Аллан Фромм - Способность любить

Эго отношение отражается на наших связях с другими людьми, и чем более важны эти связи, тем сильней они окрашены. Когда нас романтически влечет к кому-нибудь, в наших отношениях первоначально доминируют желания и стремления. Однако по мере развития этих отношений неизбежно все сильней вмешивается чувство к самому себе и начинает в них господствовать.

Естественно на первых порах идеализировать женщину, но, если у мужчины низкое мнение о себе, сама эта идеали­зация может его отпугнуть. В собственных глазах он недо­стоин такой желанной женщины и потому не проявляет достаточно настойчивости, чтобы привлечь ее.

Другой мужчина из-за низкой самооценки может вести себя так умоляюще-соблазнительно, что завоюет девушку. Но в таком случае главной связующей силой в их отноше­ниях становится его низкое мнение о себе. Единственное, что ему нужно от любви, чтобы за ним приглядывали и о нем заботились. Единственный вид любви, на какую он спо­собен, это любовь зависимая.

Зависимая любовь может быть сильной; иногда она на­столько сильна, что душит любимого. Но эта сила не пока­затель богатства. Это любовь в одном измерении: один парт­нер держит, другой за него цепляется. А все остальные по­требности не удовлетворяются. Это не многосторонний об­мен, не искренняя отдача и принятие любви: один всегда дает, другой только берет.

Каждое предложение должно иметь субъект, и в грамма­тике любви таким субъектом является любящий. В первой главе мы пообещали, что в отличие от Чеширского кота, который исчезал, оставляя только улыбку, мы не позволим любящему исчезнуть из исследования любви. Мы не сдела­ем этого. Он субъект, подлежащее. Но если предложение начинается словами «он любит», то в нем также есть объект, дополнение.

Кто или что станет этим объектом, зависит от возраста любящего и его жизненного опыта. Вначале, как мы знаем, объект — это он сам. И этот объект — идея самого себя — остается главным на протяжении всех лет развития и зре­лости.

На протяжении младенчества, детства, подросткового возраста любящий развивает представление о себе, создает собственную идентичность, собственную личность. При этом в ходе процесса он примеряет множество образцов, множе­ство личностей; отсюда и мечтательность, о которой мы говорили выше. Он ищет образцы в истории, в художествен­ной литературе и в окружающем мире. Он влюбляется в учителей, спортивных тренеров, друзей, школьных героев и героинь. Его первые гетеросексуальные привязанности — по-прежнему прежде всего проявление привязанности к себе. Как мы увидим ниже в исследовании романтической люб­ви, вначале любящий любит созданный им образ возлюб­ленной, а не саму возлюбленную.

Ребенок вначале знакомится с собственным образом по тому, как он отражен в родителях, в семье. Ранее мы видели, что если у ребенка возникнет низкая самооценка, то он будет считать, что его не за что любить, и таким образом не сможет выработать приятную привязанность к самому себе. Но как ему выработать хорошее представление о себе, та­кое, которое он сможет полюбить?

Родителей постоянно побуждают подбадривать малень­кого ребенка: он часто такой неловкий, так раздражается из-за собственной неумелости. К тому же родительские функции заключаются преимущественно в сдерживании, наставлениях, приобщении маленького человека к циви­лизации; неудивительно, что мы должны искать и даже Создавать возможности для того, чтобы похвалить его и одобрить. Если ему предстоит в будущем ценить себя как личность, он должен в младенчестве получать как можно больше похвал и одобрения.

Чтобы достичь такого результата, мы предоставляем на­шему маленькому ребенку возможности для самовыражения. Мы преувеличиваем его достижения; мы празднуем его пер­вые неуверенные шаги, повторяем первые слова. Хвалим его рисунки. Говорим ему, какой он хороший, какой замеча­тельный; он станет президентом США, президентом всего мира. Пока 6н на краю реального мира, пока он защищен нашими объятиями, мы можем позволить себе такой нереа­листический подход. И ребенок при этом расцветает.

Но по мере того как он становится старше, эти нереали­стические элементы начинают ускользать из его образа. Он идет в школу и видит, что многие мальчики и девочки учатся лучше его или более искусны в играх, хотя до сих пор ему говорили, что он совершенно замечательный. Он обнаруживает, что в конце концов он никакой не замеча­тельный, а просто средний ребенок, по успехам он в сере­дине списка своего класса.

Уничтожает ли его это открытие? Нет, если его родите­ли мудры. Они любят его и считают, что он хорошо успева­ет, будучи в середине списка класса. Рядом с ним много других мальчиков и девочек, хороших, достойных любви; он в хорошем обществе. Родители помогают ему хорошо чувствовать себя в школе и с друзьями.

Конечно, школа — это ранний опыт приобщения к на­шему построенному на конкуренции обществу, в котором ребенку предстоит жить. Но первыми истолкователями пра­вил этого общества были его родители, и их отношение оказывает огромное влияние. Ребенок скорее всего скло­нен принять то представление, которое они ему передают. Он уходит в мир, понимая, что хорошо быть самим собой, что мир — хорошее место и что жизнь тоже должна быть хорошей.

Если у ребенка сформировалось такое отношение к себе И миру, то даже неожиданное погружение в конкурентную обстановку школы не сможет слишком потрясти его. Ранее мы уже замечали, что ребенок, которого постоянно осуж­дает стремящаяся к совершенству мать, невольно навлекает на себя такое же осуждение за пределами семьи; учителя и родители друзей считают его неряшливым, ненадежным, безответственным. Хотя он терпеть не может, когда с ним так обращаются, его собственное поведение делает такое обращение почти неизбежным, и несчастливей домашний опыт постоянно повторяется и подкрепляется за пределами семьи. В современной теории обучения психологи называ­ют это «кондиционированием» — психологической обра­боткой; в народе о том же самом говорят «дать собаке дур­ную кличку».

То же самое справедливо относительно ребенка, кото­рый растет в солнечном семейном климате, когда его чаще одобряют, чем осуждают, чаще подбадривают, чем ругают. Это тоже отражается на его представлении о себе самом. Его успехи в школе могут быть средними, но, так как у него всегда счастливое лицо, учителя ему улыбаются и хва­лят его, а не хмурятся и не ругают. Он, возможно, не лучший игрок, но одноклассники принимают его в игру, потому что он хороший товарищ. Даже если он в игре промахива­ется, то хорошо воспринимает насмешки и осуждение, по­тому что в целом принимает себя. Ему не нужно быть луч­ше всех, чтобы чувствовать себя принятым и любимым.

Если он обнаруживает, что его способности в том или ином направлении ограничены, он обнаруживает также определенное мастерство в других отношениях. Он может быть плохим бэтгером, но хорошо обегать базы[18]; он может медленно читать, но зато преуспевать в арифметике. Он может быть таким надежным и общительным парнем, что товарищи изберут его в различные комитеты и даже выбе­рут президентом класса. Или он может быть таким живым и полным воображения, что будет принимать участие во всех школьных постановках.

Таким образом, даже в жестком реалистическом обще­стве за пределами семьи такой ребенок получает подкреп­ление хорошего представления о себе. Это не означает, что все его переживания счастливые, — совсем наоборот. Как и любой другой ребенок, он переживает множество разоча­рований, огорчений и обид. У него бывают тяжелые време­на, которые на короткое или более долгое время могут по­колебать его веру в самого себя. Как и каждый мальчик и каждая девочка, ему придется понять, что мир — совсем не его «золотая жила».

Но разочарования его не подавят. В отличие от ребенка, который начинает с плохим представлением о себе и видит в каждой неудаче подкрепление этого представления, тако­го ребенка поддерживает в бурном море жизни уверенность, что он сумеет добраться до берега. Он уверен, что ему снова будет светить солнце. Он выживет и тем самым подтвердит ощущение собственной силы.

Короче говоря, он чувствует свою адекватность. И, чув­ствуя это, может забыть себя и наслаждаться миром, людь­ми, вещами.

Всякий ощущающий свою относительную адекватность — человек, с которым приятно иметь дело. Он не жалуется на судьбу и на то, как суров с ним мир. Он не предполагает заранее, что люди будут жестоки или лживы, что они по­стараются обмануть его и воспользоваться им. Зачем это им? В конце концов, он ведь хороший человек, и все это видят. И он забывает о себе и интересуется окружающими. Именно таких людей мы считаем хорошими слушателями.