Выборы 2005 года стали истинным испытанием; проблем хватало и без воспаления позвоночного диска Тони. Гордон и Тони вместе вели кампанию, Гордон постоянно требовал назвать дату ухода и объявить его, Гордона, преемником. Алистер и Филип без конца совещались с Гордоновой командой. Мне Алистер в электронном письме предложил стать «вожаком Эда Боллса при новой власти». Шери настаивала, чтобы Тони сразу после выборов лег в больницу, сделал магнитно-резонансную томографию позвоночника, я же заметил: из больницы Тони выйдет политическим трупом. Обследование пришлось отложить до лучших времен. Мы начали терять контроль над партией. В Кабинете министров произошел раскол в связи с грядущим запретом на рекламу табака, Патрисия Хьюитт примкнула к врачам, Джон Рейд — к рабочим, курящим в клубах. Мы попытались приструнить одну и другого — они перешли к взаимным обвинениям. Казалось также, что мы потеряем голоса, издав закон о задержании подозреваемых в терроризме на девяносто дней без предъявления обвинения — вот был бы очередной показатель, что Тони утрачивает политическую силу. Тони заявил, что скорее согласится на поражение в борьбе, нежели отступит. Впрочем, ощущение fin de regime[223] и без того витало в воздухе.
Во время встречи с Гордоном в Чекере (декабрь 2005-го) Тони сказал, что в 2006 году не уйдет. Гордон принялся рисовать самые мрачные перспективы; грозил задействовать собственные средства. Тони вскочил с места, да еще словесно подтвердил: разговор окончен. Конечно, на самом деле о последней точке и речи не было. В марте 2006 года приезжаю я в Чекере и что вижу? Вся мебель из Большого зала вынесена. Первая мысль была — Тони тайно от меня решил уйти в отставку. Все оказалось безобиднее — Большой зал готовили к вечеринке по поводу восемнадцатилетия Кэтрин Блэр. Через несколько дней Гордон дал интервью газете «Сан»; пророчил Блэру судьбу Маргарет Тэтчер. Тони сделал вывод: цель Гордона — отравить ему существование, чтобы он, Тони, спал и видел, как бы скорее уйти. Впрочем, Тони не собирался доставлять Гордону такое удовольствие. На той же неделе Тони встретился с лейбористами — членами Парламента; те пригрозили протестом против проекта образовательной реформы и выразили желание, чтобы Тони на очередных выборах боролся за премьерское кресло — разумеется, они хотели сохранить собственные должности. Впрочем, продолжала протестующая группа, если Тони намерен уйти, пускай уходит немедленно.
В апреле 2006 года Джон Прескотт давал у себя в квартире, в здании Адмиралтейства, один из своих миротворческих обедов. Мы с Тони вышли из Номера 10 через сад, пересекли Площадь конной гвардии. Тони был настроен решительно. Джон предложил ему уйти в июле следующего года, однако Гордону эта дата казалась слишком отдаленной по времени. На следующий день Тони и Гордон начали местную выборную кампанию; пока ехали в машине, активно друг друга бойкотировали. Тони потом признался, что даже охранники от неловкости не знали, куда деваться. Все было настолько скверно, что Би-би-си наняла специалиста по языку жестов — комментировать обстановку вместо политического обозревателя. Тони специально обнял Гордона за плечи — пытался таким способом решить проблему. А через два дня наконец назначил отставку на июль 2007 года и решил в оставшиеся четырнадцать месяцев полностью игнорировать Гордона и заниматься важными для себя реформами.
Той же весной, после местных выборов, Гордон впервые предпринял попытку переворота. Мы знали — результаты будут плохие и потому позаботились, чтобы в поствыборных теле- и радиопередачах выступало как можно больше верных нам людей. Тони предпринял заграничное турне, я же остался в Лондоне — пресекать на корню любую инициативу мятежного Гордона. К счастью, результаты выборов оказались все же лучше ожидаемых; впрочем, применяемая Гордоном тактика ударов исподтишка и мгновенных отступлений делала свое черное дело. Гордон, в частности, дал интервью, в котором заявил, что понятия не имеет о дате ухода Тони; Тони, дескать, никаких дат с ним не обсуждал. Тони, желая ослабить давление, на своей обычной ежемесячной пресс-конференции дал понять, что уйдет в середине парламентского срока. Гордон явился к нему сразу после выступления и обронил кислое «наконец-то ты ответил на мой вопрос». Пресса сделала вывод, что Тони намерен уйти летом или осенью 2007 года; теперь мы надеялись спокойно доработать лишний год, без всяких уступок. Отступление казалось нам особым маневром, гарантирующим стратегический успех. Тони начал писать прощальную речь для конференции. На следующий день опрос общественного мнения задвинул нас на восемь пунктов назад. «Вот оно и началось», — заметил Тони. СМИ он надоел; СМИ жаждали новых персонажей и новых историй. Пожалуй, то же можно было сказать о народе.
Ободренный Гордон поучаствовал в передаче «Доброе утро», где с пафосом трижды отрекся от собственных обсуждений с Тони даты его ухода. Поистине, в трехкратном отрицании до петушиного крика было нечто библейское. Джон Денхам в «Ньюснайт» призвал начать выборы лидера партии. Положение для Тони создалось прескверное; он решил, что теперь не обязан официально называть Гордона своим преемником. Вероятно, думал Тони, Гордон дал лейбористам лицензию на «очередной розыгрыш». Мы решили практиковать стратегию Микобера[224], то есть выжидать в надежде, что «что-нибудь да подвернется». Впрочем, альтернативы у нас все равно не было. Сотрудники Номера 10 занервничали, некоторые даже собрались увольняться. Майкл Уиллс, сторонник Гордона, выступил на телевидении: лейбористы, мол, проиграют следующие выборы — если, конечно, Гордон немедленно не займет лидерскую позицию. Салли сообщила, что члены Парламента политически ослабели и смирились с перспективой иметь Гордона лидером партии; заодно они смирились и с перспективой проиграть очередные выборы. Они хотят только прекратить нынешнюю агонию; им плевать на результаты опросов общественного мнения, согласно которым консерваторы скорее обскачут лейбористов, возглавляемых Гордоном, нежели возглавляемых Тони.
В то время Джон Прескотт пребывал в скверном настроении из-за двух скандалов — по поводу невыплаты муниципального налога[225] и по поводу любовной связи с секретаршей. То и дело наш генеральный секретарь намекал, что Джон интересуется уставом лейбористов и со дня на день уйдет в отставку, не дожидаясь выборов лидера партии и заместителя лидера партии. В июле Тони собирался выступить с речью на конференции «Ньюс корпорэйшн» в Лос-Анджелесе; пронюхавший об этом Гордон захотел узнать тему выступления. Тони небрежно ответил: «Пожалуй, пройдусь насчет необходимости прыжка через поколение в нашей партии, чтоб ты лидером не стал». Гордон юмора не понял. Мы же сформулировали тему речи следующим образом: «Новые лейбористы — новое поколение». Еще до начала лета я записал в дневнике: «Ситуация мрачная, но не безнадежная».
Однако после летних каникул мрачные краски заметно сгустились. До сих пор Гордон применял тактику наскоков и поспешных отступлений; теперь он решился попытать счастья с переворотом. Мы же были уязвимы вследствие непопулярности в народе. Все точно по Макиавелли: «Государь может не опасаться заговоров, если пользуется благоволением народа, и, напротив, должен бояться всех и каждого, если народ питает к нему вражду и ненависть»[226].
31 августа Тони дал интервью газете «Таймс» — и немало удивился, когда уже в заголовке увидел намек на собственный отказ назвать дату ухода. Для Гордона это был сигнал мобилизовать войска, хотя Тони заверял его, что уйдет в будущем году и что конференция эта для него последняя. Салли и Алистер полагали, Тони может уйти в отставку прямо с конференции. Любая помощь ему была бы — как мертвому припарки. 4 сентября новый личный секретарь Тони, Кит Хилл, раздобыл письмо, циркулировавшее среди лейбористов — членов Парламента — с самой раздачи должностей 2001 года. Двое из подписавших письмо оказались бывшими блэритами, которым не дали должностей при последней перетасовке. Их имена — Шон Саймон и Крис Брайант. Третьим был Том Уотсон, младший министр из Минобороны. Все трое полагали, что их ожидание продвижения по службе сильно затянулось; теперь они получили предложения от будущего лидера. Как мудро отмечает Макиавелли, государь «теряет дружбу тех, кто способствовал завоеванию, ибо не может вознаградить их в той степени, в какой они ожидали, но не может и применить к ним крутые меры, будучи им обязан»[227]. Вот вам и уравнение — продвинутые по службе против обойденных, вернувшихся, чтобы преследовать нас. Были еще два аналогичных письма, связанных с распределением должностей в 1997 и 2005 годах. Я набрал номер Тома Уотсона, он перезвонил, и у нас состоялся весьма натянутый разговор. Я, в частности, спросил, не намерен ли Том уйти в отставку, раз он подписал письмо с требованием отставки премьер-министра. Том ответил отрицательно и уточнил — не намекаю ли я таким способом на желательность его ухода. Тогда я поинтересовался, как подобные письма сочетаются с должностью министра. Ответа у Тома не нашлось.
