чужие секреты. Но, к его удивлению, общение с друзьями оказалось очень полезным. Затем Макс прошел этапы «на грани слез» и «настоящих слез». Раньше он ненавидел плакать. Теперь ему это понравилось, потому что слезы позволяли выплеснуть эмоции.
«Это так знакомо – дискомфорт и бегство, постоянное чувство отчужденности, ощущение, что ты отстал от жизни и постоянно бежишь, – признался Макс. – Это мое излюбленное состояние. Дерьмовое состояние». Возможно, мы могли найти безопасное место внутри него, где ему было бы комфортно одному. Лучшим способом в этом случае была визуализация. Макс описал изображение своего сердца, «растерзанного и перемолотого». Затем, к нашему общему удивлению, он смог представить, как оно исцеляется, возрождается, «снова становится гладким и розовым». Макс добавил: «Оно очень маленькое. Это не сердце 29-летнего парня. Оно очень молодое». Я предположила, что он видел сердце четырехлетнего ребенка. Именно в этом возрасте он потерял свою мать. Макс хотел сохранить это сердце, дать ему расти. Но его проблема заключалась в том, что для роста он нуждался в другом человеке. Это сердце не могло расти в одиночку. Макс не мог представить этого человека. Я предложила представить себя, но это не сработало. Макс пытался представить многих, но всех отвергал. Он никому не доверял, поэтому должен был создать кого-то внутри себя. Затем он обнаружил, что может «оживить» маму внутри себя. Поскольку она уже ушла, она не могла снова оставить его. Он собирался самостоятельно работать с ее образом, и это очень помогло ему.
В последующие недели Макс окреп и наконец понял, как сильно Мина вредила ему. «Я катался на велосипеде и, как всегда, меня осенило, – поделился он. – Я осознанно и неосознанно создаю ситуации, которые меня ранят. Мина ранит меня, и эта боль загоняет меня в ту дыру в форме мамы». В его голове как будто кто-то щелкнул выключателем – и Макс больше не видел мать. Со временем он изменил пространство, которое осталось после поисков того, чего он не мог найти. Макс испытал облегчение и захотел начать новые отношения, но решил уделить немного времени себе – впервые в жизни.
Макс направил свою энергию на работу. У него появилась новая цель: меньше прокрастинации – больше силы воли. Мы составили план: он должен прорабатывать каждый день пять блоков по 50 минут (с 10-минутными перерывами и поощрением в конце дня). Поощрением мог быть вкусный кофе и решение кроссворда или просмотр матча и загрузка нового трека. Мы оба отметили, что каждый блок длился столько же, сколько наш сеанс. План сработал. Макс регулярно работал и почувствовал себя увереннее, не растеряв легкости, которая делала его таким привлекательным.
Теперь наша работа подошла к концу. Это вызывало радость с привкусом грусти, а также гордость за достижения Макса. На прощание он сказал мне: «Я не знал, чем заполнить дыру в форме мамы. Женщины, наркотики, игры – ничто не могло заполнить ее. Теперь вместо того, чтобы постоянно слоняться в поисках, я смог “поймать” маму и сохранить ее внутри себя. Мне кажется, что она внутри. Иногда я говорю: “Окей, мам, пора помочь” – мне помогает знание того, что она внутри меня. Я перестал искать ее… Я чувствую себя человеком, и мне не кажется, что я должен делать над собой усилие. Я нормален именно такой, какой есть».
Да, так оно и было.
Шерил
Шерил не получала удовольствия от жизни – ни от брака, ни от работы. Два года назад ее мать умерла от заболевания сердечно-сосудистой системы, но Шерил так и не связала свои чувства и смерть матери. Я спросила, что она надеялась получить от нашей работы. «Я хочу чувствовать себя лучше, – сказала она. – Я словно застряла в серой капсуле». Она сидела напротив меня, и я видела наши сходство и различие. Шерил была темнокожей женщиной в возрасте 55 лет, вежливой и хорошо одетой. Удастся ли мне построить отношения с ней? Что скрывалось за серостью, о которой она говорила? Шерил описывала эту серость как неотражающее зеркало или опухоль. «Там живет все плохое во мне, – призналась она. – Я не выношу ее. Я хочу избавиться от нее».
Я захотела узнать, что конкретно привело ее ко мне. Отчасти проблема заключалась в том, что Шерил выходила из себя на работе. Будучи старшей медсестрой педиатрического отделения в больнице, она должна была оставаться терпеливой. Однако она чувствовала, что ей все сложнее контролировать себя. За день до обращения ко мне Шерил пережила ужасный опыт: юный пациент по имени Тедди постоянно кричал «нет», пока она пыталась сделать ему укол. Шерил хотелось поднять его и потрясти. Она едва успела выбежать из палаты. Это стало для нее сигналом: пора что-то менять. Она поговорила с мужем Джейсоном, который предложил обратиться к психологу.
Уязвимость Шерил скрывалась за легковоспламеняемой жесткостью, которая могла спровоцировать короткую внезапную атаку. Я попыталась представить, каково это – так долго жить в серой капсуле. Я поняла, как сложно было людям пробиться сквозь нее. Это одна из ошибок «проектирования» природы, причем довольно жестокая: когда нам больно, мы часто посылаем сигналы «уходи» или злимся на людей. Но на самом деле мы нуждаемся в любви.
Я попросила Шерил рассказать мне о серой капсуле. «Я не знаю… – начала она. – Я просыпаюсь и чувствую тоску. Я заставляю себя встать, и предстоящий день кажется мне таким долгим. Я постоянно заставляю себя принимать душ, одеваться, завтракать, потому что в противном случае я бы не смогла подниматься по утрам. Взгляните (Шерил протянула мне список) – мне пришлось это написать: “Встать. Одеться…” Лишь заучивание стихов заставляет меня отправляться на работу. Я прочитала об этом в журнале. Каждое утро я учу несколько стихов, пока еду в метро. Это единственный способ отвлечься настолько, чтобы добраться до работы». Я понимала, какими безрадостными были ее дни. Но Шерил также показала мне, что постоянно вела инстинктивную борьбу. Ей очень помогала ее дисциплинированность. Идея со стихотворениями напомнила мне слова Ницше: «Искусство проходит через сердце, как нож для колки льда». Я должна была узнать больше о серой капсуле. Но для начала мне следует узнать о ее жизни.
Шерил рассказала мне о самых близких людях, которые помогали ей преодолевать трудности. У нее были муж Джейсон и лучшая подруга Донна. Она не стала повторять ошибку своей матери, которая вышла замуж за жестокого и непредсказуемого мужчину. Шерил не видела своего отца с раннего детства. Когда ей было шесть лет, она, мать и братья сбежали от него. Это было осознанное и правильное решение. Шерил обладала эмоциональным интеллектом и принимала полезные для себя решения. Джейсон был полной противоположностью
