«Программа макроэкономической стабилизации МВФ способствовала разрушению экономики бывшего советского блока и демонтажу системы государственных предприятий. С конца 80-х годов «экономическое лекарство» МВФ и Всемирного банка навязано Восточной Европе, Югославии и бывшему СССР с опустошительными экономическими и социальными последствиями. Показательно, в какой степени эти экономические изменения в бывшем СССР разрушают общество и деформируют фундаментальные социальные отношения: криминализация экономики, разграбление государственной собственности, отмывание денег и утечка капиталов — вот результат реформ. Программа приватизации (через продажу госпредприятий на аукционах) также способствует передаче значительной части государственной собственности в руки организованной преступности. Преступность пронизывает госаппарат и является мощной группой влияния, которая поддерживает экономические реформы Ельцина. Согласно последним расчетам половина коммерческих банков России находится под контролем мафии и половина коммерции в Москве в руках организованной преступности. Неудивительно, что программа МВФ получила безоговорочную политическую поддержку «демократов», так как соответствует интересам нового коммерческого класса, включающего элементы, связанные с организованной преступностью. Правительство Ельцина верно служит интересам этой «долларовой элиты», осуществив по указанию МВФ либерализацию цен и крах рубля и обеспечив обогащение малой части населения».
Однако под крылом М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина график выполнения программы МВФ в СССР был составлен и начал с лихорадочной скоростью выполняться сразу после роспуска КПСС и ликвидации СССР.
Глава 20 ПЕРЕСТРОЙКА: ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К ЛИКВИДАЦИИ СССР. ВОЙНА С ГОСУДАРСТВОМ
Перестройку верхушка партийно-государственной номенклатуры понимала как революцию. Первым условием успешной революции (любого толка) является отщепление активной части общества от государства. Каждого человека тайно грызет червь антигосударственного чувства, ибо любая власть давит. Да и объективные основания для недовольства всегда имеются. Но в норме разум и другие чувства держат этого червя под контролем. Разрушение этой функции разума и государственного чувства советского человека и было одной из главных задач перестройки. Она стала операцией информационно-психологической войны против СССР как государства.
Это особый важный срез перестройки, очень важный учебный материал на будущее, для нынешней молодежи. Перестройка в СССР стала полигоном для испытания и доводки целого комплекса новых технологий подрыва легитимности государств, уже с включением новых, необычных концепций постмодерна. Это целый пласт нового знания о человеке и обществе, поднятый западными антропологами, культурологами и системотехниками, на базе которого и разрабатывались политические технологии «бархатных» революций в Восточной Европе, потом «цветных» революций в Югославии и в постсоветских республиках, а недавно и «арабской весны». От этого знания советское обществоведение было экранировано ведомством М. Суслова, а потом А. Яковлева. Эти ведомства, сменив идеологическую шапку и хозяев, продолжают блокировать доступ к знанию о новых технологиях «войны смыслов».
Но мы можем хотя бы упорядочить тот массив эмпирических наблюдений, которыми нас обеспечила перестройка, это необходимый шаг.
Начнем с того, что та часть партийной и гуманитарной элиты, которая составила интеллектуальную бригаду власти во время перестройки, была проникнута фанатическим антиэтатизмом — ненавистью к государству. В тот момент казалось, что это конъюнктурная политическая установка, необходимая для нагнетания враждебности к государству, именно советскому. Но то, как повели себя эти люди и после ликвидации СССР, в том числе вошедшие в высшие эшелоны новой власти, наводило на мысль, что перед нами предстала необычная для советского уклада социокультурная группа. Это группа, сплоченная ненавистью к государству вообще и к державному государству в особенности. Что-то вроде перманентных революционеров, о которых мы смутно помним из курса истории, из Ф.М. Достоевского или «Вех». Трудно сказать, собралась ли эта элитарная группа уже в ходе перестройки как ее авангард, как «партия новейшего типа», — или, наоборот, перестройка произошла потому, что эта партия сплотилась в полуподполье начиная с 60-х годов XX в. Скорее всего, оба процесса раскручивались в кооперативном взаимодействии.
Первой важной кампанией в открытой фазе демонтажа советского строя была большая операция по подрыву авторитета государства — «Гласность». Она велась так, чтобы государство не только утратило в глазах человека уважение и признательность, — оно должно было быть превращено в коллективного «врага народа». Проклятия в его адрес стали обязательным довеском к уверениям в лояльности демократии. Эта кампания была предельно антидемократичной, так как противоречила культурным устоям большинства населения. В книге Ю. Левады «Есть мнение» на основании опросов 1989-1990 гг. сделан вывод, что «державное сознание в той или иной мере присуще подавляющей массе (82-90%) населения страны», что это «комплекс, уходящий в глубь традиций Российской империи» [58].
Гласность была большой программой по разрушению образов, символов и идей, скрепляющих «культурное ядро» советского общества и укреплявших гегемонию советского государства. Эта программа была проведена всей силой государственных средств массовой информации с участием авторитетных ученых, поэтов, артистов. Успех этой программы был обеспечен полной блокадой той части интеллигенции, которая взывала к здравому смыслу, и полным недопущением общественного диалога — «реакционное большинство» высказаться не могло. Время от времени для контраста допускались тщательно отобранные гротескные выступления вроде известного «письма Нины Андреевой».
Дискредитация символов и образов была проведена на большую историческую глубину: от Г.К. Жукова и 3. Космодемьянской, через А. Суворова и М. Кутузова до Александра Невского. Интенсивно использовались катастрофы (Чернобыль, гибель теплохода «Адмирал Нахимов»), инциденты (приземление на Красной площади в Москве самолета Руста), кровопролития (Тбилиси, 1988 г.). Поднимите сегодня подшивку «Огонька», «Столицы», «Московского комсомольца» тех лет — захлебывающаяся радость по поводу любой аварии, любого инцидента.
Широкая и планомерная программа проводилась и проводится в целях подрыва всего строя символов, связанных с Великой Отечественной войной. Известный английский военный историк Дж. Эриксон отмечал, что во время перестройки в СССР возник «капитулянтский курс на демонтаж принципиальных итогов войны». Одним из способов подрыва символов войны было пробуждение симпатий или уважения к тем, кто во время войны действовал на стороне гитлеровцев против СССР.
Чисто идеологические задачи выполняло т.н. «экологическое движение», которое порой доводило читающую публику до стадии психоза (так называемый «нитратный бум» с созданием абсурдных страхов перед морковью и капустой). В республиках проблемам окружающей среды придавалось национальное звучание (например, движения за закрытие Игналинской и Армянской АЭС). По завершении перестройки «экологическое движение» было распущено.
Под огнем оказались буквально все элементы государства: от армии и органов хозяйственного управления до школы и детских садов. Все это было представлено как элементы «административно-командной системы», войну против которой начал Г.Х. Попов. Эта программа так сбила с толку людей, что они перестали трезво рассуждать. Государственные институты, обеспечивающие жизнь страны, имеют сложную структуру и выполняют сложную систему функций. Одни из этих функций очевидны, другие еле видны, а чтобы понять третьи, надо пошевелить мозгами. Люди как будто вдруг утратили способность мысленно увидеть структуру государства и те функции, которые призваны выполнять разные его элементы.
Видные деятели перестройки открыто выступали как враги своего государства. Писатель А. Адамович (депутат Верховного Совета СССР!) в марте 1989 г. даже воззвал к иностранным ученым, прося у них помощи против советского государства. Он так описал свои отношения с обществом: «Одни ведомства ведут химическую войну против собственного народа и природы. Другие — с помощью мощной мелиоративной техники, третьи — почти уже атомную (Чернобыль)… Вот почему и ученые наши, которые не продали душу ведомствам, и «зеленые» наши так рассчитывают опереться на вас, мировую науку, в борьбе с ведомственным Левиафаном» [4, с. 225].
Чуть ли не атомную бомбу клянчил, чтобы бросить на «империю зла». Что-то вроде этого и бросили. А прогрессивная интеллигенция с наивной безответственностью одобряла начатое разрушение министерств и ведомств — сложных структур государства, которые ничем не заменялись, а просто вдруг переставали выполнять свои функции. Причем нередко речь шла о творениях уникальных, и нет уверенности, что эти структуры вообще удастся возродить после их гибели. Так, каждый отраслевой НИИ каждого министерства «сопровождал» какую-то подсистему огромной техносферы страны. В таком НИИ работали люди, досконально знавшие эту подсистему, участвовавшие в ее разработке и создании, выезжавшие на все аварии и отказы. Ликвидация этих НИИ и сложившихся в них экспертных сообществ была уничтожением колоссального национального богатства. Эта утрата до сих пор не может быть восполнена в нынешней экономической системе. Никаких разумных оправданий такому погрому не было. Спрашивать было бесполезно, ответы заменялись идеологическими сентенциями.
