выносятся не судом, а диктуются свыше по телефону.
Оснований для возмущения в отношении трех девушек за их акцию в церкви у Путина должно быть меньше, чем за их выступление в начале года на Красной площади, — считает беглянка. «Путин наложил в штаны», — пели тогда участницы. «Начальник Кремля», которого приближенные уважительно называют «Шеф», усиленно покрывает друзей и содействует им — поэтому так безгранична его ярость по отношению к своим противникам.
То, что процесс против трех женщин вызвал столь явное возмущение во всем мире, открыто разозлило Шефа. После встречи с Дэвидом Кэмероном в Лондоне Путин ответил журналистам, что тема «Пусси райот» в разговоре не поднималась. Позднее Кэмерон заявил прямо противоположное. Путин затем пояснил, что он против сурового приговора трем женщинам. На Западе многие расценили это как возможность оправдательного приговора. Однако путинская система работает по другим правилам: указания судьям не обсуждаются на пресс-конференциях, а то, что говорится на камеру, — всего лишь отвлекающий маневр.
Происходящее в Москве является «переходом к новой политической системе, — предупреждает политолог Лилия Шевцова. — От мягкого авторитаризма Путин переходит к традиционному, жесткому, с репрессивной составляющей». Движущей силой перемены направления Шевцова считает страх: напуганный протестами, Путин боится потерять власть и своим страхам противопоставил запугивание. И сейчас, если машина репрессий будет запущена, ее уже не удастся остановить, предупреждает Шевцова: «И ведь никто не знает, на сколько времени хватит ресурсов у этой системы».
Вскоре это нашло подтверждение в приговоре, вынесенном Марии Алехиной и Надежде Толоконниковой, двум молодым матерям из «Пусси райот». Сцены в зале суда вызывали в памяти картины из романа Кафки. На видеозаписи лицо судьи не появляется ни разу. В приговоре, который, казалось бы, должен был выйти из-под пера этой же судьи, встречаются слова, судье незнакомые и прочитываемые ею по слогам. Приговор оглашается монотонно с листа, как документ из какой-то другой эпохи, переполненный бессмысленными конструкциями, абсурдными положениями и ссылками на не относящиеся к делу обстоятельства, — в лучших традициях того канцелярского стиля, который сформировался в СССР, чтобы множеством фраз и словес сказать как можно меньше и уйти от ответа по существу.
Чтобы унизить обвиняемых, вроде бы ничего не забыли. Так, Надежде Толоконниковой приписали «гибридное расстройство личности» и целый список аналогичных заболеваний, перечисляемых в той же манере, в какой коммунисты когда-то клеймили уклонистов. Три женщины должны были больше часа стоять в застекленной клетке; за это время с них ни разу не снимали наручники. Они пережили такое же унижение, какое был вынужден пережить бывший директор «ЮКОСа» Ходорковский, который также выслушивал свой приговор в клетке. В зал суда были допущены два-три «ручных» журналиста, остальные должны были ждать оглашения приговора, толпясь на лестнице или в коридорах. Только тюремное заключение может служить адекватной мерой для восстановления общественной нравственности, прочитала судья и затем огласила приговор: два года лишения свободы за «преступление, совершенное по предварительному сговору». «Этот несоразмерно жесткий приговор, — отметила Ангела Меркель, — не согласуется с европейскими принципами правового государства и демократии». Путин возразил канцлеру: одна из осужденных будто бы ранее принимала участие в какой-то антисемитской акции: «Мы и я лично не можем поддерживать тех, кто свой антисемитизм выставляет напоказ». Это прямое искажение фактов: мероприятие, на которое ссылается Путин, было организовано против ненависти к иностранцам, то есть против антисемитизма.
За весной в середине зимы-2011 наступил новый ледниковый период. Причин много. Своей игрой в непотопляемого президента Путин вывел из терпения хорошо информированную часть россиян. На выборах в Думу уже привычный процент нарушений преступил все границы приличия, а благодаря социальным сетям в Интернете это впервые стало известно миллионам. То, что десятки тысяч могут быстро выйти на улицу, ошеломило властителя, а это, в свою очередь, зарядило протестное движение новым импульсом. Эту динамику остановили руководители оппозиции, большинство из которых за два месяца до выборов президента разъехались на зимние каникулы. В этот момент им явно не хватило чутья, понимания настроения народа, как и близости к этому самому народу. Этот упрек можно понять: ведь за 12 лет демократуры оппозиция не имела возможности вести честную политическую борьбу и не получила здорового развития.
Вместе с тем Путин реагировал на протесты прагматично и умело. Он перестал часто раздражать недовольных, президентские выборы сфальсифицировал более тонко, в меньшем объеме, даже в столице, хотя большинство недовольных проживают как раз здесь. Впрочем, даже и без фальсификаций Путин все равно победил бы на выборах, не в последнюю очередь благодаря массированной пропаганде и недопущению к выборам таких соперников, которых действительно можно было бы рассматривать всерьез.
Многое указывает на то, что Путин просто не мог позволить себе избежать повторного баллотирования. Таким образом, большая часть тех, кто в декабре радостно выходил на улицу, испытала разочарование. И мнение, тогда широко распространенное, как в Москве, так и на Западе, о том, что Россия теперь — совсем другая страна и возврата к прошлому нет, оказалось слишком оптимистичным. Напротив: сделан еще больший шаг назад. Размах декабрьских протестов сильно перепугал Путина, а его старые страхи перед уличными выступлениями, ведущими к государственному перевороту (как в ГДР или в Киеве), опять настигли его. Эти столь далеко зашедшие процессы, он, скорее всего, объяснит последствиями медведевской риторики о реформах и твердо решит в будущем давить протесты в зародыше.
И тем не менее протесты явились важной вехой на пути России к достижению гражданского общества, даже если этот путь весьма тернист и извилист.
Когда по телевизору показывают человека с улыбкой Будды, у большинства россиян немедленно начинает звонить колокол тревоги: уже 18 лет Сергей Шойгу руководит российским МЧС. Случилось ли где наводнение, взрыв в многоэтажном доме или падение самолета, — везде, где случается что-то ужасное, спасатель с министерским титулом уже на месте события. В полевой форме, часто с четырьмя массивными генеральскими звездами на плечах, он обычно докладывает зычным голосом, что он и его люди все держат под контролем. Чем тяжелее положение, тем спокойнее лицо Шойгу: не зря он родом из Тувы — республики с буддистским населением в составе России, вблизи границы с Монголией.
Как же удивлены были россияне в ноябре 2012 года, увидев своего специалиста по чрезвычайным ситуациям в совершенно неожиданном облике. Подобно школьнику, сидел он за столом напротив президента. С каменным выражением лица и руками, положенными на стол, президент сообщил министру, что отныне тому поручается иное задание — руководство российскими вооруженными силами.
Пятидесятисемилетний министр, который не терял дар речи и
