Судьба предложений Макьюна о субказначействе зависела от правительства. Поскольку их не брала на вооружение ни одна из двух основных политических партий, это означало необходимость создания третьей партии, что не согласовывалось с убеждениями самого Макьюна. Альянсы начали работу в этом направлении. В 1890 г. 38 их кандидатов были избраны в Конгресс США. На Юге представители альянсов стали губернаторами Джорджии и Техаса. Организация оттеснила демократов в Джорджии и получила три четверти мест в законодательном собрании этого штата, а также шесть из десяти мест от Джорджии в палате представителей Конгресса США.
Однако, как пишет Л. Гудвин, это была «двусмысленная революция, поскольку партийная машина оставалась в руках тех же людей, что и раньше, и посты председателей ключевых комитетов в Конгрессе и законодательных органах штатов сохранялись за консерваторами, а корпоративные силы в штатах и на общенациональном уровне все еще могли использовать свои деньги для достижения ими желаемых результатов».
Альянсы не получали реальную власть, но все же распространяли новые идеи и дух перемен. Превратившись в политическую партию, они стали называться Народной (или Популистской) партией. Ее съезд был проведен в 1890 г. в городе Топика (Канзас). Великий популистский оратор из этого штата – Мэри Эллен Лииз сказала переполненной энтузиазмом толпе:
«Вся страна принадлежит Уолл-стриту. Это более не «власть народа, волей народа, для народа»[130], а власть Уолл-стрита, волей Уолл-стрита и для Уолл-стрита… Наши законы – результат системы, которая наряжает мошенников в парадные костюмы, а честных людей – в лохмотья… политики утверждают, что мы страдаем от перепроизводства. Что это за перепроизводство, при котором каждый год 10 тыс. маленьких детей умирают в США от голода, а в Нью-Йорке свыше 100 тыс. девушек вынуждены обменивать честь на кусок хлеба…
В Соединенных Штатах есть 30 человек, чье совокупное состояние превышает 1,5 млрд. долл. Есть и полмиллиона человек, ищущих работу… Мы требуем деньги, землю и транспорт. Мы требуем упразднения национальных банков, мы требуем полномочий напрямую брать ссуды у государства. Мы требуем стереть с лица земли ненавистную систему ареста собственности должника… При необходимости мы силой будем защищать свои дома и очаги и не станем выплачивать долги ростовщическим компаниям, пока правительство не расплатится с нами. Люди загнаны в угол. Пусть кровопийцы, ранее отбиравшие у нас деньги, знают об этом».
На национальной конференции Народной партии, прошедшей в 1892 г. в Сент-Луисе, была принята предвыборная программа. Текст ее преамбулы написал и прочитал собравшимся другой великий оратор движения – Игнатиус Доннелли: «Мы собрались в центре страны, которую довели до грани моральной, политической и материальной разрухи. Коррупция охватила избирательную систему, законодательные органы, Конгресс, прикасается даже к судейской мантии. Народ деморализован… Газеты существуют на субсидии, или на них надели намордник; общественное мнение приглушено; бизнес – в прострации; наши дома заложены и перезаложены; трудящиеся доведены до нищеты, а земля сконцентрирована в руках капиталистов.
Городские рабочие лишены права организовываться для самозащиты; из-за приезжающих из других стран, доведенных до нищеты рабочих падают заработки; целая армия… создана для их отстрела… Плоды тяжкого труда миллионов нагло разворовываются для создания колоссальных состояний… Из одной и той же плодовитой утробы государственной несправедливости мы рождаем два класса – нищих и миллионеров».
Предвыборный съезд Народной партии в Омахе, прошедший в июле 1892 г., выдвинул кандидатом на пост президента США Джеймса Уивера, популиста из штата Айова, бывшего генерала Армии Союза. Теперь движение было привязано к избирательной системе. Его представитель Леонидас Полк сказал, что популисты могут «сомкнуть руки и сердца и маршем идти к избирательным урнам, взять власть в свои руки, восстановить ее принципы, созданные нашими отцами, и руководить страной в интересах народа». Уивер получил свыше 1 млн. голосов избирателей, но потерпел поражение.
Перед новой политической партией стояла задача объединения разных по интересам групп населения: северных республиканцев и южных демократов, городских рабочих и сельских фермеров, черных и белых. На Юге набирал силу Национальный альянс цветных фермеров, в котором было около 1 млн. членов, но его создали и возглавляли белые. В этой организации работали и чернокожие активисты, однако им непросто было убедить черных фермеров, что даже если экономических реформ удастся добиться, то негры получат равный доступ к их плодам. Чернокожие являлись сторонниками Республиканской партии – партии Линкольна, партии законов о гражданских правах. Они считали демократов партией рабства и сегрегации. Как пишет Л. Гудвин, «в эпоху невероятных предрассудков белых [по отношению к чернокожим] лозунг обуздания «порочного монополизма корпорации» не являлся для черных фермеров тем спасательным кругом, которым он был для белых аграриев».
Часть белых считали, что необходима межрасовая солидарность. Одна из алабамских газета писала: «Белые и цветные альянсы едины в своей войне с трестами, продвижении идеи создания фермерами кооперативных магазинов и производств, издания собственных газет, учреждения своих школ и влияния во всех вопросах, беспокоящих их как граждан, касающихся их лично или всех вместе».
Газета «Сентинел», официальный печатный орган «Ордена рыцарей труда» штата Алабама, писала: «Демократия Бурбонов пытается подавить альянс давно известным окриком «ниггер». Однако теперь это не сработает».
Некоторые чернокожие, состоявшие в альянсе, также призывали к единству. Лидер альянса цветных фермеров штата Флорида сказал:
«Мы осознаем тот факт, что интересы цветного трудящегося и белого труженика одни и те же».
Когда в Далласе летом 1891 г. была образована Народная партия штата Техас, она стала межрасовой и радикальной организацией. Между белыми и черными происходили прямые и энергичные дебаты. Чернокожий делегат, активист ОРТ, недовольный туманными заявлениями насчет «равноправия», заявил: «Если мы равноправны, почему шериф не призывает негров в присяжные? И зачем тогда вешать знак «для негров» в пассажирских вагонах? Я хочу рассказать своим людям, что собирается делать Народная партия. Я хочу им сказать, что при ней черная и белая лошадь будут работать на одном поле».
Белый лидер ответил на это, заявив, что от каждого округа в штате необходимо выставить делегата-чернокожего. «Они в такой же яме, как и мы». Когда кто-то предложил, чтобы были раздельные популистские клубы для белых и черных, которые могли бы «собираться вместе», белый руководитель альянса цветных фермеров P. M. Хэмфри возразил: «Так не пойдет. Цветные – часть народа, и должны быть признаны таковой». После этого двоих черных избрали в исполнительный комитет партии на уровне штата.
Негры и белые находились в разном положении. Чернокожие были в основном сезонными рабочими и разнорабочими, а большинство белых участников альянса составляли владельцы ферм. Когда в 1891 г. альянс цветных фермеров, добивавшийся повышения заработков до 1 долл. в день для сборщика, объявил о начале забастовки на хлопковых полях, Л. Полк, глава белого альянса, денонсировал это решение как наносящее ущерб состоявшим в этой организации фермерам, которым пришлось бы платить требуемое жалованье своим батракам. В Арканзасе стачку возглавил 30-летний чернокожий сборщик хлопка Бен Паттерсон, который в поисках сторонников ездил от плантации к плантации. Число этих людей росло, они вступали в перестрелки с отрядами белых. В результате убили управляющего плантацией, сожгли хлопкоочистительную машину. Паттерсон и его группа были схвачены, 15 человек застрелили.
На Юге солидарность между белыми и черными проявлялась отчасти во время выборов, результатом чего стало избрание нескольких негров на местных выборах в Северной Каролине. Белый фермер из Алабамы написал в 1892 г. в газету: «Даст Бог, Дядюшка Сэм выставит штыки вокруг избирательных урн в «черном поясе» в первый понедельник августа, чтобы негры могли получить справедливое число голосов». В конференциях третьей партии, проходивших в Джорджии, также принимали участие чернокожие делегаты: их было 2 человека в 1892 г. и 24 в 1894 г. В предвыборной программе Народной партии штата Арканзас говорилось об «угнетении независимо от расовой принадлежности».
Были и другие эпизоды проявления межрасовой солидарности. Л. Гудвин обнаружил в восточной части Техаса необычную коалицию чернокожих и белых официальных лиц: корнями она уходила в период Реконструкции и сохранилась до времени популизма. Правительство штата контролировалось белыми демократами, но в графстве Граймс негры занимали выборные посты в местной администрации и направляли своих законодателей в столицу штата. Должность секретаря окружного суда занимал чернокожий, заместители шерифа и директор школы тоже были черными. Устраивавший ночные налеты Союз белых людей использовал угрозы и убийства, чтобы расколоть коалицию, но, как отмечает Гудвин, на ее прочности «сказались долгие годы межрасового сотрудничества в графстве Граймс», и остается только размышлять об упущенных возможностях.
