подводные лодки появились у восточного побережья США. На встрече с ракетостроителями в июне 2013-го Путин потребовал плавной модернизации: «В среде военных аналитиков все чаще говорится о возможности превентивного ядерного удара, обезоруживающего и обезглавливающего противника». Поэтому ключевая задача — защита космического пространства: «Мы не должны допустить, чтобы равновесие сил по стратегическим ядерным вооружениям нарушилось, а эффективность российского ядерного оружия снизилась» [519].
В этой сцене было нечто зловещее: в начале декабря 2013 года сотрудники госбезопасности навестили бывшего олигарха Михаила Ходорковского в исправительном лагере вблизи финской границы. Его адвокатам присутствовать на встрече не разрешили. Кремлевские эмиссары на службе у ФСБ — наследницы КГБ — сообщили заклятому врагу президента Путина, что его мать серьезно больна, и по заданию Кремля предъявили ему ультиматум. Так, во всяком случае, сообщал позднее один человек с хорошими связями в Кремле, информации которого обычно доверяют.
Самый известный российский заключенный должен был выйти на свободу в августе. Но вместо этого мог быть организован новый судебный шоу-процесс, и Ходорковскому пришлось бы еще несколько лет провести за решеткой, — угрожали агенты. В этом случае он уже не увидит живой свою мать, больную раком. Но есть один выход, объяснили работники госбезопасности 50-летнему заключенному: он должен направить президенту Путину прошение о помиловании, после его удовлетворения выехать из страны и отказаться от какой бы то ни было политической деятельности, включая финансирование оппозиции.
После десяти лет отсидки и бесчисленных издевательств Ходорковский, очень привязанный к своим больным родителям и семье, решил согласиться на сделку, одним из условий которой было то, что сразу после своего освобождения, 20 декабря 2013 г., он на своем личном самолете «Хессна» должен улететь в Берлин. В аэропорту его встретил бывший министр иностранных дел Ганс-Дитрих Геншер.
Ходорковский, некогда самый богатый человек в России, на двух шоу-процессах был в общей сложности приговорен к 10 годам лишения свободы. Его арест стал символом путинского авторитарного курса и запугивания других олигархов, чтобы они боялись разделить участь Ходорковского и больше не вмешивались в политику. Главными факторами перемены настроения Путина, по информации все того же кремлевского инсайдера, могут быть следующие. Во-первых, боязнь поражения на процессе по возмещению убытков в международном третейском суде в Гааге, когда бывшие пайщики концерна «ЮКОС» Ходорковского могут потребовать возмещения почти 100-миллиардных убытков. Во-вторых, Кремль опасается санкций США в отношении высокопоставленных чиновников и ухудшения имиджа страны, принимающей Олимпийские игры. Путин ожидал, что будет сидеть на трибуне вместе с Обамой и другими руководителями, а США поставили во главе делегации двух гомосексуалистов. Это кошмарный сон Путина. Освобождение Ходорковского и параллельная амнистия по всей стране, которая распространилась также на обеих осужденных участниц «Пусси райот», ни в коей мере не может считаться началом «оттепели», предупреждает московский оппозиционный политик Илья Яшин: «Камеры, из которых Путин сейчас выпустил политических заключенных, после Сочи будут заполнены новыми узниками».
В день освобождения Ходорковского власти продолжают потешаться: ему следует лететь в Германию, потому что там лечится его мать, объяснили в Центральном управлении тюрем. Но мать Ходорковского в это время была в Москве и лишь из новостей узнала, что ее сын собирается отбыть в Германию.
Через два дня Ходорковский в одном из павильонов Музея берлинской стены, у перехода «Чекпойнт-Чарли», встретился с несколькими журналистами, с которыми он поддерживал связь в течение всех этих лет за решеткой: «Вы были моим мостиком к свободе», — приветствовал он гостей, в том числе автора этой книги. Выбор места встречи был прозрачным намеком на его противника Путина, который когда-то служил в управлении КГБ в ГДР, за что получил в России кличку Штази.
Лишь на какой-то момент Ходорковскому удается сдержать слезы. На вопрос, что он потерял за время тюремного заключения, ответил без малейших колебаний: «На десять лет я был оторван от семьи. Я долго не видел своих детей, а потом мог встречаться с ними только раз в три месяца. Это было хуже, чем полярная зима в исправительном лагере близ финской границы. Всего остального, — продолжает он, — хоть и не хватало очень какое-то время, но среди этого не было ничего такого, без чего нельзя было бы обойтись».
Скромным, даже застенчивым выглядит отец четверых детей, который все годы тюремного заключения был для общественности не более чем фантомом. Не будь костюм слишком широким, волосы — слишком короткими, а кожа — такой бледной, можно было бы подумать, что Ходорковский только что вернулся из командировки или из отпуска, — к тому же еще два дня назад он был совершенно ошеломлен возможностью получить свободу. Но выглядит он куда более расслабленным и в гораздо лучшем настроении, чем его противник Владимир Путин, отпускавший шуточки на своих последних выступлениях. Человек, в дикие 90-е спорными методами заработавший миллиардное состояние, говорит в основном задумчиво, тихим голосом.
Он совершенно не знает, сколько у него осталось денег, — рассказывает некогда имевший 15 млн долларов дохода самый богатый человек в России и смеется: «Когда мне понадобятся деньги на пропитание, я опять стану торговцем. И хотя точно не могу сейчас все подсчитать, но знаю, что мне хватит! Остаток своей жизни, которой у меня осталось гораздо меньше, чем хотелось бы, я не хочу провести в тех делах, которыми я уже когда-то занимался. Во всяком случае, я не собираюсь покупать футбольные клубы», — снова смеется он, намекая на приближенных к Кремлю олигархов, таких как Роман Абрамович, которому принадлежит клуб «Челси».
В двух метрах от него, будто окаменевшие, сидят его отец и больная мать. Они не смеются вместе с ним. После десятилетней разлуки с сыном родители, видимо, еще не совсем поверили в счастье его возвращения.
Многие противники Кремля в России надеются, что Ходорковский пойдет в политику. Он это исключает. Не с его прямолинейным характером, в России надо быть изворотливым, часто идти на попятную: «Я кое-чего добился для себя лично, хотя это дорогого мне стоило. Я могу говорить только то, что думаю, так что двери в политику для меня закрыты». Кто читал его тюремные статьи и интервью, не может быть разочарован таким решением, говорит Ходорковский. «А кто не читал и не интересовался моей судьбой — что ж, теперь мне все равно», — с этими словами он вытягивает руки вверх — и вот опять эта загадочная улыбка, вызывающая в памяти образ буддистского монаха. — В отличие от политиков я могу легко сказать: меня не выбрали». Даже если бы у него были средства, он не стал
