К тому же не так уж много женщин, готовых их нанимать или посещать мужские публичные дома. Но вот проститутки-мужчины, обслуживающие гомосексуалов (хастлеры), — иное дело. В активной роли такой продажный мужчина сталкивается с теми же трудностями, что и в обслуживании женщин. Но ведь тут он может исполнять и пассивную роль (как в анальном сношении, так и в оральном), а в этой роли он вполне подобен проститутке-женщине; от него не требуется эрекция, а стало быть, отсутствие генетической программы «поощрительного спаривания» никакой роли не играет. Требуется лишь отсутствие непреодолимого отвращения к мужскому телу. Часто парень, решающийся на то, чтобы сделать обслуживание гомосексуалов своей профессией, — сам либо гомосексуал, либо по крайней мере бисексуал.
Среди мотивов, толкающих парней на занятие проституцией, Уэйсберг (Weisberg 1985: 56) ставит нужду в деньгах на первое место — 87 % опрошенных выдвинули этот мотив, но 27 % указали тягу к сексу и 19 % — развлечение и жажду приключений. Драматург Теннесси Уильямс выдвигал повышенную сексуальную возбудимость на первый план в стимулировании мужской проституции.
«Что до проституции, — писал он, — это действительно древнейшая профессия мира в средиземноморских странах, возможно, за исключением Испании. Она обязана главным образом их физической красоте и их горячей крови, их естественному эротизму. В Риме вы редко увидите молодого человека на улице, который бы не имел легкой эрекции. Часто они прогуливаются по Венето с руками в карманах, лаская свои гениталии вполне бессознательно, и это независимо от того, продаются они или просто «крейсируют» в поисках любви. Они вырастают без нашей пуританской сдержанности относительно секса. Молодые американцы, даже если они хорошо выглядят, не считают себя сексуально желанными. Хорошо выглядящие итальянцы никогда не считают себя чем-то другим». Теннесси Уильямс делает тут сугубо личное примечание: «И они редко ошибаются».
(Williams 1975: 141)
В выборе этого пути соотношение двух мотивов — сексуального влечения с интересом к деньгам и нуждой — не столь очевидно, как могло бы показаться. Для иллюстрации можно привести одно письмо из Кировской области в редакцию журнала «1/10»:
«Мне 18 лет. У меня есть друг, ему 24 года. Он симпатичный. Он очень хорошо ко мне относится. Однажды он подошел ко мне и сказал: «Я дам тебе денег, а ты за это переспишь со мной несколько ночей». Я сначала смутился, а потом согласился. Сумма была заманчивая. Хотелось ее заработать. Нет, у меня всё есть. И одежда, и обувь. Я не жалуюсь на своих родителей. Я с ним переспал. Мы с ним целовались, ласкались, он носил меня на руках. Обнаженного. Всё описывать не буду, чем мы занимались. Я смущался, даже иногда плакал, но это были прекрасные ночи. Он мне сказал, что я очень красивый и что он хотел бы постоянно со мной встречаться. Я стараюсь к нему не ходить, но у меня ничего не получается. Меня как будто толкают туда. Меня тянет к нему. Меня даже деньги перестали интересовать. Нравится само занятие. Но он продолжает мне их давать. Он добрый и хороший. Да, он педик. Он запрещает мне встречаться с другими мужчинами. Неужели я действительно голубой? У кого мне еще спросить об этом? В больницу я не пойду. Я боюсь и стесняюсь».
(В.И. 1996)
Любопытно, что парень, стоящий на пороге проституции, стесняется того, что он голубой, но ему совершенно не приходит в голову стесняться того, что он выполняет функции проститутки. Это отношение заметно и среди определившихся хастлеров в Англии.
Прежние работы о мужской проституции в основном видели в хастлерах гетеросексуалов, идущих на контакт с гомосексуалами ради денег и презирающих гомосексуалов, даже ненавидящих их. Это было основано на ответах самих хастлеров. Такие высказывания хастлеров есть и в современных сводках. Один из информантов Уэста (случай 56) говорит: «Личность для меня не имеет значения. Когда я иду в постель с ними, это для меня — не личность, а просто ходячий бумажник» (West 1992: 270). Но часто это только поза. Ведь, во-первых, многие хастлеры вращаются в среде, в которой гомосексуальность презирается гораздо больше, чем проституция, а во-вторых, на парней-гетеросексуалов выше спрос среди гомосексуальных клиентов, поэтому хастлеры привыкают к маске гетеросексуала.
Более широкие и глубокие обследования в США и Канаде показали, что около половины хастлеров гомосексуальны, треть бисексуальна, и лишь 15–20 процентов гетеросексуальны.
Эта общая картина подтвердилось обследованием в Лондоне. Хотя 46 % показали, что они возбуждаются большей частью женщинами, 36 % — мужчинами и 18 % — обоими полами поровну, но анализ реальных связей показал, что доля гетеросексуалов сильно преувеличена за счет тех, кто привык поддерживать свой облик «мачо» — сильного самца (West 1992: 22–32). Джон Речи, работавший хастлером и ставший затем писателем, объясняет в своей автобиографии: «На улице я скрываю свои чувства, играю сдержанность, суровость». А в реальности он любил, чтобы его обожали, и «когда платят за это деньги — это страшное, потрясающее возбуждение» (Rechy 1977: 153).
Еще недавно ученые придерживались мнения, что изнасилование или совращение мальчиков в детстве приводит к психической травме, которая держится долго (Hunter 1990), что это ведет к раннему развитию гомосексуальности (Van Vyk and Geist 1984) и либо приводит к сексуальным преступлениям в последующие годы (Ryan et al. 1987), либо обращает парней в проституцию (Janus et al. 1984). Ныне преобладает представление, что роль таких случаев была сильно преувеличена. Ведь есть статистические данные, что доля тех, кто пережил подобные приключения в детстве вообще очень велика: 9 % американцев растлены в детстве взрослыми (Лев-Старович 1995: 248), а через подростковые гомосексуальные игры вообще прошло больше половины всех мужчин (Kinsey et al. 1948: 168; Gebhard and Johnson 1979: tabl. 132, 138; Downey 1980). Более того, такая упрощенная статистика ничего не доказывает. Ведь надо рассматривать долю совращенных, избравших проституцию, в сравнении с соответствующей долей (тех, кто избрал проституцию) среди молодых людей того же социального слоя, не имевших таких переживаний в детстве.
Ричи МакМаллен в художественно написанной автобиографии (McMullen 1989; 1990) рисует хастлеров в ином свете: это преимущественно геи, которые нашли в проституции способ справиться с острой нехваткой денег. По Уэсту (West 1992), пополнение рядов хастлеров происходит в основном за счет подростков, не всегда голубых, убежавших из дома из-за конфликта с родителями (нередко из-за жестокого обращения) или из-за плохих условий и оказавшихся без денег. Таких подростков нередко подлавливают голубые и предлагают им временный кров и деньги в обмен на сексуальные забавы.
Как это происходит, показывают следующие примеры. Из бесед, приведенных в книге Уэста случай 042. «Платный мальчик» рассказывает о своем первом клиенте:
«Он подцепил меня, и я пошел с ним. Он предложил мне деньги. До того я никогда ничего подобного не делал. Что с ним было после этого, я не знаю. Я взял деньги, потому что я был бездомным, вот я и пошел с ним.
В(опрос): Тебе было тогда еще 18?
0(твет): Подходило к 19.
В. И это был первый раз, когда ты получил деньги за секс, так?
О. Да.
В. Как он тебя подцепил?
О. Это было днем. Я стоял прислонясь к стенке на станции, и мы спустились по лестнице, разговаривая.
В. Какого он был возраста, примерно?
О. Тридцать с чем-то.
В. А какой вид секса произошел? Ты его трахал или он тебя трахал?
О. Ну да. Он трахал меня.
В. Значит, он. А как ты себя чувствовал в это время, в этот первый раз? Тебе это нравилось или было всё равно или не нравилось? Как это было?
О. На деле мне это не нравилось, нет.
В. Значит, ты был безразличен.
О. Да, мне нужны были деньги.
В. А сам ты кончил?
О. Мгм.
В. А как ты впервые узнал, что можно получать деньги за секс?
О. Я встречал других ребят, которые уже были в игре. Мне пришлось долго базарить, пока я вытряс из них, сколько они получают.
В. И ты решил, что это хороший способ делать деньги?
О. Да, особенно раз я бездомный».
(West 1992: 61–62)
Обратите внимание на это показное безразличие, при котором однако пассивный партнер эякулировал («кончил»). Этот факт показывает, что на деле безразличия не было. Другой случай — 050:
В. Какого ты был возраста, когда впервые вошел в игру?
О. Около 18.
В. Можешь ты рассказать мне о первом разе, можешь ли вспомнить?
О. Ну, это было в Брайтоне. Я с другом обычно прогуливались по пирсу, потому как там легко подцепить клиента. Когда пабы закрываются, все идут туда отливать; так что мы пошли туда, и один лоб увязался за мной. Я ему говорю: «Отвали, это тебе не по карману», или что-то в этом роде, а он: «Сколько?» Я и не представлял, что там парни на продажу. Я подумал: «Подожди-ка, если я за это получу деньжат, я пойду на это». Так что когда он сказал «Сколько?», я ответил, что 25 фунтов и потом отсосал ему в его машине. А он говорит, что у него только 50-фунтовая банкнота и что «если ты мне дашь свой номер телефона, я тебе отдам ее». Я побежал к своему другу и говорю ему, что не могу в это поверить. Он говорит: «Если ты хочешь этим заниматься, тебе надо ехать в Лондон». Я говорю: «О!»
