Михаил Леонтьев - Идеология суверенитета. От имитации к подлинности

Собственно, обрыдло уже всё это повторять раз за разом, а больше, на самом деле, и сказать-то нечего. Ну вот не исполнило правительство президентские указы от 7 мая прошлого года. Есть подозрение, что оно их даже не читало. И что? Сильно это навредило экономической политике, которой всё равно не имеется?

Возвращаясь к анекдоту. Путин, пойдя на новый срок, в первую очередь, конечно, решал задачу восстановления этой самой политической стабильности. Никакого другого реального способа и никакого другого реального человека, годного для этого, у нас год назад не было, как нет и сейчас.

Однако — и это самое главное — кандидат Путин, а потом и президент Путин сформулировал достаточно ясно вызовы и угрозы, на которые страна и он должны ответить. Вызовы сформулированы, а ответов на них до сих пор нет. Единственный вопрос: этих ответов ещё нет или их никто не ищет? Ответа на этот вопрос тоже нет.

А в остальном всё, в общем и целом, удивительно спокойно. Точно в соответствии с «папиным» замыслом.

Канада подала в ООН заявку с притязаниями на арктический шельф до самого Северного Полюса.

В этой истории нет ничего нового. Все страны, которые имеют выход к арктическому шельфу, активизировались. Здесь, безусловно, есть политическая составляющая — в первую очередь НАТОвская и американская. Но, в принципе, для того чтобы претендовать на шельф, она даже, собственно, и не нужна, потому что и с точки зрения обычной геоэкономики, транспортных путей, и с точки зрения ресурсов — Арктика сейчас очень лакомый кусок.

Канада имеет вторую после нас пришельфовую территорию побережья. Естественно видеть её в качестве зачинщика во всей этой истории. Было бы странно, если бы всё это было иначе, потому что понятно — там её прямой интерес.

И так же понятно, что, скорее всего, из этого ничего не получится. В том смысле, что ущемить наши права на Арктику не удастся.

Начнём с того, что существуют соображения безопасности. Нельзя допустить проникновения стратегических подводных лодок в толщи Ледовитого океана поблизости от нас (пуски ракет возможны и через лёд в определённых условиях). Это резкое снижение подлётного времени, и понятно, что Россия не допустит никакой бесконтрольной военной активности в зоне Ледовитого океана, потому что это напрямую вопрос безопасности и её поддержания, ядерного сдерживания.

И мы видим, как наращивается военная составляющая присутствия России в Арктике, и как параллельно развивается экономическая часть. Потому что у нас есть абсолютно конкретные и абсолютно понятные проекты, комплексно позволяющие одновременно и восстанавливать и развивать инфраструктуру Северного Ледовитого океана (там же потепление идёт, у нас резко улучшились перспективы, связанные с Севморпутём). У нас одновременно начались некоторые пробные коммерческие проводки судов через Северный Ледовитый океан.

Плюс там же по дороге у нас шельфовые месторождения, совершенно циклопические по масштабам. Даже при сложных известных перспективах, связанных со сланцами и с изменениями ценовой конъюнктуры, мы можем быть уверены: там такого рода запасы и ресурсы и такого качества, что они всё равно не будут за балансом в условиях любых реальных колебаний цен.

Это всё вместе создаёт чёткий вектор развития в русской Арктике. Одно дело — мы просто развиваем Севморпуть. Другое дело, когда нам надо там ещё создавать и платформы, и инфраструктуру обслуживания всех этих платформ и так далее — и всё это надо будет развивать параллельно. Понятно, что это синергетика. Плюс надо всё-таки иметь в виду, что Советский Союз нам многое оставил. При всём ущербе, который был нанесён за 20 лет, там ещё очень многое осталось. Мы единственная страна арктического пояса, которая реально осваивала северную кромку своего побережья. Нигде нет такого города, как Норильск, условно говоря. Понятно, при каких обстоятельствах он появился. Часть этого подхода — и судоходство по нашим северным сибирским рекам, которые впадают в Северный Ледовитый океан. Опять же, конечно, ему был нанесён очень сильный ущерб. Но, тем не менее, сохранилась инфраструктура. Это и (опять же колоссальные) «скрытые» как бы предприятия по добыче и переработке природных ресурсов. То есть у нас есть колоссальные преимущества.

И ещё одно соображение. К сожалению, в силу нашей дегенеративной макроэкономической политики у нас в гражданской сфере практически нет проектов развития и возможностей развития. Вот таким проектом развития может стать именно проект освоения Севера. Может быть, не единственным, но сопоставимых я не вижу сейчас и по масштабам, и по технологиям, потому что всё это требует совершенно специфических технологий, к счастью. Это даёт возможность сделать Север драйвером экономического развития.

Возвращаясь к Канаде. Мы не можем отказать им в желании делать то же самое, что делаем мы. Но, во всяком случае, наезд на нас в этом регионе не получится. Никак.

Мне даже кажется, что это полезно. Потому что такие наезды имеют стимулирующую роль с точки зрения формирования активной российской политики в этом направлении, а нам стимулы, в общем, не мешают — к сожалению, они нам нужны.

Никакого вопроса о том, кому принадлежит это пространство, Советский Союз для себя даже не ставил.

Россия пытается активизировать работу «Баренцевой конференции» — формат взаимодействия России и ряда стран Северной Европы, инициированный еще в 1993 году. Вместе с тем, как отмечает «Независимая газета», у России и других государств Арктического региона есть целый ряд нерешенных проблемных вопросов. Норвегия и Швеция не признают эксклюзивных прав нашей страны на Северный морской путь. Кроме того, оспаривается и статус Белого моря как внутреннего моря России. Сохраняются разногласия между Москвой и Копенгагеном относительно подводного хребта Ломоносова.

Значение «Баренцевой конференции» и сложившиеся геополитические реалии в северной части земного шара комментирует Михаил Леонтьев.

У нас очень серьезные противоречия со всеми заинтересованными сторонами, связанными с Арктикой. Баренцево море здесь является не самой болевой точкой, но на нем все сходится. Понятно, что это территория, на которой на нас будет оказываться огромное давление. Если мы готовы этому противостоять, то какая разница, есть или нет «Баренцевая конференция»?

Давление от этого сильнее не станет, хотя для нас она может стать дополнительной поляной, где можно это противостояние озвучивать и формализовывать. Когда я говорю о готовности противостоять, я имею в виду, есть ли у нас ресурсы, силы и средства для этого.

Мы помним, как на советских картах была обозначена наша граница по Арктике. Она прочерчивалась по меридианам прямыми линиями к Северному полюсу. Никакого вопроса о том, кому принадлежит это пространство, Советский Союз для себя не ставил! Да и никто не ставил. США не признавали прибалтийские республики территорией СССР, а кому это мешало? Это никаким образом не способствовало отделению этих республик.

Надо понять, что геополитические амбиции, которые имеет Россия, могут опираться только на степень могущества, пусть и не такую, какое было у Советского Союза, но, во всяком случае, сопоставимую. Если этого нет, то рано или поздно все отнимут. Найдут способ, не мытьем, так катаньем, поэтому наши потуги отстоять свои позиции имеют смысл только в связи с одним: мы стараемся защищать наши позиции до, грубо говоря, «прихода основных сил». То есть мы рассчитываем восстановить возможности страны до такого уровня, когда эти позиции будут защищены гарантированно.

Если мы не ставим такую задачу, то перечень вызовов, которые существуют, достаточен, чтобы понять: с «Баренцевой конференцией» или без нее результат будет одинаков. У других стран здесь есть свои противоречия, но против нас они будут действовать сообща, тем более что все они — представители НАТО. Финляндия — исключение, но она только по инерции не является его членом.

Развитие событий прямо зависит от политических и экономических решений России в отношении самой себя, то есть в отношении восстановления своих возможностей. Россия показала, что вкладывается в удержание этих позиций. Но самого вопроса не возникло бы, обладая Россия возможностью отстаивать статус-кво. Мы же не мешаем никому из стран региона провести границы ровно так же. Антарктика исторически была интернационализована, но Арктику никогда никто не собирался интернационализировать. Если Канада, Соединенные Штаты, Исландия, Норвегия и Британия проведут такие линии, то это их дело. Принцип прост: от крайней точки российской границы проводится по окружности кратчайшая к полюсу. Я такой подход поддерживаю.