— Нате, распишитесь! — Лева прочел: «Обязуюсь в 24 часа выехать из Безенчука».
— Как же так? — спросил Лева.
— У вас такой паспорт, — сказал милиционер. — Прописать не можем.
Грустно стало на сердце Левы. Вот словно луч солнца выглянул из-за туч, и опять все темно, и тучи, бесконечные тучи…
Но он не унывал. Он знал, что выше этих туч есть Солнце, Которое никто и ничто не уничтожит, и что только Им мы движемся, живем и существуем.
Семья Пузанковых с грустью провожала Леву на станцию.
— Ну, дай Бог, еще встретимся! — говорил старичок, высоко подняв руку.
— Да, — сказал Лева, — непременно встретимся, если не здесь, то в небесной отчизне…
И он поднял руку, указывая на небо.
«…Был болен, и вы посетили Меня…».
Матф. 25, 36.
Лева снова вернулся в Куйбышев. Опять был среди домашних. Что делать? Куда еще ехать? Где пропишут? Где найти работу? Что это за паспорт такой? Говорят когда-то были так называемые «волчьи билеты» и человека с таким билетом нигде не принимали, он должен быть без конца гонимым. Его участь — участь волка, которого все гонят, ненавидят. Ему нет места среди людей…
Молились опять Господу.
Что Он хочет? Внутри какой-то успокаивающий голос вселял надежду на лучшее. Ни отчаяния, ни уныния не было на сердце Левы. «Что я делаю, ты не знаешь, уразумеешь после», — вспоминал он золотой стих.
И вот, размышляя, смотря на карту, Лева решился поселиться в Сызрани. Это сравнительно небольшой город, там есть верующие, тоже, слышно, возникает община.
«Может быть, Господь предусмотрел, чтобы я остановился там», думал Лева.
И поехал, отыскал верующих. Был на собрании. Проповедников было тут достаточно, некоторые старались говорить много и, как заметил Лева, говорили даже сверх написанного.
Его встретили радушно и сказали, что с квартирами в Сызрани трудно. Но есть одна бедная, больная вдова. Возможно, она приютит.
Лева пошел к этой вдове — Она была очень рада принять брата, но тут же сказала, что живет очень бедно. И вот — даже топить печку нечем.
Действительно в помещении было как-то сыро, холодно, неуютно.
«Ну, что ж, — подумал Лева, — где ни быть, лишь бы голову преклонить.
У вдовы был ордер на получение горючего сланца на топку печи, и Лева целый день помогал ей перевозить и укладывать сланец.
На следующий день пошел в райздрав. Свободных мест было сколько угодно. Предлагали хорошее место на одном заводе, в медпункте, и даже обещали через некоторое время квартиру. Все, кажется, наконец устраивалось… Но этот паспорт. Что это за паспорт?
Опять со встревоженным сердцем пошел он в милицию.
…Что лучше: удары жизни или ласки ее? Он вспомнил статью умершего еще в 1914 году пресвитера Самарской церкви Всеволода Ивановича Петрова, который писал, что удары жизни для христианина имеют великое значение. Через это он переплавляется ближе к Господу, и Он посылает благословение. Но довольно ударов, кажется, хватит их в жизни… но нет, опять удар. Паспорт вернули и отказались прописать.
Грустный пришел Лева к сызранским верующим.
— Вот что, брат! — сказал один из них. — Тут не согрешишь, а так делают.
И он наклонился к уху Левы:
— Все легко устроить, надо милиции взятку дать, немножко подсунуть, и все будет в порядке. Ведь, как говорится, «не подмажешь — не поедешь». Ты нигде не пробовал там это… взятку дать?
— Нет, не пробовал, — ответил, несколько хмурясь, Лева.
— Тут грешного нет, по-моему, — продолжал брат — Ведь сам понимаешь: без знакомства, и денег не сделаешь ничего.
Брат посмотрел на худое лицо Левы, на его бедную одежду и продолжали
— Может денег нет? Ты попроси родных или близких братьев, соберут тебе.
— Нет, сказал Лева, — это путь не по Христу. Вспомните, как в «Деяниях апостолов» не выпускали Павла из заключения, ожидая-, что он даст денег. Но Павел де дал их.; Это путь не по Христу.
— Так знакомство надо, дорогой брат. — Надо выяснить, может, кто из наших верующих знаком с милицией…
— Знакомство у меня у самого самое большое. Я знаком с Тем, Кто управляет — всей милицией. Ведь, брат, подумай, — твердо сказал Дева, — управляет всем наш Господь. Он наш Самый близкий Знакомый, и если Он не даст санкции на мою прописку, то, значит, какие то у Него планы…
— Это ты, Лева, рассуждаешь очень высоко, — заметил брат. — Надо проще смотреть на вещи.
И вот опять он на станции, опять в очереди, опять волнуется, достанет ли билет на Куйбышев. Все так же идут набитые поезда во все стороны
Опять в поезде. Опять летят эти знакомые остановки… Какую радость он принесет родным?
Сам переживает, за него переживают, и кажется, никакого просвета. Надо скорей вернуться домой ведь там с нетерпением ожидает мама, чтобы увидеть его И узнать, какой результат.
Поезд подходит к Чапаевску. В этом городе он никогда не был. Он вспомнил, как ему рассказывали, что там, на одной улице, на окраине, живет один брат, вернувшийся с фронта, больной туберкулезом: Алексей Иванович Шапошников.
Кто-то даже говорил ему, что хорошо бы посетить больного. Но разве ему до посещения? Ведь он абсолютно не устроен в жизни. Чем порадовать больного, если жизнь полна невзгод? Вот устроюсь, тогда, возможно, и поеду.
Поезд замедляет ход, останавливается на станции Чапаевск.
А ведь хорошо все-таки посетить больного!
Но, с другой стороны: ведь билет куплен до Куйбышева. И если он слезет здесь, билет пропадет, а со средствами у него так скудно… Что делать?
— Да, нужно ехать домой… Он стал прислушиваться к своему сердцу, и какой-то голос говорил ему: ведь посетить больного — посетить Меня. Ты столько для Меня и шел и неужели так ослабел, что не хочешь сделать маленькое доброе дело?
Лева поднимается, делает несколько шагов к выходу, но чувствует усталость, опускается на скамейку и мысленно произносит: «Не могу! В другой раз…» И опять какой-то внутренний голос говорит:
— Неужели ты не посетишь Меня?
Поезд трогается, Лева вскакивает, бежит, спрыгивает с вагона и рвет билет. Сразу на сердце стало легко. Он пошел искать ту улицу, где был дом больного брата.
Поднялся на крыльцо. Дверь оказалась незапертой. Он вошел. Слышались звуки фисгармонии. Он вошел в комнату. За фисгармонией сидел бледный, худой человек. Когда он взглянул на Леву, глаза его просияли и он протянул руку гостю.
— Вы, вы, вероятно, брат Лева?
— Да, это я. Откуда вы узнали? — спросил Лева, приветствуя Алексея Ивановича, которого видел тоже в первый раз.
— Я вас ждал, я много слышал о вас и молился, чтобы нам свидеться…
Голос его дрожал, на глазах были слезы.
— Если я пришел, то Господь прислал меня — это не моя воля. Они возблагодарили Бога.
Пришла жена Алексея Ивановича, Анастасия Ивановна, и стала готовить на стол, чтобы угостить гостя.
— Вот мои старшие дети, — говорил больной, знакомя Леву с Валей и Володей, которые учились в школе. Есть еще маленькие, о них не беспокоимся, а вот эти — старшие — уже отходят от Господа… Болит душа у меня за них…
— Ну; к вечеру, пожалуй, я уеду, — сказал Лева.
— Нет, и не думайте, брат! Тут столько у нас застывших… Ведь раньше тут была община, созовем, устроим собрание.
Лева остался.
Вечером в комнату натаскали ящиков, досок и устроили скамейки. Собрались верующие. Это было чудное, простое, но необыкновенно молитвенное собрание. Лева говорил о том, что настало время пробудиться от сна. Везде просыпаются верующие. Везде организуются общины. Господь открыл дверь…
Многие молились, молились со слезами, исповедовали грехи свои и вновь обещали так же, как и прежде, ревностно служить Господу.
На другой день Лева отправился. Душа его ликовала, он видел ясно, что Господь ведет его необыкновенным путем. Этот путь полон благословений.
На душе у него было вновь спокойно и тихо, даже светло. Невидимые лучи любви Божией пробивались через все тучи.
«Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать».
Матф. 5, П.
И снова был Лева опять в родном городе, в родном гнездышке, и опять они с семьей молились, прося Господа, куда и как надлежит поехать.
Лева решил пойти в облздрав и попросить, чтобы ему дали направление куда угодно, лишь бы работать. Там он откровенно рассказал, что вышел из заключения, нигде его не прописывают, нигде он не может устроиться на работу.
— За что вы сидели? — спросили его.
— В вязи с моими религиозными убеждениями, — ответил он.
— Вы верующий?
— Да, верующий, баптист.
— Да, конечно, все-таки вам должны дать работу, — сказали ему в отделе кадров. — У нас на периферии большая нужда в фельдшерах. Дадим вам направление в село Колдыбань, там есть больница. Полагаем, что вас там пропишут.
