Что представляет собой обязательный этап, на котором происходит обыкновенно соединение в одно целое комплекса эдипа и комплекса кастрации, то есть выстраивается, их посредством, желание субъекта? Каким образом это имеет место? Развернутый ответ вы найдете на моей диаграмме. Измерение, лежащее по ту сторону связи с речью Другого, вводится посредством фаллического означающего. Но как только это положение дел сложилось, кактолько фаллическое означающее в качестве желания Другого оказывается там, оно, разумеется, на этом месте долее не остается, а воссоединяется с речью Другого и занимает, со всеми вытекающими отсюда последствиями, свое место по эту сторону — там, где впервые возникает связь речи с матерью. Именно здесь выполняет оно свою роль и принимает на себя свою функцию.
Другими словами, потустороннее, которое мы постулировали, пытаясь выделить необходимые для усвоения речи этапы, которые позволили бы желанию занять для субъекта определенное место, — потустороннее это остается для субъекта бессознательным. Именно здесь разворачивается для него отныне диалектика требования, хотя и остается от него скрытым, что диалектика эта возможна лишь постольку, поскольку желание его, подлинное его желание, располагается в остающихся для него бессознательными отношениях с желанием Другого. Обычно, короче говоря, две эти линии меняются местами.
Уже в силу самого факта, что они должны поменяться местами, в промежутке возникают различного рода сбои. Сбои эти принимают, как мы в дальнейшем увидим, различные формы. Сегодня я просто укажу вам на элементы несостоятельности, всегда свойственные истерикам.
Обратимся к случаю Доры.
То, что лежит здесь по ту сторону желания Другого, возникает у нас на наших глазах в чистом виде, и мы осязаемо чувствуем ту причину, по которой часть из набора необходимых элементов у нее отсутствует. О матери здесь речи нет вовсе. Вы, наверное, заметили, что в случае этом она просто не упоминается. Дора имеет дело с отцом. Именно от отца она и хочет любви.
Надо честно признать, что до анализа жизнь Доры прекрасно уравновешена. Вплоть до момента, когда разыгрывается драма, она со своими проблемами удачно справляется. Ее требование обращено к отцу, и дела идут прекрасно, потому что у отца ее есть желание — и тем более прекрасно, что это желание неудовлетворенное. Дора, чего Фрейд не скрывает, прекрасно понимает, что отец ее бессилен и что желание его по отношению к г-же К — это желание загражденное.
Но знаем мы и другое: то, что Фрейд узнал слишком поздно, аименно, что объектом желания Доры является — будучи объектом желания, загражденного желания, отца — г-жа К. Именно таково состояние дел до тех пор, пока налицо желание — желание, которое ни для Доры, ни для ее отца удовлетворено быть не может.
Все зависит от того места, где происходит идентификация так называемого Идеала Я. Вы видите это место на моей схеме — в нормальных случаях идентификация всегда происходит после двойного пересечения с линией Другого, в точке 1(А) Именно так обстоит дело и в случае Доры — с той разницей, что желание Отца представлено второй линией. И лишь после двойного пересечения с двумя линиями имеет место здесь, в точке (SO«), идентификация истерического субъекта. Речь не идет больше об идентификации с отцом — идентификации, имеющей место в случае, когда отец является просто-напросто тем, кому адресуется требование. Не забывайте: теперь имеется еще и нечто по ту сторону — нечто такое, что истерического субъекта в отношении его удовлетворения и равновесия прекрасно устраивает. Идентификация происходит с маленьким другим, который, со своей стороны, вполне способен желание удовлетворить. В данном случае это г-н К, муж г-жи К — очаровательной, блестящей, соблазнительной г-жи К, которая и являет собой подлинный объект желания Доры. Идентификация эта происходит в данном случае потому, что Дора является истеричкой, а в случае истерии дальше процесс пойти не может.
Почему? Да потому что желание является элементом, который сам по себе призван занять то место потустороннего, на которое собственная позиция субъекта по отношению к требованию указывает. Будучи истеричкой, она не знает, чего она требует, — она всего-навсего испытывает потребность в том, чтобы где-то там, по ту сторону, это желание было. Но для того, чтобы на желание это она могла опереться, чтобы она могла обрести в нем свою законченность, свой идеал, чтобы она могла с ним идентифицироваться, необходимо, по меньшей мере, чтобы там, на уровне чего-то потустороннего требованию, произошла встреча, которая позволила бы ей на этой линии задержаться, найти на ней свое место. Вот здесь-то и выступает на первый план г-н К, в котором, как показывают все наблюдения, и находит Дора своего другого в смысле маленького а — того, в ком она узнает себя.
Именно поэтому и проявляет она к нему такой интерес, что вводит этим окружающих в заблуждение — недаром и Фрейд полагает, будто она влюблена в г-на К. На самом деле она не влюблена в него, но он ей необходим — тем более необходим, что для него желанной является г-жа К. Как я вам сотни раз уже говорил, это с избытком доказывается тем фактом, что в цепочке нашей возникает короткое замыкание, и Дора впадает по отношению к маленькому а в состояние несдержанной агрессии — агрессии, проявляющейся в звонкой пощечине. Здесь находит свое выражение злоба против другого как себе подобного — другого, который, в силу подобия этого, похищает у вас ваше существование. Роковые слова г-на К — он, бедняга, не знает, что говорит, ему неведомо, что Дора идентифицирует себя с ним, — его уверение, что жена для него ничего не значит, — это как раз то самое, что для Доры невыносимо. Невыносимо почему?
Есть основания утверждать, хотя это проблемы и не исчерпывает, что у Доры явно прослеживается гомосексуальная структура — насколько она вообще может быть истеричке свойственна. В противном случае, после того, что ей сказал г-н К, она должна была бы, по идее, быть довольна. Ничуть не бывало — именно его слова и вызывают у нее взрыв гнева, ибо в момент, когда он их произносит, рассыпается в прах ее прекрасная истерическая конструкция — конструкция, построенная на идентификации с маской, со знаками отличия Другого, с теми полноценными мужскими знаками отличия, что находит она не у собственного отца, а у г-на К. Вот тогда-то и возвращается она к требованию в чистом виде, к претензии на любовь отца, тогда-то и впадает она в квази-параноидальное состояние, рассматривая себя как то, чем она с гораздо большей степенью объективности для отца действительно и является, — как пред-метобмена, как фигуру, скоторой развлекается г-н К, пока он, отец, занимается г-жой К. Несмотря на всю тщетность подобных мыслей, она ими довольствуется, и сама функция желания выступает в данном случае очень четко.
После слов г-на К наша истеричка возвращается с неба на землю — на самый примитивный уровень требования. Все, что ей нужно, это чтобы отец занимался лишь ею одной, чтобы он дарил ей свою любовь — другими словами, согласно нашему определению, все то, чего у него нет.
То, что мы с вами сегодня проделали, — лишь первое легкое упражнение в нашем черчении, упражнение, которое призвано было прояснить для вас смысл существующей между желанием и требованием связи. По мере того, как вы в этих упражнениях поднатореете, продвижение наше станет увереннее и быстрее.
30 апреля 1958 года
Г-жаДолъгпо и фаллос
Корсаж истерички
Безусловность требования
любви
Абсолютное условие желания
Другой, обращенный в объект
желания
Мы возьмем в качестве отправной точки тему, интерес которой те, кто присутствовал вчера вечером на научном докладе Общества, имели возможность оценить. Речь шла о гетеросексуальных отношениях. О них-то и попытаемся мы сегодня, в свою очередь, поговорить.
В перспективе, которая была нам предложена, гетеросексуальные отношения выступали, по сути дела, как формообразующие. Они были представлены как то, что в обуславливающих развитие ребенка семейных ситуациях задано изначально В другой перспективе, из которой исходим мы, это, наоборот, как раз и оказывается под вопросом. Правда ли, что гетеросексуальные отношения между человеческими существами являются чем-то само собой разумеющимся?
На самом деле, если мы обратимся к начальному жизненному опыту, такого впечатления у нас не создастся. Будь эти отношения действительно чем-то само собой разумеющимся, они обязательно должны были бы создать во внутреннем мире россыпь островков, где царит гармония, во всяком случае утех, кому удалось бы расчистить эти островки от дикорастущей поросли. И вовсе не похоже, что на данный момент мы имеем основание полагать, будто психоаналитики — впрочем, нужно ли вообще, если уж на то пошло, в данном случае психоаналитиков спрашивать? — не сойдутся на том, что гетеросексуальные отношения остаются у человека, даже достигнув полного своего развития, нестабильными, ибо как ни крути, а все проблемы его связаны именно с этим. Возьмем, к примеру, работы Балинта, в центре которых стоят именно эти προблемы — недаром сборник его работ озаглавлен "GenitalLove". Автор признает существование окончательного и неустранимого расщепления, Spaltung, и противостояния между потоком желания, с одной стороны, и потоком нежности, с другой. Именно вокруг этого противостояния вся проблема гетеросексуальных отношений и разворачивается.
