Александр был маленьким кумиром Екатерины II и ее Двора. Мальчики не любили игрушек и всему предпочитали книжки и легкие учебные занятия. Императрица, стремясь привить любимым внукам хорошие вкусы, сама составила для них «Бабушкину азбуку», а также сама сочиняла для них сказки. Екатерина делала это из-за убеждения, что детская литература плохая и не удовлетворяет интересов молодого поколения.
Русская самодержица, находившаяся под влиянием выдающихся европейских писателей, придавала огромное значение воспитанию детей. В частности, по вопросам воспитания Александра она постоянно советовалась с Гриммом, о чем свидетельствует ее непрерывная переписка с ним. Вот что она писала, например, когда сыну Павла Петровича исполнилось чуть больше одного года: «Что касается будущего венценосца, я намерена держаться с ним одного плана: воспитывать его как можно проще; теперь ухаживают за его телом, не стесняя тела ни швами, ни теплом, ни холодом и ничем чопорным. Он делает, что хочет, но у него отнимают куклу, если он дурно с нею обращается. Зато, так как он всегда весел, то исполняет все, что от него требуют; он очень здоров, силен и крепок, и почти гол; он начинает ходить и говорить. После семи лет мы пойдем дальше, но я буду очень заботиться, чтобы из него не сделали хорошенькой куклы, потому что не люблю их».
После шести лет, когда время детских забав миновало, Екатерина решила, что пора приступать к серьезным занятиям и назначила главным попечителем Александра графа Н. И. Салтыкова. По рекомендации Гримма императрица пригласила учителя по французскому языку, швейцарца Фридриха-Цезаря Лагарпа. Екатерина назначила его помощником Салтыкову, и Лагарп также отвечал за воспитание Александра II Константина. Внук любил свою бабушку, о чем свидетельствуют детские письма Александра к Екатерине II. В письме от 16 июня 1785 года, например, он писал: «Любезная Бабушка я очень жалею что вас не могу видеть цалую ваши ручки, и очень об вас много думаю, и я хотел севодня прийти к вам на луг и забыл что вас нет». Еще одно письмо, от 20 июня: «Любезная Бабушка. Я вас благодарю за письмо и очень радуюсь что вы скоро назад будете; Благодарю тебя Бабушка и за то, что вы нас помните, я вас люблю всем сердцем. Цалую ваши ручки. Внучик ваш Сашинька».
Когда Александру исполнилось пятнадцать лет, Екатерина II, как в свое время для Павла, стала подыскивать подругу жизни для старшего, любимого внука. Ее тщательный выбор остановился на дочерях маркграфа Баденского Карла-Фридриха. 14 ноября 1790 года императрица писала посланнику России при мелких немецких дворах графу Румянцеву: «Граф Николай Петрович. Под предлогом обыкновенного посещения князей германских, при которых вы акредитованы, съездите в Карлсруэ и там постарайтесь увидеть дочерей принца наследного Луизу-Августу, 11-ти лет, и Фридерику-Доротею, 9-ти лет. Сверх красоты лица и прочих телесных свойств их, нужно, чтобы вы весьма верным образом наведались о воспитании, нравах и вообще душевных дарованиях сих принцесс, о чем в подробности мне донесете при случае отправления нарочного курьера, или посылаемого сюда из Парижа от тайного советника Симолина. Уверена я, впрочем, что вы сие поручаемое от меня дело исправите с крайнею осторожностью и самым неприметным для других образом. Пребываю вам доброжелательная Екатерина».
Эта переписка продолжалась целый год, и судя по ее содержанию, граф Румянцев успешно выполнил деликатное поручение Екатерины II. Невеста была годом моложе своего жениха, и оба сияли красотой. Г. Р. Державин тогда написал такие стихи:
Уж в легких сизых облаках
Прекрасна дева с неба сходит;
Смеющийся в очах сапфир,
Стыдливые в ланитах розы,
Багряную в устах зарю,
В власах я злато зрю,
И в сладком изступленьи сем,
Весь север зрится мне эдемом,
А осень кажется весной…
Миропомазание принцессы состоялось 9 мая 1793 года в Зимнем дворце, куда съехались члены Святейшего Синода и знатные особы, вся царская фамилия. В придворной церкви митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Гавриил совершил обряд по церковному чиноположению, и принцесса была наречена княжной Елизаветой Алексеевной.
На другой день состоялось обручение. В 12 часов утра императрица Екатерина II отправилась в окружении своей блестящей свиты в придворную церковь с большим парадом и торжеством. Впереди шли герольды, обер-церемониймейстер, камер-юнкеры [57], знатные особы, гофмаршалы с жезлами, а за ними императрица в окружении высших чинов. За ней шли цесаревич с супругой, великие князья, княжны и сестра невесты принцесса Фредерика Баденская в сопровождении фрейлин.
В церкви Екатерина II сама ввела жениха и невесту на специально приготовленное возвышенное место, покрытое бархатом. Обручение совершал преосвященный Гавриил, императрица обменяла обручальные кольца жениху и невесте, и сразу же с крепости началась пальба из 31 пушки. После литургии во дворце был дан торжественный обед, а вечером — бал, и весь город иллюминирован.
В Москве обручение великого князя Александра Павловича с Елизаветой отмечалось 29 мая в Успенском соборе.
28 сентября 1793 года в торжественной обстановке проходило бракосочетание внука императрицы. Как только в 8 часов утра грянули с Петропавловской крепости сигнальные выстрелы, войска под предводительством генерал-адъютанта [58] графа Петра Салтыкова в строевом порядке двинулись на площадь Зимнего дворца. После 10 часов, когда сюда прибыли все, под звуки труб и литавр началось церемониальное шествие к большой придворной церкви. Впереди всех шествовали обер-церемониймейстер граф Панин и церемониймейстер Гурьев со своими знаками. За ними шли: гофмаршал, камер-юнкеры и камергеры сочетавшихся; камер-юнкеры и камергеры императрицы, генералы, тайные советники, первенствующие чины двора по старшинству в два ряда, затем обер-гоф-маршалы Орлов и князь Барятинский с жезлами. За ними шла Екатерина II с короной и мантией, ее шлейф несли шесть камергеров [59] во главе со старшим камергером Обуховым. Императрицу сопровождали князья Репнин и Нарышкин. За государыней следовали: наследник престола с супругой, великий князь Александр Павлович со своей обрученной невестой, другие члены царской фамилии.
В церкви императрицу и сопровождавших встретил митрополит Гавриил во главе с высшим духовенством. Венец над великим князем Александром держал его младший брат, великий князь Константин Павлович, а над великой княжной Елизаветой граф Безбородко. Во время благодарственного молебна со стен Петропавловской и Адмиралтейской крепостей раздались пушечные выстрелы, а войска открыли троекратный беглый огонь. Все эти звуки соединились с торжественным колокольным звоном. Из церкви возвратились во дворец на обед, на котором цесаревич начал пить за здравие своей родительницы, а та отвечала тем же. При этом следовали выстрелы из 51 пушки. Затем приветствовали молодых, позже пили за здравие всего царского дома при 31 выстреле.
Исторические материалы свидетельствуют, что бракосочетание сопровождалось пышными торжествами, на которые были приглашены многие европейские принцы.
Императрица Екатерина II очень любила и своего внука Константина, второго сына Павла Петровича. Младший брат Александра больше походил на своего отца и был хорошо сложен, имел живые и проницательные глаза, прикрытые густыми бровями, отличался неровным характером. Оба брата были тесно связаны друг с другом взаимной любовью, и Константин всегда находился в восторге от своего старшего брата, который с ранних лет имел редкие способности, удивительную память, восприимчивый ум, любил науки и был красив, как его мать. Благородство лица Александра, изящность фигуры и ловкость походки, отличные манеры поведения удивляли окружающих и радовали сердце императрицы, в то время как Константин забавлял царственную бабку своими многочисленными проказами и шалостями. Младший внук не желал ничему учиться, за исключением воинской команды.
Императрица Екатерина II испытывала большое удовольствие и гордость, когда вместе с двором присутствовала при упражнениях, в которых оба ее внука совершенствовались на ее глазах под руководством опытных учителей. Не с тем, однако, чтобы сделать из своего Александра военного человека, выбрала она ему в наставники Лагарпа. Общее руководство было доверено графу Салтыкову, гувернеру обоих молодых князей.
В отличие от старшего брата Александра, Константин из неугомонного шалуна вырос в бесцеремонного царственного юнца, о котором венценосная бабка с беспокойством писала в августе 1796 года графу Н. С. Салтыкову: «Я хотела сегодня говорить с моим сыном и рассказать ему все дурное поведение Константина Павловича, дабы всем родом сделать общее дело противу вертопраха и его унять, понеже поношение может нанести всему роду, буде не уймется. А как великий князь (Павел Петрович. — А. М.) уехал в Павловское, и нужно унять хоть Константина как можно скорее, то скажите ему от меня и именем моим, чтобы он воздерживался вперед от злословия, сквернословия и беспутства; буде он не захочет дойти до того, чтоб я над ним сделала пример. Мне известно бесчинное, бесчестное и непристойное поведение его в доме генерал-прокурора [60], где он не оставлял ни мужчину, ни женщину без позорного ругательства, даже обнаружил и к вам неблагодарность, понося вас и вашу жену, что столь нагло и постыдно им произнесено было — что не токмо многие из наших, но даже и шведы без соблазна, содрогания и омерзения слышать не могли. Сверх того, он со всякой подлостию везде, даже и по улицам, обращается с такой непристойной фамильярностью, что я того и смотрю, что его где ни есть прибьют к стыду и крайней неприятности». Наследника великого князя привели в чувство только одним средством — во время очередной выходки его арестовали.
