И еще раз о благородных фамилиях.
Неужели, гоняясь за буквой закона о владетельных домах, насквозь немецкого и приспособленного под исторически сложившуюся мозаику Священной Римской Империи, мы будем тупо считать, что потомки славных Великих князей Рюрикова Дома были ниже по достоинству, чем владетельная особа немецкого пошиба, у которой в некотором царстве-государстве в подданных ходили садовник да повар, а при каждом чихе его сиятельные слюни летели на крышу замка иной владетельной особы? Или нас завораживает якобы царская династия Мухранских и прочих, чьи предки, скорее всего, гордо царствовали над целым аулом и отарой овец?
Мне скажут, что я обычный националист. Да, отвечу я, позволив себе некоторое высокомерие и пренебрежительный тон. Как русский человек, я с некоторым высокомерием смотрю на всех этих мелкотравчатых немецких принцев, прошлых и современных, уровень которых ниже всяких требований серьезной имперской работы, что было известно и самим же мыслящим немцам еще со времен Бисмарка. Да, я с чувством превосходства взираю на всяких там инородных княжат и утверждаю, что великорусский земледелец и солдат был выше их по рождению одним фактом принадлежности к Великому Русскому народу. Без этого спасительного, но обязательно интеллектуально оправданного высокомерия нам нечего говорить о новой русской элите и аристократии, о Русском Троне. Мы так и будем под пятой иноземцев, меняющих наряды от генсеков и президентов до монархистов-легитимистов.
Легитимность и законничество в отрыве от вековых Церковных устоев и чисто русских монархических традиций есть худшее холопство плебеев на службе грядущего антихриста. Не забудем, что в старину в Европе значимость всех мелких немецких владельческих домов поднималась только фактом их родства с Романовыми. Сами по себе они были никем. А вот наши Рюриковичи были одной из самых древних и родовитых европейских династий. Еще в языческие времена предки Рюрика принадлежали к некой священной династии балтийских славян, которую все иные славянские племена обожествляли и чей авторитет признавался всем славянским миром Севера, да и не только славянским. Святилище бога Святовита на острове Рюген, с которым династия, начавшаяся задолго до Рюрикова времени, была связана таинственными узами, почиталось и всеми соседними скандинавскими народами. Подробнее об этом можно прочитать в работах Гедеонова и у современного историка Серякова.
Нельзя нам забывать и то, что Русский Царь должен изначально расти и воспитываться в русской семье. Русский язык должен быть для него первым и истинно родным для формирования его первичной языковой личности в рамках определенной лингво-национальной самоидентификации. При других вариантах такой человек не сможет стать истинно русским. И если в эпоху Империи, когда живо было мощнейшее поле русской традиции, когда непоколебим был авторитет Церкви, можно было надеяться, и не тщетно, на неминуемую русификацию, при наличии желания, кандидата на русский Трон из любого немецкого захолустья, то в эпоху упадка и вырождения русскому народу нужен такой верховный вождь, который сам будет более русским, чем все мы, вместе взятые, — национальные калеки, пережившие советчину. Глубинный национальный русский архетип видит Государя не иначе, как богатыря на Троне или как святого. Прилежный мещанин на Троне глубоко чужд русским представлениям о неотмирной природе монархической власти.
Справедливости ради надо отметить, что за Кириллом Владимировичем ретроспективно должна быть признана определенная правда, о которой мы уже говорили и скажем еще раз, в его политических демаршах 1922–1924 годов. Действительно, зная, что более 80 % Русского Зарубежья — это убежденные монархисты, и понимая тот непреложный факт, что монархия — это не абстрактная общеполитическая доктрина, но она должна воплощаться в конкретной личности, он лично поднял знамя Русской монархической государственности. По большому счету, тогда, по разным веским причинам, никто не решался этого сделать вот так, напрямую. И шаг Кирилла Владимировича, шаг по принятию на себя определенного служения в качестве личной ответственности за судьбу Российского Трона, стимулировал само развитие монархического правосознания в эмиграции. Вообще говоря, Великому князю стоило бы остановиться на том рубеже, когда в 1922 году он объявил себя местоблюстителем Престола, и он вошел бы в анналы отечественной истории как безусловный нравственный лидер монархического возрождения. И может быть, его прегрешения перед Троном и святым Императором Николаем были бы ему прощены. Но Кирилл Владимирович пошел дальше, и, провозгласив себя самого Императором, он не только нарушил все законы о наследии Престола, но внес пагубнейший раскол в русское монархическое движение. Будучи непризнан всем Домом Романовых, вдовствующей Императрицей Марией Федоровной, женой Императора Александра III, всеми участниками Всезарубежного русского съезда 1926 года, он фактически поставил себя в оппозицию всей правой монархической части Русского Зарубежья. Никакого Божиего промысла в самопровозглашении себя Императором увидеть не удастся даже самым отчаянным «кирилловцам», зато от ленинского «керженского» мятежного духа здесь очень много. Это самопровозглашение шло вразрез вообще со всеми традициями Русской монархической государственности и находит себе аналогии только в деятельности Лжедмитриев. Не случайно русские монархические круги после этого акта произвола сплотились вокруг фигуры дяди последнего Царя, Николая Николаевича. Пусть он также нес определенную вину за свою позицию в деле отречения Государя Николая Александровича, но зато всегда был любим армией, в том числе и за свои славянофильские убеждения.
Династия Романовых устранилась от Белой борьбы. В этом была правда. Гражданская война вроде бы не дело династии, но ведь давно не секрет, что это была не гражданская война в собственном смысле слова. Это была война честных русских патриотов с мировым интернационалом, а не с политическими противниками из другого русского лагеря. Война велась христианами против сил антихриста, против откровенных богоборцев, поэтому самоустранение династии из этой борьбы отнюдь не красило ее в глазах массы русских монархистов. Николаю Николаевичу это простили в силу его личной популярности у военных, но вот другим простить не могли. Отсюда у военной русской эмиграции, у правых кругов при всем их монархизме такое недоверие к оставшимся Романовым и к их претензиям на Трон.
И наконец, последнее для этой части. Перед Второй мировой войной правая русская эмиграция сплотилась около Владимира Кирилловича. Это был вынужденный шаг. Все понимали, что перед лицом грядущих эпохальных перемен необходимо единство и необходим символ этого единства. Справедливости ради надо сказать, что в тот самый момент Владимир Кириллович, не в пример многим иным представителям Императорской фамилии, четко и недвусмысленно исповедовал монархический идеал. Но увы — и он не оправдал надежд честных русских монархистов и своим браком с разведенной с банкиром Кирби женщиной полуеврейского происхождения, Леонидой Георгиевной, окончательно перечеркнул все надежды русских монархистов на объединение вокруг одного из возможных наследников Престола, которому уже были готовы простить грехи его деда и отца. Отныне при выборе кандидата в русские Цари наши взоры не могут вообще обращаться в сторону Кирилловичей. После всего того, что они вытворяли, начиная с Кирилла Владимировича с его революционным экипажем и не менее революционным предательством своего законного Монарха, после всевозможных нарушений царской воли последнего Императора, после совершенно преступного брака Владимира Кирилловича с женой человека, сопричастного к разрушению Русского Царства, взирать на эту фамилию как на претендентов на Святой Русский Трон абсолютно безнравственно. Этим мы попираем святую память Царя-мученика.
Принц Майкл, или обезьяний проект
В 1997 году мне уже приходилось писать еще об одном зловещем монархическом проекте для России. В частности, эта тема была освещена в альманахе «Лабарум» за 1998 год. Ей же посвящена замечательная статья В. Акунова и В. Карпеца в газете «Просветитель» за № 3 от 2005 года — издании опричного братства преп. Иосифа Волоцкого. Речь идет о том, что в кремлевских кулуарах вынашивается проект о реставрации Российского Трона под упитанный зад Майкла, герцога Кентского. Майкл Кентский официально является крупнейшим акционером международных нефтяных компаний, а неофициально занимает видное место в табели о рангах среди виднейших масонов современности. Все это делает его человеком, весьма заинтересованным в таком «аппетитном» проекте. Определенная кощунственность здесь усматривается даже на символическом уровне. По древним православным преданиям, род Романовых начался Михаилом на Троне Российском, Михаилом же и закончится. Библейские пророчества о спасителе народа Божия Михаиле только усиливали веру православных людей в возможность воскрешения истинно православной монархии в России под скипетром Михаила II. Ужели чаемым избавителем окажется Майкл-Михаил? Издевка, достойная дьявола — обезьяны Бога. Поистине обезьяний монархический проект. Такого ли спасителя чает православный люд?!
