Безусловно, есть опытные аналитики, способные удержать «пограничника» в работе даже в момент сильных переносных чувств. Вместе с ним прийти к тому, что перенос — это важная субъективная реальность, по-прежнему вызывающая много чувств. И помочь ему увидеть, что существует и другая реальность — живой терапевт, который ничего не делал, не имел в виду (из того, что мерещится клиенту); он находится здесь как раз для того, чтобы помочь ему быть с этими чувствами. И тогда можно понять: да, прошлое было таким, и неудивительно, что все это сейчас всплывает в переносе, но есть еще настоящее, происходящее сейчас, и терапевт — это просто человек, который помогает разобраться с тем, что было. Прийти к такому восприятию, к пониманию того, что существуют две реальности (субъективная из прошлого и условно объективная из настоящего), «пограничнику» очень трудно, часто на это требуются месяцы и годы работы.
Поскольку экзистенциальный подход является гуманистическим, а не клиническим, реальное присутствие терапевта, клиент-терапевтические отношения — это то, благодаря чему, в частности, и происходят изменения. Перенос, безусловно, является предметом работы, но не основным. Наши отношения с клиентом — лишь часть его субъективности, которую мы рассматриваем. Клиент приносит нам свою жизнь, бытийность, и в том числе свой способ выстраивать близость. Поэтому в процессе работы мы находимся в разных модусах его бытия, не фокусируясь только на границах и переносе. Конечно, получается, что мы жертвуем глубиной проработки за счет широты рассмотрения. Но у каждого подхода свои задачи и свои ограничения.
Безусловно, когда начнется работа с детским материалом, проекции на терапевта как на родительскую фигуру начнут активно появляться и влиять на ваш контакт. Ваша способность принимать несколько реальностей одновременно и помогать в этом клиенту будет создавать условия для проработки его проблем. И, безусловно, задача состоит не только в том, чтобы сказать: «Вас тогда критиковали и обесценивали, но я-то этого не делаю», а и в том, чтобы прожить вместе все, что всплывает в процессе работы, и показать, что у людей может быть одновременно много мотивов.
«Пограничнику» особенно трудно принять тот факт, что его критикующий родитель желал ему «добра». Ведь сначала, как мы помним, «пограничник» находится в полярности: или «у меня было прекрасное детство и мои родители святые», или «эти ужасные люди меня навсегда покалечили». Когда придет время осознавать ту отщепленную боль, ему трудно будет понимать, что у родителей были свои мотивы так поступать, свой способ позаботиться, скорее всего, единственный им доступный.
Много времени пройдет в проработке этих сильных чувств, прежде чем появится способность воспринимать «и… и…». Одновременно заботились и калечили, растили и по-своему «уничтожали», любили и при этом игнорировали. Безусловно, «пограничнику» неоткуда было взять это целительно расширяющее «и… и…». Потому что они, его взрослые, когда-то укрепляли эту полярность: «Если ты на меня злишься, значит, не любишь!». Откуда было взяться такой способности?
Но у нас есть возможность и необходимость показывать ему в терапевтическом контакте это «и… и…» — это помогает ему осваивать такой способ восприятия реальности. Ему одновременно кажется, что мы его игнорируем (обесцениваем, не любим, не выдерживаем, хотим покинуть и т. д.) — и мы здесь, помогаем ему разобраться с тем, как он себя ощущал, когда это все с ним происходило. Прямо сейчас проживаются те самые детские чувства, только теперь есть к кому их отнести и с кем разделить.
Пока пограничный клиент находится в своем «или… или…», он вынужденно лишается чего-то. Если он находится в ощущении, что его детство было прекрасным и никто его не травмировал, то ему никак не объяснить самому себе, почему же он сейчас так страдает и не может многое из того, что могут другие люди. Разве что начиная себя ругать и критиковать, но обычно это совсем не способствует «выздоровлению».
Если он «окунается» в ощущение собственной покалеченности и долго не может вынырнуть, то он не может присвоить себе своих родителей и ту их любящую часть, которая тоже была, и вынужденно воспринимает мир как враждебный, стремящийся его покалечить. В таком случае ему приходится перерабатывать огромное количество собственной тревоги, поскольку он почти лишен опоры и вынужден рассчитывать только на самого себя в сражении с враждебным миром, который является проекцией не любящих его родителей.
Способность не отрезать, а присваивать делает «пограничника» более целым, интегрированным, устойчивым. Хотя именно «резать, к чертовой матери, не дожидаясь перитонита» — будет частым побуждением таких людей. Вспомним: «плохо» — значит, от этого надо избавиться и избавить других, «хорошо» — все правильно и однозначно.
— Я очень неуверен в себе. Мне нужно избавиться от своей неуверенности.
— Неуверенность — дело хорошее, очень иногда нужное качество. Может быть, лучше поищем вашу уверенность?
Как только он сильно хочет от чего-то избавиться, задайте себе и ему вопрос: зачем ему это нужно? Чаще всего невыносимыми или не признаваемыми в себе являются черты собственных родителей. Так не хочется быть похожими на людей, которые с помощью именно этих качеств тебя и покалечили.
Обнаружение в себе этих качеств вызывает много очень неприятных чувств и боли. Но то, что он оказался способен прийти в эту точку, говорит о большом пройденном пути. Признание в себе их качеств — способ сделать себя снова цельным. Если эти люди вас воспитывали, в вас не может не быть этого. Да, возможно, их качества несколько видоизменились в вас (особенно если вам повезло и вас воспитывала пара родителей), сложившись от взаимодействия с этой парой и дополнившись вашими качествами, выработанными во время вашего приспособления, но они есть. Их присвоение — это возможность заделать дыры, которые существуют от горячего желания «изгнать» травмирующего родителя из своего прошлого и настоящего.
Боль не укладывается в одно слово.
Боль должна быть маленьким рассказом.
М. Шалев
Устойчивость — это то, что вам точно понадобится в работе на этом этапе. Когда происходят изменения? Конечно, не тогда, когда вы и ваш клиент пытаетесь попасть туда, где его еще нет. Естественное желание быстро переместиться или переместить его из точки А в точку Б, где этого симптома, проблемы уже нет, не покинет ни вас, ни его никогда. Как часто в жизни и быту мы говорим алкоголику «просто бросай пить», человеку с лишним весом «просто прекращай столько есть», депрессивному «просто пойди встряхнись», эмоциональному «успокойся, чего ты раскричался», тревожному «расслабься, все будет хорошо». Эти «мудрые» советы почему-то еще никогда никому не помогли, они скорее даже злят тех, кто их выслушивает, потому что люди прекрасно понимают, что им нужно что-то изменить, вот только «просто» перестать пить, тревожиться, много есть и т. д. они не могут.
Многим коллегам, да и мне самой порой сложно удерживаться от желания предложить такие простые выходы или даже подталкивать клиента (впрочем, без особого успеха) к вожделенной точке Б. В нас срабатывает естественное желание помочь, облегчить симптомы, стать эффективным терапевтом, клиент которого избавился от проблем. Клиент будет с вами солидарен, также стремясь как можно быстрее туда попасть. Но невозможность осуществить это будет делать его все более фрустрированным, виноватым, стыдящимся и «плохим», что для «пограничника» очень тяжело.
Поэтому важно и полезно напоминать себе о том, что все происходит не тогда, когда кто-то пытается измениться и быть не тем, кем он является, а именно тогда, когда он становится тем, кто он есть (спасибо Арнольду Бейсеру за его блестяще сформулированную теорию парадоксальных изменений). Это знание освобождает от необходимости куда-то вести клиента и рождает в нас веру, что он обязательно придет сам, если мы будем помогать ему быть с нами ровно там, где он есть, в такой значимой и важной точке А. Обнаруживая себя там, находя этому точное название, переживая, ощущая себя там вместе с нами, клиент становится способным сделать следующий шаг, и часто он бывает совсем не таким, как планировался.
Задача кажется более легкой, чем есть на самом деле. Потому что вся адаптация «пограничника» выстроена вокруг того, чтобы ни в коем случае не попадать в точку А, в ней слишком… больно, страшно, стыдно, невыносимо и так далее. Когда он попадал в нее в детстве, рядом не оказывалось никого, кто бы мог успокоить, контейнировать, помочь переработать, утешить, разделить, объяснить его чувства. Сама невозможность переварить то, что происходит, и сформировала у наших клиентов способы обращения с этим сложным материалом и способы профилактических мер, чтобы не попадать в эту точку снова. Ровно то, что тогда помогло ему выжить (о, удивительные способности психики!), теперь делает его активно избегающим, максимально напряженным и очень аффективным, когда избежать все-таки не удается.
