Теперь, спустя более десяти лет, Макфол действительно работал на правительство Соединенных Штатов. Барак Обама только что стал первым афроамериканцем, избранным на пост президента США. Макфол был советником Обамы во время президентской кампании и теперь стал при новом президенте ведущим специалистом по России – он работал в Белом доме и вел брифинги по ситуации в Москве для Национального совета безопасности.
Обама заявил о своем намерении провести «перезагрузку» российско-американских отношений после бурного периода, который эти отношения пережили в последние годы правления Буша. Никто из ближнего круга Обамы не питал иллюзий – перезагрузка будет нелегким делом. В августе 2008 года Россия вторглась в Грузию, поддержав пророссийских сепаратистов. Однако новая команда Обамы считала, что можно попробовать перевернуть эту страницу и начать с чистого листа.
Путин, проведя на посту два президентских срока, в марте предыдущего года уступил пост своему протеже Дмитрию Медведеву, а сам притаился в тени на должности премьер-министра, но сохранил за собой все рычаги власти. У Медведева был более мягкий имидж. Петербургский адвокат чуть старше сорока, любитель хеви-метала, он читал лекции в Санкт-Петербургском государственном университете и пришел в политику из академической среды. Медведев выглядел как человек, с которым Обама вполне мог найти общий язык, особенно в сфере интересов, действительно общих для всех, включая противодействие терроризму и контроль за ядерным оружием.
Макфол и еще одна сотрудница CНБ Селеста Уолландер изложили стратегию перезагрузки в меморандуме для новой команды Белого дома и CНБ. Записка намечала «первые шаги к новым отношениям США и России» и призывала сфокусироваться на двух-трех «первоочередных вопросах… которые могут стать основой доброжелательных отношений и быстро принести положительные результаты». Записка открыто признавала ухудшение политической обстановки и печальное положение дел в сфере защиты прав человека в России, но отмечала, что такие вопросы, как контроль за гонкой вооружений и нераспространением ядерного оружия, слишком важны, «чтобы быть заложниками все более авторитарной внутренней системы». Макфол и Уолландер предлагали стратегию «осторожного эксперимента».
Таков был план. Но в квартире Каспарова за ужином, приготовленным его матерью, Макфолу пришлось несладко, когда он попытался убедить в правильности своих намерений гроссмейстера и еще двух лидеров оппозиции – Бориса Немцова и Владимира Рыжкова. Конечно же, признавал Макфол, с Путиным трудно иметь дело. Но Путин уже уходит, доказывал он им и себе самому. Обама полагал, что он сможет вести дела с Медведевым, который, казалось, был более склонен к сотрудничеству с Западом. Если бы в намечающемся процессе Запад пошел на некоторые уступки России, это помогло бы Медведеву в его дальнейших попытках «открыть» страну. И если бы все пошло хорошо, Путин бы постепенно ушел со сцены.
Немцов и Рыжков хотели услышать позицию Макфола, но были настроены более скептически. Рыжков опасался, что перезагрузка может быть осуществлена в ущерб защите прав человека, справедливым выборам и борьбе с коррупцией. Оба пытались доказать Макфолу, что реальная власть осталась в руках Путина. Идея Макфола напомнила им о попытке Джорджа Буша наладить отношения с Путиным восемью годами раньше. В 2001 году на совместной пресс-конференции с Путиным Буш заявил: «Я заглянул этому человеку в глаза. Я понял, что он очень прямолинеен и ему можно доверять… Я увидел его душу». Но после этого президент Путин атаковал своих политических противников, начался кризис в Чечне и случилось военное вторжение в Грузию.
Каспаров был уверен, что перезагрузка Обамы закончится провалом. «Ты действительно не понимаешь, кто такой Путин? – спрашивал он Макфола. – Вы не понимаете, что ему все равно, что обо всем этом думает Запад? Медведев – никто. Он никогда не пойдет против Путина. Вы напрасно потеряете три или даже четыре года».
Мужчины яростно спорили. Макфол не соглашался, что относится к Путину слишком наивно. Он встречался с Путиным еще в 1991 году, когда тот был мелким чиновником в Санкт-Петербурге. Макфол одним из первых американских ученых, специалистов по России, разглядел в Путине серьезную и потенциально опасную силу, когда тот вошел в высшие правительственные сферы в конце девяностых. Макфол настаивал, что перезагрузка была бы адекватным способом, который может дать ощутимые результаты в ближайшей перспективе.
Для Каспарова все это было полной чепухой, и единственным способом иметь дело с Путиным он считал удар покрепче. Перезагрузка – ход, который Путин использует для укрепления своей власти дома и для триумфа на Западе. Каспаров думал, что новый президент США и его помощники не понимают, насколько хитер Путин. Администрация Обамы осталась привержена идее перезагрузки. Но предостережения Каспарова и его друзей предвосхитили жестокие политические дебаты, которые разгорелись в закулисье американского правительства годы спустя.
Одним из ключевых лиц, которые должны были заниматься перезагрузкой отношений с Россией, Обама назначил Хиллари Клинтон, нового государственного секретаря. Старт оказался не очень благоприятным. В марте 2009 года Клинтон встречалась со своим русским коллегой, министром иностранных дел Сергеем Лавровым в Женеве. В отеле «Интерконтиненталь» перед телевизионными камерами она передала ему коробку в зеленой подарочной упаковке. Внутри была кнопка со словом ПЕРЕГРУЗКА, а под ним – английское слово RESET. Подарок должен был стать эффектным намеком: его придумал помощник Клинтон Филипп Райнс, ее давний советник по имиджевым вопросам и общению со средствами массовой информации, политтехнолог без дипломатического опыта. Каковы бы ни были потенциальные достоинства этого жеста с точки зрения пиар-технологий, исполнители облажались. Американцы, готовившие «подарок», не справились с переводом.
«Вы ошиблись, – сказал Лавров. – Должно быть ПЕРЕЗАГРУЗКА, а это слово означает „непосильная, опасная нагрузка“».
Клинтон громко засмеялась и ответила: «Мы не допустим, чтобы вы нам такое устроили. Я обещаю».
Отношения Клинтон и Лаврова, внешне сердечные, были на самом деле полны напряжения и недоверия. Умный и гибкий дипломат, щеголявший ровным загаром и дорогими итальянскими костюмами, куривший хорошие сигары, был соратником Путина. Он был жесток, саркастичен и говорил всегда в покровительственном тоне, особенно с женщинами. Однажды после очередной встречи с Лавровым Клинтон спросила какого-то чиновника Госдепартамента: «Что это у Лаврова за обхождение? Что за манеры?» Она считала его нахалом.
Чиновник ответил ей, что Лавров – тяжелый человек, которому особенно трудно иметь дело с женщинами, по положению равными ему. Клинтон засмеялась и спросила собеседника, отвечает ли Лавров за свои слова. Дипломат ответил, что Лавров, без сомнения, наделен доверием Медведева и, что еще важнее, – доверием Путина.
«Ну что же, это все, что я хотела знать», – сказала Клинтон. Она была намерена сделать все, что в ее силах. В демократических политических кругах ее всегда считали настроенной воинственно. Но она рассматривала перезагрузку как свою обязанность.
На различных встречах, в переписке и в телефонных переговорах Клинтон и Лавров подготавливали новые договоренности. Они назначили встречу между Медведевым и Обамой на апрель в Лондоне. На этой встрече лидеры объявили, что две страны начнут переговоры о заключении нового договора по ядерному оружию. В июле Обама посетил Москву и они с Медведевым подписали договор, обеспечивающий военным самолетам США коридор через российскую территорию в Афганистан, где вели боевые действия подразделения американской армии. Такая возможность была очень важной для США. Несколько месяцев спустя, в сентябре, Обама и Медведев снова встретились на ежегодном заседании Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке. Медведев дал понять, что Россия расположена присоединиться к США и другим западным нациям в попытках ограничить иранскую ядерную программу.
Но и здесь в общении Клинтон и Лаврова были неоднозначные моменты. Во время нескольких встреч Лавров неоднократно просил Клинтон помочь русскому олигарху, миллиардеру Олегу Дерипаске, которого время от времени не впускали в Соединенные Штаты, подозревая в связях с организованной преступностью в России. Лавров хотел, чтобы Клинтон обеспечила олигарху получение визы.
Дерипаска был известен как один из самых приближенных к Путину олигархов. Он сделал свои миллиарды на алюминиевом бизнесе в девяностые годы. Почему именно Лавров проталкивал тему Дерипаски, было неясно. Но Лавров и другие «поднимали этот вопрос много-много раз по разным поводам, – вспоминал один из сотрудников посольства США в Москве. – Было удивительно, как они подходили к этой теме с самых разных сторон».
