоянно стабильными финансами, такие как Швеция или Швейцария, не нуждаются в установлении никаких потолков для задолженностей. Но и там это не повредит. У государств – закоренелых должников, чьи элиты не отличаются соблюдением законов, всегда найдутся средства и пути для того, чтобы этот законодательный долговой тормоз работал на холостом ходу.
Очень важно уяснить логику, которая стоит за разумной политикой ограничения задолженностей. Эта логика вращается вокруг необходимого в определенной исторической ситуации первичного профицита в бюджете. Если, например, поставлена цель в течение определенного срока свести государственную задолженность до 60 % ВВП – то есть нормы Маастрихтского договора, то можно рассчитать, какой первичный профицит в государственном секторе необходим, для того чтобы достигнуть этой цели. Необходимый первичный профицит при этом тем больше, чем выше уже накопившийся уровень долга. Примерные расчеты для некоторых стран приводятся в таблице 7.3.
Таблица 7.3
Долгосрочные фискальные необходимости приведения в соответствие в отдельных развитых странах по G-20 (в % ВВП)Источник: Дойче Бундесбанк, отчет о финансовой стабильности 2011-го. При расчете этой модели предполагается, что в 2030-м уровень задолженности достигнет 60 % ВВП (в случае Японии – 80 %).
Германия, например, в 2010-м имела первичное сальдо с поправкой на конъюнктуру –0,5 ВВП. Но в среднесрочной перспективе ей требуется первичный профицит в 2 % ВВП для того, чтобы к 2030 г. уровень долга снизился снова до 60 %. Для этого необходимо (ежегодное!) улучшение бюджета за счет более высоких государственных сборов или сокращение расходов в объеме более 60 млрд €. Во Франции первичное сальдо необходимо улучшить на 6,3 % ВВП, в Италии на 3,1 %, а в США даже на 10,8 % ВВП. В сравнении с очевидными для этих стран способностями принятия решений эти плановые значения представляются утопическими, но являются лишь логическим следствием нормы, что в 2030 году снова уровень задолженности должен будет составлять 60 % ВВП.
Для понимания взаимосвязи между долями дефицита и задолженности важен вывод о том, какое влияние имеет рост экономического развития: чем выше средний темп роста, тем выше также допустимая доля дефицита, которая совместима с определенным уровнем долга. Известная Маастрихтская норма – 3 % текущий дефицит, 60 % – доля задолженности от ВВП – была рассчитана на основе предположения, что средний номинальный темп экономического роста будет составлять 5 %. Это соответствует реальному росту примерно 3 %.
Действительные возможности роста в Германии составляют на длительную перспективу 1,5 %, а это означает, что доля задолженности в ВВП повысится даже в том случае, если доля дефицита будет составлять 3 %. Применительно к долгосрочному темпу роста можно рассчитать, какая доля дефицита совместима с определенным уровнем задолженности34. При конкретных условиях роста в Германии ограничение уровня задолженности 60 % требует верхней границы для государственного дефицита 1 % ВВП35.
Закрепленный в 2009 году в Основном законе Германии долговой тормоз действует еще немного дальше. С 2016 года он ограничивает для нормального конъюнктурного положения наивысшую допустимую задолженность государства до 0,35 % ВВП, запрещает любую задолженность федеральных земель с 2020 года, однако не содержит регулирующих положений для задолженности органов местного самоуправления36.Практического подтверждения их эффективности остается только ждать. Но государство впервые создало для себя уменьшение нагрузки, поэтому на исходный 2009 год оно рассчитало особо высокий структурный дефицит, хотя речь идет в основном о конъюнктурном дефиците37. И до сих пор государство пользуется попутным ветром благоприятной конъюнктуры и связанными с ней сверхплановыми поступлениями. Структурные накопления так и не предвидятся. Скорее государство играет в обычную игру, когда оно в хорошие в конъюнктурном плане времена снижает надбавки на социальное страхование38. Но одновременно за счет увеличения пенсий для мало зарабатывающих накапливает новые структурные нагрузки на будущее39.
Многие федеральные земли уже начинают придумывать исключения из правил и определения исходных позиций, которые отодвинут необходимость консолидации по времени немного назад40. К тому же в немецком бюджетном законодательстве для государства нет возможности добиться от федеральных земель соблюдения долгового тормоза. Те, в свою очередь, могут взвалить бремя на местные власти и задолженности, на которые долговой тормоз не распространяется. Созданный в ходе изменений конституции по налоговому тормозу новый стабилизационный совет, который сменил прежний совет по финансовому планированию, также не может принять никаких принудительных мер к федеральным землям, если они не выполняют его предложения41.
Несмотря на всю эту нечистоплотность и возможности исполнения, немецкий налоговый тормоз имеет по меньшей мере психологическое значение. Практическое подтверждение пока еще нужно подождать. В общегосударственном распределении расходов и доходов федеральное государство в историческом плане имеет самую низкую долю обеспечения. Но в его руках находятся основные решения по системе налогов и сборов, и федеральные законы в основном определяют уровень и структуру расходов федеральных земель. Если сейчас федерация фактически с успехом попытается ограничить свой дефицит до 0,35 % ВВП, то это автоматически также улучшит финансовое положение федеральных земель и муниципалитетов42.
Для федерального государства Швейцарии можно показать, что достаточно солидные бюджетные хозяйства кантонов в меньшей степени объясняются частично введенным в последние годы долговым тормозом, чем строго осуществляемым уже с давних пор принципом No-Bail-Out. Это поддержало мотивацию для введения тормоза долгов и одновременно удержало уровень федерации от искушения вмешиваться в финансово-экономические дела кантонов43. В Европе же, напротив, нарушение принципа No-Bail-Out необходимо «вылечить» введением долговых тормозов.
Взгляд на отдельные страны зоны евро
Как уже было показано в главе 3, с начала валютного союза различия между странами-участницами не уменьшились, а увеличились, причем северные страны, включая Германию, и южные страны, включая Францию, развивались в разных направлениях. Всегда было ошибкой полагать, что единое экономическое пространство и единая валюта чуть ли не автоматически приведут к реальной конвергенции. Реальная конвергенция среди старых членов Европейского сообщества по доходу на душу населения, уже в начале восьмидесятых годов подошла к состоянию застоя, и валютный союз в этом ничего не мог изменить. В валютной зоне США региональные расхождения доходов еще больше, чем в зоне евро, и также длительное время стабильны. Однако при этом региональные различия по безработице меньше, а по уровню заработной платы выше, чем в зоне евро44.
Различия в экономической производительности и инновационности народных хозяйств 45 не обязательно должны отражаться в финансовой платежеспособности государственного бюджетного хозяйства и в степени государственной задолженности. Есть богатые государства с рискованной степенью задолженности (США, Великобритания) и бедные государства с низкой задолженностью и значительными достижениями в консолидации (Эстония и с недавнего времени Румыния).
В зоне евро обращает на себя внимание относительно равномерный ход различий в области производительности труда, инновационности, интенсивности экспорта, динамики цен на рынке труда, с одной стороны, и различной способности принятия политических решений в плане солидных государственных финансов, с другой стороны. Наверняка очень просто сводить эти систематические различия между северными и южными странами валютного союза к фундаментальным факторам и принимать их как неизменные социоэкономические константы. Но тем не менее эти различия существуют, и нет никакого смысла отрицать их.
Они проявляются в различном качестве результатов образования46, работы правительства и государственного управления47, в различном доверии общества к государству и его институтам и, наконец, в различных путях решать – или не решать – социальные конфликты.
