в качестве примера домохозяйку, которая пережила личную трагедию, а потом самостоятельно развила какие‑то впечатляющие таланты. Они пишут о тех, кто все преодолел и стал врачом, учителем, психотерапевтом, мотивационным оратором – то есть о ярких членах общества. Считается, что стойкость – это вовсе не мера внутреннего покоя. Мы привыкли считать стойкость синонимом успеха.
И конечно же, я была чертовски стойкой. Как истинный американский протестант, я продолжала спасаться работой.
Колледж я окончила во время мирового кризиса 2008 года, когда никто из моих однокашников не мог найти работу. Я стажировалась без оплаты в двух печатных изданиях, но обе газеты закрылись. К счастью, у меня начался роман с радиопрограммой «Это американская жизнь». Каждый эпизод доводил меня до слез – от смеха или печали. Я решила создать собственный подкаст и назвать его «Научите меня этой американской жизни». Я ездила в самые разные места – от порноконференций до военно-исторических реконструкций – и пыталась искать истории, которые потенциально могли бы привлечь внимание продюсеров любимого шоу.
Но они были слишком заняты собственным популярнейшим подкастом, чтобы заметить шоу, с трудом набравшее пятнадцать слушателей. И все же мне удалось обратить на себя внимание новой программы оклендского радио «Поспешные выводы». Сначала меня приняли туда стажером (с зарплатой!). В первый же день я предложила двадцать оригинальных сюжетов. Через три месяца я создавала уже половину контента, и меня сделали продюсером.
Моя рабочая неделя длилась от пятидесяти до семидесяти часов. Я работала и по будням, и по выходным. Каждую среду, накануне выпуска шоу, мой рабочий день длился 21 час. Я сидела в офисе до четырех утра (в удачные дни) или до семи (в неудачные). Занималась графическим дизайном и интернет-контентом, делала короткие видеоролики и выпускала сотни сюжетов.
Я участвовала в создании этого шоу с нуля. Сначала мы выходили на двух станциях, потом на 20, а потом на 250. Более полумиллиона человек слушали меня каждую неделю. Постепенно мне удалось добраться до вершин сан-францисской богемы. Мне присылали бесплатные билеты на лучшие шоу, фестивали и события, и я набивала сумочку изысканными деликатесами. Меня приглашали в особняки на холмах и оперные залы. Со мной здоровались богатые и знаменитые – и все говорили, что давно стали моими поклонниками.
Понимаете? Вот что такое стойкость. Вот как мне удалось исцелиться.
Хотя я и любила, и меня любили, и успеха я добилась, была счастлива (даже заявила Саманте, что нам больше нечего обсуждать), я по-прежнему ощущала какую‑то… незавершенность. Все было хорошо, действительно хорошо. Но порой у меня возникало все же возникало это чувство.
Я проснулась в семь утра в собственной квартире. На подушке остались следы вчерашнего макияжа. Мне было двадцать пять, и все лицо было покрыто блестками, потому что накануне я весь день провела на потрясающем музыкальном фестивале, а потом до утра веселилась у приятелей, наблюдая, как парни с усами прокладывают «дорожки» на кухонном столе.
Но настало утро, и музыка стихла. Окружающая тишина мучила меня. Я попыталась вспомнить все хорошее, что было накануне: танцы со старыми друзьями, искреннее общение с новыми знакомыми, массу полученных VIP-пропусков. Вот они, доказательства моей ценности. Я потрясающая. Сильная. Со мной все хорошо. Все хорошо.
Но что‑то от меня ускользало. Мне казалось, я что‑то забыла. Словно произошло нечто такое, что положит мне конец. Я судорожно напрягала мозг в поисках опасности. Может быть, ближе к концу вечеринки я сильно напилась? Или сказала что‑то не то? Может, я перегнула палку, общаясь с друзьями? Полчаса я терзалась бесплодными сомнениями, а потом вылезла из постели и взялась за электронную почту – ее нужно просматривать всегда, даже по воскресеньям. Так я убила несколько часов, внимательно следя за временем. Когда стрелка показала десять утра, я вздохнула с облегчением – уже можно писать друзьям, не боясь их разбудить. И я отправила всем сообщение: «Вчера было классно! Нормально добрались до дома? Не терзаетесь похмельем? Совершенно не помню, чем все закончилось! Не сказала ли я какой‑то глупости?»
Я ждала ответа, и разум мой буквально кипел. Я приняла душ, вернулась к компьютеру и принялась стучать ногтями по столу. Потом стала расхаживать по комнате взад и вперед. Лишь через час кто‑то проснулся и ответил: «Господи боже! Вчера было супер! Спасибо, что пригласила! Никогда этого не забуду! А что ты имела в виду под «глупостью»? Что‑то глупее, чем обычно? Хи-хи-хи». Только тогда я почувствовала, что могу выдохнуть настоящее пчелиное торнадо, обосновавшееся в моих легких. Я смогла выдохнуть то, что называла «ужасом».
Ужас возникал, когда я редактировала сложный сюжет для радио, говорила на вечеринке что‑то неуместное или признавалась подруге, что не знаю, где находится Персия, а она презрительно хмыкала и поясняла: «Это Иран», как глупой первоклашке. Мне казалось, что у других есть иммунитет против такого: они спокойно совершали промахи, отряхивались и снова вставали на ноги. Но когда ошибку совершала я, ужас туманил мне зрение. Я целый час, а то и день не видела ничего, кроме собственной ошибки. Обычно справиться с этим помогали виски и хороший сон.
Но потом проходили часы, дни и месяцы, когда ужас накапливался, усугублялся и укоренялся. Казалось, меня накрывает непроницаемая черная тень – я с головой уходила под воду. Пыталась вынырнуть, осознать источник этого ужаса, но на ум приходили лишь обычные предположения: «Наверное, я ленива», «Я постоянно делаю ошибки в работе», «Я трачу слишком много денег», «Я плохая подруга». И я судорожно начинала метаться в самых разных направлениях, чтобы насытить голодного зверя.
В ресторанах я анализировала состав каждого блюда и страдала из-за разницы в цене в один доллар. Если я заказывала бургер, то не могла насладиться его вкусом, потому что постоянно думала о содержании жира, о выбросе парниковых газов и о том, достаточно ли клетчатки я потребляю. Я сделала табличку и повесила на дверцу шкафа. В этой табличке я вознаграждала себя звездочками за успешную работу на фрилансе, за то, что сделала больше картинок или сюжетов для шоу. Я постоянно, постоянно старалась быть хорошей. Но когда ужас становился непереносимым, что бы я ни делала, почувствовать себя хорошей я просто не могла.
Непроглядно черный ужас разрушал все. Я не знала, как его насытить, не понимала, чего он хочет от меня. Я могла заплакать в любой момент, у меня клочьями выпадали волосы. Я уже думала, что мне нужно расстаться со всеми, кто мне дорог, чтобы защитить их от
