Несоответствие между вводимыми новыми («западными») правовыми нормами и обычным правом наблюдается на каждом шагу. Иногда оно приводит именно к бесправию части населения, вплоть до социального апартеида. Например, с введением частной собственности была учреждена новая система государственной регистрации недвижимости (строений и земельных участков). Возможность понять ее правила и действовать в соответствии с ними сразу стала фильтром, разделившим население примерно на две равные части — тех, кто получал доступ к легальной недвижимости, и тех, кто этого доступа лишался.
Проведенное в 2003 году исследование привело к такому выводу: «Большей частью населения система государственной регистрации имущественных прав воспринимается либо как совершенно чужая, не имеющая никакого отношения к их жизни, либо как враждебная, способная привести к новым жизненным трудностям… Выявленные тенденции ведут к сужению социальной базы этого нового для нашего общества института, соответственно, к снижению его легитимности. Институт, за пределами которого остается более половины населения, не может претендовать на легитимность».
Введение в России регистрации недвижимости «западного типа» нанесло удар вовсе не только по советским привычкам. Вестернизация этой части права не успела произойти и в дореволюционной России. В этом отношении представляет интерес одна из последних повестей Н.С. Лескова, юриста и знатока культуры центральных областей России — «Несмертельный Голован» (1880) (см. Приложение).
Кризис последних десятилетий в России усиливается во многом потому, что в обществе возник и углубляется раскол в понимании справедливости и права, а также обязанностей государства и граждан. Попытка модернизации государства и права вопреки традиционным представлениям и обычаям большинства провалилась. Неудачу власть пытается компенсировать лихорадочным законотворчеством. Масса новых норм и законов растет, они становятся внутренне все более противоречивыми и все более непонятными для граждан, и при этом открывают все новые возможности для коррупции и произвола. Но сойти с этого пути и трезво разобраться с реальностью действующих норм и их восприятием в массовом сознании ни политики, ни их эксперты, видимо, не способны.
Типы хозяйства
Одной из составляющих жизнеустройства, которая сильно различается в традиционном и современном обществах, является хозяйство. Исходя из разных условий и разных представлений о Природе, человеке и собственности, обществе и государстве, люди по-разному формировали хозяйство — производство и распределение материальных жизненных благ. Уже Аристотель сформулировал основные понятия, на которых базируется видение хозяйства (см. лекцию 14).
Господство рыночной экономики в современном обществе было связано с возникновением нового, необычного с точки зрения традиций отношения к собственности, деньгам, труду и превращению вещи в товар.
Рыночная экономика не является чем-то естественным и универсальным. Это недавняя социальная конструкция, возникшая в специфической культуре Западной Европы. В ходе перестройки в СССР рынок был представлен идеологами просто как механизм информационной обратной связи, стихийно регулирующий производство в соответствии с общественной потребностью через поток товаров и денег. То есть как механизм контроля, альтернативный плану. Но противопоставление «рынок — план» несущественно по сравнению с фундаментальным смыслом понятия «рынок» как общей метафоры всего общества в западной цивилизации.
Рынок продуктов возник вместе с первым разделением труда и существует сегодня в некапиталистических и даже примитивных обществах. Рыночная экономика возникла, когда в товар превратились вещи, которые для традиционного мышления никак не могли быть товаром: деньги, земля и свободный человек (рабочая сила). Это — глубокий переворот в типе рациональности, в мышлении и даже религии, а отнюдь не только в экономике.
Например, согласно римскому праву было безусловно запрещено обращаться с деньгами как с товаром. Там действовала юридическая догма: «Денег же никто не должен покупать, ибо, учрежденные для пользования всех, они не должны быть товаром». Катон Старший писал: «А предками нашими так принято и так в законах уложено, чтобы вора присуждать ко взысканию вдвое, а ростовщика ко взысканию вчетверо. Поэтому можно судить, насколько ростовщика они считали худшим гражданином против вора». Напротив, современный капитализм не может существовать без финансового капитала, без превращения денег в товар. А в советском хозяйстве деньги товаром не были и не продавались.46
Совместная хозяйственная деятельность и общежитие людей могут быть организованы и без купли-продажи, она возникла относительно недавно. Существуют разные способы предоставления друг другу и материальных ценностей, и труда (дарение, услуга, предоставление в пользование, совместная работа, прямой продуктообмен и т. д.). Существуют и типы хозяйства, причем весьма сложно организованного, при которых ценности и усилия складываются, а не обмениваются — так, что все участники пользуются созданным сообща целым.
К этому же типу хозяйства относилось и советское плановое хозяйство.
Советский строй породил тип промышленного предприятия, в котором производство было неразрывно и незаметно переплетено с поддержанием важнейших условий жизни работников, членов их семей и вообще «города» (отсюда понятие «градообразующее предприятие», которое было понятно каждому советскому человеку и которое очень трудно объяснить эксперту из МВФ). Это переплетение, идущее от традиции общинной жизни, настолько прочно вошло в коллективную память и массовое сознание, что казалось естественным. Между тем, Вебер писал о капитализме: «Современная рациональная организация капиталистического предприятия немыслима без двух важных компонентов: без господствующего в современной экономике отделения предприятия от домашнего хозяйства и без тесно связанной с этим рациональной бухгалтерской отчетности».
На Западе так, а в России — иначе. Во время индустриализации масса общинных крестьян переместилась в промышленность и превратила «родной завод» из предприятия в центр жизнеустройства — оно обросло «социальной сферой». Тут и детский сад с пионерлагерем, и больница с санаторием, и клуб, и жилой квартал, обогреваемый паром из заводской ТЭЦ, и даже, на правах цеха, подсобное хозяйство, снабжающее заводскую столовую свежими молоком и овощами. Это — совмещение предприятия с домашним хозяйством.
Наблюдение за попытками в 1990-е годы разорвать это переплетение, отделить производство от создания условий жизни позволило увидеть важную вещь. Соединение, кооперация производства с «жизнью» является источником очень большой и не вполне объяснимой экономии. Отопление бросовым теплом, отходящим при производстве электричества на ТЭЦ (теплоэлектроцентрали), — один из примеров.
Становление капитализма как присущего Западу способа хозяйства не было медленным «естественным» процессом. Это был результат череды огромных революций, в ходе которых возникло уникальное сочетание обстоятельств, что позволило распространить на Западную Европу экономический уклад, сложившийся ранее у некоторых народов Северо-Запада Европы (голландцев и англичан, а до этого — фризов). В становлении хозяйства тоже можно обнаружить и особый уклад, и особый культурный тип, которые образовали «зародыш» ее хозяйственной системы. Для России таким культурным типом был «великорусский пахарь», который создал русскую поземельную общину, а потом и разного рода артели для отхожих промыслов.
В России вести хозяйство можно было, только опираясь на взаимопомощь и общинную солидарность, особенно в чрезвычайных условиях страды. Здесь работа приобретала литургический характер. Было не до наживы с индивидуализмом — круговая порука: один за всех, все за одного.
Система хозяйственных связей, соединяющих людей, проникнутых «духом капитализма», настолько отличается от систем других народов, что на обыденном уровне западный «экономический человек» часто бывает уверен, что вне капитализма вообще хозяйства нет. Есть какая-то странная суета, но хозяйством ее назвать никак нельзя. Это можно было слышать в отношении и Советского Союза, и нынешней России. Но это же приходилось слышать и в конце XIX века. А.Н. Энгельгардт в «Письмах из деревни» рассказывает: «Один немец — настоящий немец из Meкленбурга — управитель соседнего имения, говорил мне как-то: "У вас в России совсем хозяйничать нельзя, потому что у вас нет порядка… Хозяйничать в России будет возможно только тогда, когда крестьяне выкупят земли и поделят их, потому что тогда богатые скупят земли, а бедные будут безземельными батраками. Тогда у вас будет порядок и можно будет хозяйничать, а до тех пор нет"».
