Поиски удалось начать только 30 июня. И первым был изучен полигон вблизи Мерлино. От той плотины, что некогда образовывала на Всшесне красивый пруд, к нашему времени не осталось и следа. Пришлось отмерять расстояние для полигона прямо от автомобильного моста, причем брать его с изрядным запасом. После этого было просканировано все немаленькое пространство от украшенной старинными березами дороги до речного берега.
Результат меня не порадовал совершенно. Да, было найдено два увесистых пушечных ядра, но никаких следов золота (равно как и старых ям) обнаружено не было. Пришлось усаживаться в машину и выдвигаться ближе к Красному. Впереди были речки Лосвинка и Мерейка. Но первая речка, с которой я был знаком ранее, вряд ли могла представлять интерес для искателей "гребней". Никаких насыпей на подходе к тому месту, где ранее через нее был некогда перекинут мост, не наблюдалось. Но делать было нечего, и пришлось три часа бродить по речной долине, пытаясь уловить хоть какой-то отзвук металла из-под земли. Тщетно, здесь было абсолютно пусто. К тому же испещренная мелкими ямками почва недвусмысленно показывала мне, что совсем недавно здесь уже работали неизвестные мне поисковики.
Значит, на дороге Красный — Смоленск оставалась последняя надежда — Мерейка. Данная речушка была украшена на диво длинной и достаточно широкой насыпью, протянувшейся не менее чем на 80 м. Тщательно и неторопливо я прочесал все доступное мне для работы пространство, но и здесь ничего, кроме двух крышек от канализационных колодцев, отыскать не удалось. Требовалось остановиться и как-то осмыслить полученные отрицательные результаты.
Перетряхнув в памяти все военные эпизоды, связанные с боями вокруг Красного, я припомнил один очень любопытный момент. Вот как в действительности могли происходить события, вылившиеся впоследствии в "Дело о гребешках". Польская дивизия Зайончика 30 октября ночевала в селе Червонном, а 31 октября на рысях двинулась в Красный, до которого было около 30 верст Там же находился небольшой польский гарнизон, который охранял город с августа 1812 г. Вслед за ней выдвинулась артиллерия и обозы. Ранним утром 2 ноября повозка кассира Ковалевского (перевозившая не менее 350 кг золота) остановилась на "гребле", земляном валу, насыпанном при въезде в Красный (на восточном берегу ручья Мерейка). Проехать далее было невозможно. Узенькая дорожка в город так сильно обледенела и была столь крута, что лошади не могли одолеть подъема и понуро мотали головами, несмотря на угрожающие возгласы возниц и щелканье кнутов.
Нужно было ждать того момента, когда запрудившие дорогу экипажи продвинутся хоть немного вперед…
Неожиданно со стороны уже близкого города послышались орудийные залпы и оживленная стрельба из ружей. Застрявшим в овраге возницам не было видно, что там происходит, но столь интенсивная перестрелка явно не предвещала ничего хорошего. На самом деле это на штурм города пошел отряд графа Ожеровского, имевший в своем составе пехоту, отряд конницы и батарею из шести пушек. Не ожидавшие нападения с тыла, да еще в столь ранний час, французы дрогнули и начали отступать. Но отступать они могли только в сторону мостика через Мерейку, в сторону Смоленска. Другой дороги из города просто не было! И когда бегущие начали бросаться с крутого берега в забитый экипажами овраг, Ковалевский принял решение срочно зарыть оба бочонка. Куда-либо уехать они просто не могли, поскольку спереди и сзади них стояли десятки телег и фургонов, а справа и слева расстилалась засыпанная снегом и абсолютно непроходимая речная долина.
Какие же приметы мог использовать кассир, чтобы запомнить место захоронения? В его распоряжении их было совсем немного: сама насыпь и примерные отрезки дороги до самого моста и до восточного съезда к реке. Может быть, он успел прикатить какой-то валун и навалить его на свежераскопанную землю? Возможно, но маловероятно, времени у него было немного. Едва они засыпали яму, как на противоположном склоне замелькали высокие казацкие папахи, и бой разгорелся непосредственно у реки. Не зря же Ковалевский говорил на допросе о том, что двое его товарищей были убиты. Они как раз и были убиты в том утреннем бою, в котором он, видимо, постарался уцелеть, спрятавшись под свой опустевший фургон. Казаки спешно повязали захваченных пленных и незамедлительно погнали их в центр города для допроса и последующей отправки в тыл.
А в это время со стороны Смоленска к Красному вплотную придвинулась гвардейская дивизия генерала Клапареда, который конвоировал московские трофеи, казну и обоз главной квартиры императора. Отряд казаков и несколько малокалиберных пушек не были для него серьезной преградой, и он вскоре расчистил себе дорогу в город. Отряд Ожеровского отступил с главной дороги и остановился на ночлег в деревне Кутьково. А неожиданно попавший в плен кассир Ковалевский так ничего и не смог сообщить о только что спрятанном кладе своим товарищам, бережно храня в памяти события того дня в течение нескольких последующих лет.
Казалось, все было предельно ясно. Золото давно отыскали либо потомки самого Ковалевского, либо потомки тех солдат, с которыми тот и прятал бочонки. Данная история была благополучно списана мною в архив, и вскоре, увлеченный новыми, не менее захватывающими расследованиями, я забыл о пресловутых "греблях". Но, к моему величайшему удивлению, легенда о двух бочонках всплыла вновь.
Как раз была суббота, я был дома, и в тот момент, когда я жарил картошку для скромного обеда, в дверь позвонили. Оказалось, что пришел почтальон и принес присланные мне заказным письмом ксерокопии некоторых редких документов и целого ряда старинных карт. Торопливо рассыпав их по столу, я почти сразу же наткнулся взглядом на изображение Красного, увидев его таким, каким он был в начале XIX в. Не раз виденный мною план города почему-то вдруг показался чем-то отличным от привычного исторического макета. И это странное отличие заинтересовало меня необычайно. Минут пять я сидел неподвижно, вглядываясь в блеклое изображение, как вдруг меня словно осенило…
— Так вот что Ковалевский имел в виду, когда говорил о Гребле, воскликнул я, стукнув кулаком по бумажному листу, — вот почему впоследствии никому из поисковиков не удалось отыскать спрятанные им бочки!!!
Однако на этом месте я хотел бы прервать свой рассказ и дать читателям редкую возможность самим разгадать тайну клада кассира Ковалевского. Уверяю вас, что для этого вам понадобятся всего две вещи. Всего две карты окрестностей Красного приведут вас к заветной цели: одна современная, а другая — издания 1817 г. Приведут, разумеется, только в том случае, если проявите чуточку терпения и наблюдательности.
Эту главу мне хочется начать с отрывка из книги известного в Приамурье геолога — Вячеслава Ивановича Богдановича, которую он любезно прислал мне, желая помочь в деле составления данной антологии.
"Летом 1919 г. вдоль Транссиба двигалась группа партизан из отряда Сергея Лазо, который под давлением частей японцев и белых отступал в Якутию. В коротком, но ожесточенном бою под поселком Стрелка (до 1930 г. — п. Новоивановский) партизаны нанесли поражение отряду казаков, охранявшему прииск Ларинский. В качестве трофея победителям досталось около 1,5 пудов золота, которое было конфисковано в пользу победы над врагом внутренним и внешним.
Преследуемые превосходящими силами противника, партизаны двигались по горной тропе в сторону поселка Тындинский. Несколько домишек, склады и трактир — вот и весь поселок того времени. Владелец трактира Шкаруба, один из самых первых жителей поселка, отвел партизан на свое зимовье, где они получили возможность отдохнуть и переждать опасность. Отдыхать, впрочем, долго не пришлось. Дальревком активизировал борьбу с интервентами и потребовал напрячь все силы против японцев. Командование отряда решило идти на соединение с основными силами в Приморье. Путь дальний, трудный. Было решено спрятать тайнее оружие, боеприпасы и золото в пещере, находящейся в 2,5 версты от зимовья Шкарубы, и завалить вход.
Через полвека один из немногих уцелевших партизан упомянутой группы побывал в тех местах, где когда-то пришлось укрываться. Много лет прошло, память ослабла, да и тайга несколько изменилась. Не смог ветеран найти захоронку…"
Типичная ситуация, не раз повторявшаяся на извилистых дорогах войны. Сколько раз за последние 200 лет встречалась такая драматическая ситуация, когда и рад был бы некий персонаж воспользоваться своими трофеями, только возможности для этого отсутствовали. Вот и приходилось "счастливым" трофейщикам с крепя сердце расставаться со своей добычей, без сожаления сваливая ее в наскоро выкопанные ямы или пещеры. Особенно часто такие истории происходили во время Отечественной войны 1812 г. Подобные явления происходили и во время Гражданской войны. Но вовсе не такие курьезные клады были характерны для богатого природным золотом российского Приамурья. Для данной местности было характерно массовое сокрытие именно старательского золота, владеть которым на определенном этапе нашей истории стало смертельно опасно.
