Шестидесятилетний Джон Вейнхарт содержал в Колтоне известный питомник под названием «Тигровое спасение». Заведение предназначалось для животных, находящихся «на отдыхе» после многолетней работы в цирках и индустрии развлечений. Это место за небольшую плату постоянно посещали окрестные жители. Вейнхарта часто фотографировали местные газеты, и он с охотой давал интервью, а также активно рекламировал себя как преданного защитника диких кошек.
В ноябре 2002 года представители Департамента рыбы и дичи организовали проверку питомника. После неё прокурор округа Сан-Бернардино обвинил Вейнхарта в незаконной демонстрации тигров, разведении зверей без соответствующего разрешения и снабжении животных не соответствующими стандартам пищей и водой. Судебный процесс по данному делу должен был состояться в мае 2003 года.
Позднее власти организовали ещё один рейд в поместье Вейнхарта. Он последовал после «сигнала» от соседей о том, что восьмилетний сын хозяина живёт среди хищников в угрожающих его жизни условиях. В итоге сам Вейнхарт, его жена и его ветеринар были арестованы, а ребёнка временно поместили под опеку.
Представитель «Тигрового спасения» Стив Джеффрис решительно утверждал, что подозреваемые не причиняли вреда своим питомцам. Живые тигрята и леопардята были помещены в питомник в связи с тем, что их было необходимо кормить с рук каждые четыре часа, а аллигаторы являлись личными домашними животными четы Вейнхарт. О мальчике же Джеффрис сказал, что тот всегда производил на него впечатление ухоженного и здорового ребёнка. Что до мёртвых тигров, то они скопились в питомнике за пять лет его существования, а тигрята в морозильнике сохранялись для научных исследований.
По итогам судебного разбирательства жена Вейнхарта Марла Смит получила сто восемьдесят дней надзора и четыре года ограничения родительских прав. Сам Вейнхарт долго оттягивал вынесение ему приговора, но в конце концов был осуждён на значительный срок тюремного заключения с последующим лишением права содержать животных. Также ему было запрещено подходить к экзотическим кошкам ближе чем на пятьдесят метров.
Уэйн Пейсел, вице-президент Гуманистического общества США высказался в том духе, что под прикрытием вот таких центров по спасению диких животных процветает торговля экзотическими зверями и частями их тел. Мне же кажется, что Вейнхарт был скорее чудаком, который не справился с возложенными на себя обязанностями по ведению бизнеса, приносившего минимальный доход.
Оставшихся в живых тигров из имения Вейнхарта развезли по питомникам других любителей дикой фауны…
Содержание тигров и леопардов в цирках — это совершенно другая история. Вряд ли кто-то из учёных мужей, полагающих, что знают о поведении этих хищников абсолютно всё, понимает их настолько глубоко, как дрессировщик средней руки. Это и понятно: у артиста от этих знаний зависит жизнь, а у высоколобого доктора наук — нет.
Значительная часть неравнодушных к животным людей относятся к искусству дрессировки несколько предубеждённо. Не вдаваясь в морализаторство, хочу заметить, что дрессировка ставит перед собой совершенно иные цели, нежели приручение. В её задачи не входит адаптировать гигантскую кошку до состояния домашней — тут важно, чтобы она выполняла на арене то, что приказано.
Кстати, именно цирковые укротители на своём опыте получили сравнительную информацию о «боевых качествах» тигров и леопардов. Информацию, собранную через тяжкие увечья, кареты «Скорой помощи» и больничные койки. Другим путём человеку такие сведения добыть невозможно.
Вот что говорит, сравнивая «травматические способности» этих двух больших кошек, заслуженный артист СССР А. Александров-Федотов:
«С леопардом легче бороться, его легко поднять и выбраться из-под него, легко оторвать от себя. С тигром это не так-то просто, в нём триста килограммов весу. Он нападает редко, но если навалится — одним весом задавит.
Из-за леопардов я ни разу не лежал в больнице. Все царапины заживали на ходу. Ну, иногда рука не действует, хромаю иногда — из-за этого работы не прерывал. Двадцать пять минут я мог заставить себя не замечать боли. Тигры же познакомили меня с хирургами…
…То, что причиняет мне тигр с одного удара, леопард может добиться только с пяти. Но пять раз я бить ему себя не разрешал. А у тигра „рука“ оказалась тяжёлая.
…Но чем больше всего покорили меня тигры — это своей отзывчивостью на доброту и ласку. Я бывал на седьмом небе от счастья, если леопарды иногда отвечали на мои ласки. Вот, — думал я, — какие отзывчивые звери, как они меня любят. Но, познакомившись и подружившись с тиграми, я понял, что настоящей любви и преданности леопарды ко мне не проявляли никогда. Тигры на мою приветливость ответили неожиданно горячо. Как ни забавно это звучит, тигры оказались человечнее леопардов».
Конечно, сегодняшняя дрессировка имеет мало общего с тем варварским укрощением зверей, которое описано у Джека Лондона в его замечательном романе «Майкл, брат Джерри». Такие или аналогичные методы были приняты ещё в первой половине XX столетия.
«Мне пришлось выступать в одной программе с иностранным дрессировщиком тигров Тельманом. Как-то после окончания работы он решил провести репетицию со зверями, которые, по его заявлению, в тот вечер работали плохо. Я остался на этой репетиции и увидел, что, по сути дела, это была не репетиция, а сплошное и беспощадное избиение зверей металлическими прутьями.
Звери, забившись под реквизит, искали спасения от такого рода „воспитания“, но Тельман не унимался и продолжал издеваться над ними.
Желая прийти на помощь несчастным животным, я подошёл к клетке и предложил прекратить избиение. Тельман был удивлён моим вмешательством, но тем не менее прекратил побои и в вежливой форме „пояснил“ мне:
— Звери сегодня плохо работали. Они даже не хотели рычать на меня, и публика была недовольна. Вот я и хочу напомнить им, что они звери.
Я был очень взволнован увиденным и заявил этому „артисту“:
— Вы нам разъяснили сейчас, что не тигры звери, а вы зверь в образе человека!» — рассказывает патриарх советских дрессировщиков Борис Эдер.
К сожалению, отзвуки этих методов надолго остались в популярной и художественной литературе и по сей день продолжают тревожить сентиментальную молодёжь.
«Да мне вот как то снился сон про цирк, там я был цирковым Тигром, и держали меня в одной клетке со Львом и Гепардом (отношения у нас были очень близкие).
Но в один момент меня насильно вытащили из клетки и начали издеваться и избивать, как я понял они просто хотели избавиться от меня как от ненужного зверя, но приложив усилия я смог вырваться и я бежал не оглядываясь было много людей но они меня не заметили… мне удалось пробраться и спрятаться в одном из переулков заброшенного дома, из лапы текла кровь я лизал рану… что дальше было я не помню…» — описывает своё отношение к цирку один молодой человек на интернет-форуме «Тигромания» (орфография и пунктуация оригинала сохранены).
Но и в сегодняшнем, мягком варианте цирковая дрессировка содержит некоторое количество силовых и откровенно негуманных приёмов. Но можно ли упрекнуть в этом артистов? Ведь на арене — во время представления или на репетиции — они соприкасаются с настоящими хищниками, каждый из которых способен убить человека одним движением. И то, что большая часть дрессировщиков остаётся в живых после нападений своих питомцев, свидетельствует о двух вещах: во-первых, звери не ставили перед собой задачу убить жертву любой ценой, и, во-вторых, поведенческие навыки человека, его умение анализировать ситуацию, личное мужество — этот комплекс черт способен противостоять животной агрессии. Укротитель ежесекундно ожидает нападения.
«Я выхожу на манеж с мыслью, которая превратилась в инстинкт, — обороняться, — пишет А. Александров-Федотов. — Не думаю, что в каждом нападении леопардом движет желание съесть меня со всеми потрохами. Нападать — это их инстинкт, и они не могут не удовлетворять его. Я это знаю и строго соблюдаю правило: на манеже ни одному зверю не доверяю ни на грош.
Но не только дерущиеся и сердитые звери опасны для укротителя. Опасны их ласки, их желание поиграть и такое ценное для дрессировки их качество, как любопытство.
Очень часто они прыгают на меня от избытка чувств, оттого, что им сию же минуту хочется меня приласкать. Но попробуйте выдержать „любовный“ прыжок с шести-семи метров. Поэтому любовь и признательность леопардов, хоть и редко охватывает она их на манеже, я принимаю сдержанно…»
Все дрессировщики мира искали и находили свои собственные, иногда довольно остроумные методы управления животными. Борис Эдер поделился одним из них в своей замечательной книге «Мои питомцы»:
