Философско-религиозное учение даосизм оказало огромное влияние не только на всю культуру Китая, но и на культуру других стран Азии — Вьетнама, Кореи, Японии. Так, японская школа изэн явилась сплавом учения даосов с пришедшим из Индии буддизмом. В основе дальневосточных воинских искусств, таких как тейцзи-цюань и другие, лежат идеи даосизма. На них же основаны учения о достижении долголетия и китайская традиционная медицина вообще. Даосизм тесно связан со многими тайными науками: астрологией, алхимией, физиогномикой, магией.
Основы учения даосизма изложены в книге Лао-цзы "Книга пути и благодати" (Дао дэ цзин). В даосизме она занимает такое же место, как Новый Завет в христианстве и Коран в исламе.
Лао-цзы жил и творил в VI веке до Р.Х. Это был особый период в истории человечества. Современником Лао-цзы был Конфуций. В год, когда Лао-цзы покинул Китай и направился на запад (в Индию), родился Будда. В это же время Пифагор творил в греческих полисах Италии. Несколько раньше там, где сходились пути китайской, индийской и средиземноморской цивилизаций, творил великий Заратустра (Зороастра). В это же время проповедовали и пророки Ветхого Завета Библии, а также пестовали тайное знание халдейские мудрецы. Несколько позже творили Сократ на западе и Мо-цзы на востоке. Последний проповедовал всеобщую любовь, которая вошла во все религии и истинные учения. Это был звездный час человечества, когда оно подверглось "пассионарному толчку" со стороны Мирового Разума (по Л.Н. Гумилеву). За исторически короткое время были высказаны основные идеи, способные вести за собой человечество. Эти идеи практически определили всю последующую его историю, легли в основу различных религий.
Об основателе даосизма мы знаем очень немного. Лао-цзы означает "старый философ". Его же можно перевести и как "старый ребенок". Всем нам известны дети очень серьезные и чересчур умненькие. Их называют "старичками". Таким, видимо, был и Лао-цзы. На самом деле фамилия философа была "Ли", а имя его "Зи". Он еще использовал псевдоним "Хакуян".
Лао-цзы родился предположительно в 604 году до Р.Х. Его родители жили в селе Кеку-Зин уезда Лей провинции Кук, в королевстве Со, которое находилось недалеко от места, где сейчас находится Пекин. Чем занимались родители Лао-цзы — неизвестно. Фамилию Ли Лао-цзы носил по матери, а в качестве псевдонима он выбрал фамилию отца (Хакуян). Можно не сомневаться в том, что Лао-цзы получил хорошее образование. Об этом свидетельствует тот факт, что он находился на государственной службе (он был хранителем государственной библиотеки — архива). О себе Лао-цзы писал так: "Многие люди богаты, но я не имею ничего, как будто все потерял", а также: "Я раздаю милостыню в великом страхе". Занимаемая им должность давала ему достаточные средства к существованию.
Лао-цзы был женат. Его сын Со служил на военной службе, которую всячески отрицал отец.
Будучи начальником императорского книгохранилища (архива), Лао-цзы имел прекрасную возможность пополнять свои знания, поскольку это было величайшее книгохранилище в Китае. Из книги Лао-цзы "Книга пути и благодати" явствует недовольство философа практической мудростью своего народа. Он имел возможность изучить ее в совершенстве. Служба при императоре раскрыла ему глаза на то, что политика — дело грязное. Эта истина была справедливой и в то время (да и во все времена).
В зрелом возрасте Лао-цзы оставил государственную службу. Он объяснял это тем, что был недоволен течением общественных и политических дел. Лао-цзы удалился в уединение, стал жить в пещере. Для Китая такой поступок был крайне нетипичным. И вообще Лао-цзы во многом был некитайцем. В уединении он посвятил свою жизнь созерцанию и размышлению. В эти годы, проведенные в пещере, он и обдумал и создал основы даосизма — книгу "Книга пути и благодати". В этой книге Лао-цзы писал: "Когда дела увенчаются блестящим успехом и будет приобретено доброе имя, то лучше всего удалиться (в уединение). Вот это-то и есть небесное Дао".
В конце концов Лао-цзы решил покинуть Китай, уйти из страны варваров через западную границу (в Индию). Некоторые востоковеды усматривают в этом символ, который указывает на связь книги Лао-цзы с западом.
Наиболее достоверные сведения о Лао-цзы содержатся в книге "Исторические записки" крупнейшего китайского историографа Сыма Цяня (145—86 годы до Р.Х.). Там сказано следующее: "Некоторые думают; что Лао-цзы жил до 160 лет от роду, другие — до 200 лет, благодаря своей святой жизни, согласной с Дао". О внешности Лао-цзы Сым Цянь говорит так: "Лао-цзы был высокого роста; цвет лица у него был желтый, красивые брови, длинные уши, широкий лоб, редкие и некрасивые зубы, четырехугольный рот с толстыми и безобразными губами".
Учение Лао-цзы (даосизм) принципиально отличается от учения Конфуция. Да, собственно, они и должны отличаться, поскольку касаются совершенно разных объектов, разных областей жизни. Объектом учения Конфуция является земная юдоль. Для Лао-цзы таким объектом являются сияющие просторы духа. Учение Конфуция направлено на то, чтобы коллективную жизнь людей, общества сделать лучше. Лао-цзы, как и Сократ, своими постоянными парадоксами опрокидывал привычный здравый смысл, расшатывал стереотипы обыденного мышления. Он старался вывести человеческую мысль за пределы привычного здравого смысла и открыть ей космические дали. Поэтому надо не противопоставлять Лао-цзы и Конфуция, а понять, что они дополняют друг друга.
Тем не менее на сопоставлении учения Лао-цзы и Конфуция имеет смысл остановиться. И не только потому, что их сопоставляли все прошедшие тысячи лет (благо, они были современниками), а потому, что это позволит лучше понять суть учения Лао-цзы, даосизма.
В древнекитайской книге "Весны и осени господина Люя" содержится такой рассказ-притча: "Некий житель царства Цзинь потерял свой лук, но не стал его искать, объясняя это так: "Человек из Цзин потерял, человек из Цзин нашел — какая разница?!"
Прослышав об этом, Конфуций сказал: "Надо только опустить слова "из Цзин" — вот тогда будет правильно!" Когда же услышал об этом Лао-цзы, то сказал: "Надо опустить и слово "человек" — тогда будет верно!" "Конфуций всегда остается на уровне человеческого, для него это наивысшая возможная ступень, где даже самое отвлеченное и возвышенное из понятий жень изображается иероглифом с ключевым знаком — человек" (жень означает милосердие). Лао-цзы проникает в проблему глубже, он поднимается до чистой идеи, до уровня сверхчеловеческого, космического. В этом случае практически все относительно, и обретение становится тождественно своей потере. Поэтому Лао-цзы и говорил: "О горе! На тебе покоится счастье. О счастье! Ты стоишь на горе".
О встрече Конфуция и Лао-цзы содержатся сведения в разных древних китайских источниках. Так Гэ Хун (250–330 годы) рассказывает, что после встречи с Лао-цзы Конфуций был пристыжен и растерян, поскольку встретился с мышлением более высокого порядка. (Надо иметь в виду, что Гэ Хун был даосом, сторонником Лао-цзы.)
"Я понял, что мысль его подобна птице, парящей в вышине, — признался Конфуций одному из учеников. — Из красноречия своего я сделал самострел, чтобы поразить ее стрелой, но не достал ту птицу и этим лишь умножил его славу. Мысль его, словно изюбрь, словно олень в чащобе. Красноречие мое послало гончих псов, которые преследовали изюбря и оленя по пятам, но не догнали, а только охромели. Мысль его как рыба в омуте глубоком. Из красноречия своего я сделал леску и крючок, чтоб эту рыбу выудить, но даже не поддел, запутал только леску. Мне не угнаться за Драконом, парящим в заоблачном эфире и странствующим по Великой чистоте. Я понял — Лао-цзы подобен этому дракону! От изумления уста мои раскрылись и не могли сомкнуться, язык вдруг вывалился, дух мой был смущен, не ведал, где пребывает…"
В книге Сыма Цяня "Исторические записки" о встрече Конфуция и Лао-цзы сказано так:
"Когда Конфуций находился в Сиу, то он посетил Лао-цзы, чтобы услышать мнение его относительно обрядов. "Обрати внимание на то, — сказал Лао-цзы Конфуцию, — что люди, которые учили народ, умерли, и кости их давно истлели, но слова их доселе существуют. Когда мудрецу благоприятствуют обстоятельства, он будет разъезжать на колесницах, — когда же нет, он будет ходить, нося на голове тяжесть, держась руками за края ее. Я слышал, что опытный купец скрывает свой товар, как будто ничего не имеет. Точно так же, когда мудрец имеет высокую нравственность, то наружность его это не выражает. Ты брось свою мудрость, вместе со всякого рода страстями; оставь свою любовь к прекрасному, вместе с наклонностью к чувственности, потому что они бесполезны для тебя. Вот что я говорю тебе, и больше ничего не скажу".
Конфуций после встречи с Лао-цзы говорит своему ученику, что он, Конфуций"…в познании пути подобен червяку в жбане с уксусом — не поднял бы учитель крышку, и я не узнал бы о великой целостности Неба и Земли". Эти слова взяты у Чжу-цзы. Он, конечно, сгустил краски. Конфуций не заслуживает такого уничижения. Тем не менее, может быть, и правильно, что на всех картинках встречающихся Конфуция и Лао-цзы изображают одинаково: старший, убеленный сединами Лао-цзы восседает на возвышении, а перед ним стоит более молодой Конфуций. Это не просто возраст, не просто бытовая сценка. Это символ — старший и младший, хозяин и гость. Он должен был отразить иерархию философских ценностей.
