Придя к вам, он хочет, чтобы ему было не больно, но при этом помогло. Это все равно что прийти к хирургу и сказать: «У меня там болит, но вы ничего не трогайте!».
Очень понятное желание — избежать боли и переживаний.
Поэтому, прежде чем наш клиент сможет начать переживать все то, что когда-то не было пережито и в результате законсервировалось в его психике, ему необходимо:
— сформировать способность делать это (а процесс формирования будет зависеть от того, обладал ли клиент этой способностью до того, как начали возникать сложности в его семье или окружении);
— убедиться в том, что он может делать это рядом с вами, потому что переживать в одиночку невозможно, не по силам — сработают прежние схемы защит от непереносимого.
Вот здесь и будет происходить все самое сложное и интересное:
— вам будет выдано столько детского доверия, что иногда его будет трудно выдерживать и отчаянно захочется сказать: «Эй, заберите его назад, включите свое недоверие хотя бы немного, это же не адаптивно — так доверять, к тому же вы меня совсем не знаете! Вы же меня придумали!»;
— тонны недоверия вам тоже регулярно будут выдаваться, иногда заслуженно, иногда не очень, но объяснимо, исходя из детской истории. И то, и другое вам будет выдано иногда от одного и того же клиента с совсем небольшим разрывом по времени, и, разумеется, чаще всего совершенно неожиданно для вас;
— в вас будут видеть как великого спасителя, так и великого разрушителя и негодяя, вы будете удивляться тому, сколько величия готовы поместить в вас ваши клиенты (только пограничному терапевту в этом величии будет удобно до поры до времени, обычно оно тяготит непомерностью); от вас будут ожидать такой точности в откликах, видениях и интерпретациях, которую вы однозначно не сможете обеспечить (но любая неточность сильно ранит и подрывает доверие, поэтому часто приходится начинать сначала); вас будут заводить в дебри, отвлекать от насущного, затуманивать, уверять, и вы будете плутать, отвлекаться (как без этого?) пока не осознаете, что ему и себя и вас удалось качественно запутать; вас и вашу «всю эту психологию» будут атаковать, ибо боль и страх легко превращаются в злость, ярость, недоверие, раздражение. Ваша очевидная «неидеальность» будет сильным шоком каждый раз, когда с ней будет сталкиваться клиент. Вы должны быть или окончательно «хорошим» или никаким. Неидеальный терапевт — «мертвый» терапевт, то есть не разрешенный «пограничником» к существованию; с некоторыми — «вы все не так делаете, вы — самый ужасный, но не покидайте меня» — вам будет очень хотеться расстаться, но они будут казаться вам значительно легче тех, рядом с которыми по необъяснимым причинам вы будете регулярно чувствовать себя чудовищно непрофессиональным и неспособным (проекция и проективная идентификация будет вам это регулярно обеспечивать); из вас периодически и основательно будут сооружать своих родственников (иногда тех, которые помогли пережить это не самое простое детство, но чаще тех, которые способствовали тому, что этот бедолага-«пограничник» теперь вынужден заниматься терапией и таким трудозатратным самоисследованием). Уверяю вас, разделять, где вы, а где переносный морок, будет не всегда легко, а часто так непросто, что без супервизора и не справитесь;
— ну и, разумеется, на этом этапе работы «пограничник» будет безошибочно чувствовать ваши самые уязвимые места и попадать в них, и, конечно, не для того чтобы вас помучить (хотя и не без этого, его мучили, должны же вы ощутить, каково это), а для того, чтобы смести границу и вытащить вас из роли терапевта, сделав просто уязвленным человеком (так много в этом вожделенного: смести вас с «пьедестала», сделать «плохим», обрести независимость от вас, ощутить уже не беспомощность, а силу, взять власть в свои руки и много чего еще). Это будет происходить, несмотря на то, что это ему невыгодно (остаться без помогающего ему профессионала) и даже опасно (если терапевт не справится со своей болью и не сможет быстро вернуться в терапевтическую позицию, то может и наорать в ответ, наказать, выгнать).
Поэтому для работы на этом этапе вам точно потребуется устойчивость, которая приобретается главным образом за счет знакомства со своими пограничными частями и собственной проработки, а также за счет помощи супервизора и развития метапозиции, способности одновременно находиться в процессе с вашим клиентом и быть над ним, замечая и перерабатывая все, что происходит между вами.
Возможные опоры терапевта: особое внимание на собственное ощущение от контакта (может помочь отследить контрперенос и взять его в работу), на то, что между нами; способность помнить о том, что, как бы вас ни атаковал ваш клиент, он атакует, по большей части, не вас лично, а вашу профессиональную часть и собственную переносную фигуру; готовность к тому, что все радикалы вашего клиента рано или поздно проявятся, а для этого вам пригодятся ваши присвоенные радикалы; вера в нечто большее, чем вы и ваша способность решать, куда идти и что делать. Вера в его психику, которая, если уж вы дошли до этой стадии, ищет возможности интегрироваться, срастаться, а уж защищаться и распадаться она умела и до вас. Вера в процесс, который происходит и делает свое дело, даже если вы его не очень ясно осознаете; умение обходиться с вашими ошибками и неточностями, с разыгрываниями (acting out) клиента, которые можно и нужно взять в работу, потому что это важное содержание его прошлого, проявляющееся в нашем настоящем («Вы меня не понимаете!» — «И как вы чувствовали себя, когда вас не понимали?» — «Я чувствовал себя ужасно одиноким и потерянным!» — «Да, это трудно переживать, особенно маленькому ребенку. Расскажите про ваше одиночество»); верить в то, что вы уже многое прошли вместе, смогли и сделали, если вы сейчас в этой точке… И вы, и ваш клиент уже проделали огромную работу, которую невозможно обесценить, в каких бы чувствах вы или он ни находились прямо сейчас.
Некоторые коллеги, работающие в других подходах, спрашивали меня: для чего так много работать с детским материалом? Ведь в экзистенциальном подходе мы фокусируемся на взрослых данностях: выбор, смысл, одиночество, конечность. При чем же здесь детство? Многие «пограничники» просто не могут «дорасти» до решения этих вопросов, совершенно по-детски защищаясь от них. Но при этом боятся их и сталкиваются с ними скорее потерянным и напуганным ребенком, чем крепким взрослым, осознающим тленность собственного бытия и поэтому призванным искать и находить каждодневные смыслы своего существования, живущим, осознавая вызов, брошенный самой краткосрочностью его существования. Они лишены этой роскоши. Им бы как-то с жизнью справиться, с паническими атаками разобраться, из депрессии вылезти, замуж выйти, детей вырастить. Какой-то большой своей частью они застряли там, оставив себе все детские реакции и чувства. Конечно, они вынуждены были обрести какие-то взрослые навыки, чтобы быть больше похожими на взрослых и справляться с этими задачами. Но многие из них, научившись смотреть на себя более пристально, все равно считают себя как бы взрослыми, внутри которых — дети, старательно играющие во взрослую жизнь.
Поэтому работа с регрессивным материалом для многих — это реальная возможность попасть в ту самую трудную точку А и, начав оттуда, дорасти до своего возраста с помощью и благодаря терапевту, который для них отчасти является моделью, я надеюсь, адекватного взрослого.
Дело в том, что модель взрослого у «пограничников» сформирована так, что она очень Похожа на их собственных родителей. И внутри них эти части плохо взаимодействуют. Их внутренний диалог и отношения с самими собой часто напоминают все то, что когда-то происходило, пока они росли. Внутри звучит много критики, обвинений, быстро выставляются оценки, «плохое» надлежит искоренить или исправить, «хорошее» нужно заслужить или регулярно демонстрировать. Их внутренний взрослый регулярно ругает самого себя за промахи, наказывает за ошибки, игнорирует в стрессе и беде, ожидает достижений, злится на беспомощность. «Жесткое супер-эго», — скажут аналитики. А какое еще оно будет при такой-то жизни? Какими были требования родителей и общества, такое и супер-эго. Внутреннему ребенку трудно расти и крепнуть с таким внутренним взрослым, с таким жестким супер-эго. Он тогда не растет, большую часть своих сил он вынужден тратить на то, чтобы защищаться и прятаться.
Вырастить в себе «другого» взрослого — поддерживающего в сложностях, помогающего проанализировать ошибки, умеющего утешить в горе, оберегать в беспомощности, гордиться силой, способного быть вместе в любых процессах — это большое, сложное, но возможное дело. Прожить непрожитое, пережить, отплакать, отзлиться за недополученное, перестать проецировать свои ожидания на других людей, на близких. Трудно выстроить качественно новое, если вы не осознали свое «старое». Можно латать крышу или шпаклевать трещины в стенах нашей психики, но что если проблема в самом фундаменте?
