Конечно, защитников российской власти в Вашингтоне называли пятой колонной и наймитами Кремля, однако, по словам профессора Анатоля Ливена, пророссийское лобби на Западе существовало уже давно и «включало в себя два основных течения: бизнес-лобби, которое наиболее активно представлено в Германии, и прагматичных политиков и экспертов, понимающих, что Запад не может позволить себе конфликт с Россией в тот момент, когда он сталкивается с таким количеством серьезных вызовов» [716] .
Правда, в начале 2012 года предвыборная кампания в США набирала обороты и выпады против Москвы становились все жестче. «Россия не является для нас дружественным игроком. На мировой арене она отстаивает интересы самых худших персонажей, таких как Сирия и Иран», – заявил в эфире CNN фаворит республиканской гонки, экс-губернатор Массачусетса Митт Ромни. «Неужели Москва представляет для Соединенных Штатов большую опасность, чем, скажем, Иран, Китай, или Северная Корея?» – поинтересовался у него ведущий. «Да, – провозгласил Ромни, – Россия – наш геополитический противник номер один, поскольку в отличие от упомянутых стран она действительно обладает серьезным весом в мире» [717] . Он отметил также, что Владимир Путин мечтает о «восстановлении Российской империи» и призвал «завершить перезагрузку».
Вполне естественно, что встреча Обамы с Медведевым, которая состоялась во время международного саммита по ядерной безопасности в Сеуле 26 марта 2012 года, стала для республиканского фаворита поводом для очередной атаки на «администрацию пораженцев». Особенно возмутил Ромни разговор двух президентов, который случайно подслушали стоявшие рядом американские репортеры. Обама якобы попросил Медведева об «отсрочке» в переговорах по ПРО, обещая в случае переизбрания проявить большую гибкость в этом вопросе. «Американский президент планирует сделать что-то такое, о чем он не хочет сообщать народу перед выборами, – отметил Ромни, – и это, по-моему, очень тревожный факт» [718] . «Обама пообещал русским с потрохами сдать нашу программу противоракетной обороны, – прокомментировал ситуацию другой участник республиканской гонки Ньют Гингрич. – Любопытно, каким еще странам президент поклялся быть более гибким на следующее утро после выборов» [719] .
После того как в мае 2012 года к власти в России вернулся Владимир Путин, оппоненты Обамы провозгласили, что «хваленая перезагрузка закончилась пшиком». Когда российский лидер отказался приехать в Кэмп-Дэвид на саммит «большой восьмерки», американцы заговорили о том, что «автор мюнхенской речи буквально с порога пытается поставить Белый дом на место». И это несмотря на то, что Обама специально ради него перенес встречу «восьмерки» из Чикаго, где одновременно должен был проходить саммит НАТО. Решение Путина, по словам экспертов, повергло вашингтонский истеблишмент в состояние шока. Американскому посольству в Москве даже были даны инструкции срочно выяснить истинные причины поведения Кремля и изложить их в специальной телеграмме. Неприятным сюрпризом для администрации Обамы стал и путинский указ «О мерах по реализации внешнеполитического курса», в котором отношения с Америкой оказались в списке приоритетов далеко не на первом месте.
Вскоре президент США сделал ответный выпад, отказавшись принять участие в саммите АТЭС, который должен был состояться в начале сентября в российском Владивостоке. И хотя аппарат Обамы объяснил это решение интересами предвыборной кампании, которые вынуждают президента присутствовать на съезде Демократической партии в Шарлотте, также запланированном на первые дни осени, многие политологи утверждали, что это лишь отговорка. «Отказ Обамы – это мелкая политическая месть за путинский демарш, – отмечал директор Центра Бертольда Бейца Александр Рар. – Однако по большому счету этот «обмен любезностями» ничего не значит» [720] .
Эксперты отмечали, что политические игры скоро закончатся, обиды забудутся и американский лидер, скорее всего, продолжит носиться с идеей перезагрузки. Неслучайно в начале мая Обама послал советника по национальной безопасности Тома Донилона в Москву, чтобы он вручил Путину многостраничное послание, в котором Белый дом пытался навести мосты с новым старым российским президентом.
Когда в 2003 году Соединенные Штаты начали планировать операцию «Шок и трепет» в Ираке, Россия попыталась остановить их и, заручившись поддержкой Парижа и Берлина, впервые за долгое время наложила вето на резолюцию ООН. Однако предотвратить очередной поход англосаксов на Багдад не вышло. «Ведь, несмотря на то что Саддам был арабским социалистом и старым союзником Москвы, – пишет The Guardian, – ради его спасения путинская Россия, которая только начала подниматься с колен, не готова была бодаться с ковбойской империей Джорджа Буша-младшего, заработавшего прозвище «Ядовитый техасец» [721] .
В 2011 году, когда решалась судьба полковника Каддафи, на посту американского президента находился человек совершенно другого склада. Барак Обама с его вечной рефлексией только под нажимом европейских союзников согласился принять участие в охоте на берберского льва. И Москва вполне могла бы отстоять ливийскую Джамахирию, если бы президент Медведев не находился в плену перезагрузочных иллюзий и прислушался к мнению реалистов. Однако он настаивал на своем и впервые за три года пошел наперекор Владимиру Путину, который не хотел поддерживать «крестоносцев». Медведев, как говорили эксперты, полностью доверял западным СМИ, представлявшим Каддафи «бешеным псом Ближнего Востока». Он подписал указ, запрещающий въезд в страну и осуществление финансовых операций на территории РФ ливийскому диктатору и людям из его ближайшего окружения. А 17 марта Россия, как выразился Медведев, «пропустила» резолюцию 1973, которая устанавливала над Ливией зону, закрытую для полетов и послужила обоснованием для воздушной войны НАТО с режимом Каддафи.
Российские дипломаты-реалисты были явно раздосадованы такой политикой. Ливийская джамахирия всегда считалась надежным союзником России, сотрудничество с которым приносило, к тому же, немалую выгоду. Они указывали также, что Каддафи пользуется значительной поддержкой ливийцев, и поскольку в стране отсутствуют политические партии, единственной альтернативой ему являются исламисты.
И когда стало понятно, что США играют в Ливии в собственные игры, Медведев почувствовал себя обманутым. 27 мая 2011 года на встрече с президентом Обамой во время саммита Довилле он был вынужден признать, что между Россией и США существуют серьезные трения. «Не требуется быть специалистом по языку мимики и жестов, – отмечала консервативная газета Examiner в статье, озаглавленной «Нет, нет, мы друзья, честное слово!», – чтобы прийти к выводу, что эта парочка не будет больше ворковать. Обама, встретив российского визави, сделал суровое выражение лица. Медведев тоже выглядел суховато и, выступая, постоянно отворачивался от президента США» [722] .
С лета 2011 года в западных СМИ началась кампания, направленная против президента Сирии Башара Асада. Однако на этот раз российские лидеры уступать не собирались. «Россию обвели вокруг пальца, – отмечала The Daily Telegraph, – и выставили в комичном свете. Она потеряла многомиллиардные контракты в Ливии и сдала своего давнего союзника, ничего не получив взамен. И наступать на те же грабли в Сирии она не хочет» [723] .
Еще с советских времен Москва поддерживала Дамаск во всех внутриарабских конфликтах, снабжала сирийцев оружием и использовала порт Тартус как базу для своего военно-морского флота. И если Каддафи в международном отделе ЦК называли «махновцем» и опасались его непредсказуемости, Асад всегда пользовался расположением партийных чиновников и дипломатов СССР. «На данный момент, – отмечал американский журнал The National Interest, – Сирия остается единственным стратегическим резервом России на Ближнем Востоке. И потерять его – значит полностью отказаться от своих амбиций в регионе. Тем более, что не так давно младший Асад разрешил русским использовать базу в Тартусе для ядерных подводных лодок» [724] .
Но дело было не только в том, чтобы сохранить влияние на арабском Востоке. Многие политологи отмечали, что впервые с окончания холодной войны Москва становится независимым политическим центром, способным остановить американскую экспансию. Ведь сирийская эпопея, говорили они, лишь пролог к вторжению в Иран, и поскольку Америка не так сильна и самонадеянна, как в эпоху Буша, Россия в союзе с Китаем вполне может разрушить ее замыслы. (Чтобы предотвратить ливийский сценарий, Москва и Пекин дважды в октябре 2011-го и в феврале 2012 года заблокировали принятие антисирийской резолюции в Совбезе ООН). «Россия – великая держава, которая не раз играла ключевую роль в мировых процессах, – отмечал философ Александр Дугин. – И вот нам снова бросают вызов, посылают приглашение на дуэль. И если Путин не примет его, мировая политическая элита перестанет воспринимать его как дворянина, для нее он превратится в ничтожество. А как обращаются с ничтожными лидерами западные демократизаторы, мы знаем на примере Слободана Милошевича, Саддама Хусейна и Муаммара Каддафи» [725] .
