Г р а ж д а н е: Хотим мы знать причину! Объясните!
Б р у т: Друзья, за мной и слушайте меня. — ...Мы объясним, зачем для блага всех убит был Цезарь.
...Терпенье до конца.
Верьте мне ради моей чести и положитесь на мою честь, чтобы поверить. ...Если в этом собрании есть хоть один человек, искренне любивший Цезаря, то я говорю ему: любовь Брута к Цезарю была не меньше, чем его. ...Что вы предпочли бы: чтоб Цезарь был жив, а вы умерли рабами, или чтобы Цезарь был мертв, а вы все жили свободными людьми? За доблести я чтил его; но он был властолюбив, и я убил его. ...Кто здесь настолько низок, чтобы желать стать рабом? Если такой найдется, пусть говорит, — я оскорбил его. Кто здесь настолько одичал, что не хочет быть римлянином? Кто здесь настолько гнусен, что не хочет любить свое отечество? Если такой найдется, пусть говорит, — я оскорбил его!
В се : Такого нет, Брут, нет.
Уильям Шекспир. «Юлий Цезарь». Акт III
Выше уже отмечалось, что для успешного разрешения спорной ситуации участники диалога должны иметь возможность опираться хотя бы на минимум общих для них исходных положений. Это позволяет сделать сам диалог конструктивным, поскольку если собеседники с самого начала ни в чем не согласны друг с другом, такой спор лучше даже не начинать. Поэтому, чем лучше партнеры знают позиции друг друга, чем точнее они понимают, какие исходные суждения и взгляды являются для них общими, чем тщательнее они согласуют это на начальном этапе диалога, тем больше шансов на успешное разрешение спора. Даже в тех случаях, когда собеседники хорошо знают друг друга и в целом доверяют друг другу, поиск общих точек соприкосновения представляется весьма важным. Если же они мало знакомы, риск ошибочно оценить позицию собеседника и, соответственно, ограничить общую платформу для компромисса существенно возрастает. Соблюдение этой рекомендации позволит избежать напряженной ситуации, когда в диалоге один из участников подвергает сомнению и критике буквально все, что говорит собеседник.
Часто конструктивным приемом в споре и одновременно способом противодействия уловкам может служить исходная договоренность участников спора о том, что служит его отправной точкой Эти позиции могут быть самыми разными, включая даже личные вкусы, только при этом должны быть согласованы определенные ограничения в том, что исходные посылки и их аргументация будут логически и психологически корректными. Если согласованные в самом начале спора исходные посылки нарушаются одним из участников, это может свидетельствовать о его желании просто сорвать дискуссию, и тогда она становится бесперспективной с самого начала.
В начале книги уже отмечалось, что спор начинается с того, что высказанная одним из его участников точка зрения, как минимум, подвергается сомнению. Для конструктивного ведения спора и, соответственно, для более успешного отражения применяемых в нем уловок важно лучше понимать способы выражения этого сомнения. Нередко оно выражается достаточно явно:
«Я не уверен, что...»
«Разве не может быть, что...»
«Мне это не совсем понятно, но кажется, что ...»
«Мне нужно еще подумать над тем, что...»
Но часто сомнение остается скрытым, о нем можно догадаться лишь по невербальным признакам (например, слушая, собеседник хмурится или начинает поправлять что-то в одежде).
Однако даже если сомнение высказано достаточно отчетливо, многими оно может быть принято за несогласие и выражение противоположной точки зрения, что не обязательно является таковым. Сложность обратного характера может заключаться в том, что, если полное несогласие оппонента выражается неясно, неуверенно, со многими запутывающими оговорками, его легко можно спутать с легким сомнением. Все это отражается на течении и, соответственно, на исходе спора.
В ряде исследований показано, что основным критерием, избираемым для оценки искренности сообщения, является его конкретность, то есть насыщенность деталями и подробностями. При этом немаловажную роль играет и степень знакомства между участниками спора. Незнакомые люди основное внимание уделяют уверенности, с которой произносится адресованное им сообщение, оно вызывает у них больше доверия.
Одним из эффективных средств в противостоянии уловкам в споре можно считать постоянное и активное стремление лучше понять самого себя и партнера в развернувшемся споре. «Я знаю все, но только не себя», — заметил однажды Франсуа Вийон (это хорошо иллюстрируют данные исследования американских психологов У. Томаса и Г1. Ронди:
□ 41% опрошенных ими людей приписывают себе направленность на сотрудничество и взаимопонимание, другим людям — только 4%);
□ стремление к компромиссам находят у себя 25% опрошенных, у других — 6%;
□ 8% опрошенных людей отмечают у себя готовность к изменению собственного поведения в конфликтном общении, у других — 2%;
□ конкурентный, конфликтный тип реагирования и неуступчивость у себя отмечают 23% опрошенных людей, у других — 73%.
Поэтому следует иметь в виду, что трудное, бескомпромиссное, нередко — болезненное и напряженное течение спора в общении объясняется наличием в сознании партнеров приведенных выше и далеких от реальности стереотипов восприятия себя и другого человека через призму враждебности как устойчивой картины мира, Отсюда ясно, что путь к конструктивному разрешению спора часто пролегает через этап разрушения предвзятости и стереотипов.
Стоит только вам лучше понять другого человека и то, о чем говорить с ним, как вы избавитесь от всего, что вам в нем не нравится.
Барбара де Анджелис
В споре как эмоционально напряженном общении стоит прежде всего сохранять спокойствие, хладнокровие, внимательно слушать партнера. Не зря считают, что искусство спора начинается не с умения говорить, а с умения слушать. Возникающее волнение, чувство внутреннего напряжения, нередко достигающие степени эмоционального всплеска, лишают возможности рассуждать взвешенно, трезво, продуктивно.
Бог дал нам два уха, но лишь один рот. Некоторые говорят, что это потому, что он хотел, чтобы мы слушали в два раза больше, чем говорили. Другие же считают, что это потому, что Бог знал, что слушать вдвое труднее, чем говорить.
NN
Лучше всего думать и высказываться в спокойном, уравновешенном состоянии. Кроме того, это позволяет сохранять контакт с партнером, что не менее важно для конструктивного разрешения спора. Тут нельзя не вспомнить об одной закономерности, подмеченной Хатчисоном: «Необходимости сосредоточить свое внимание на чем-то важном всегда сопутствует непреодолимое желание отвлечься».
О том, насколько важно развивать в себе умение концентрировать свое внимание на конкретном собеседнике, еще в 1920-е годы писал А. А. Ухтомский: «До тех пор, пока лицо другого человека не станет вашей доминантой, вы сами никогда не станете для него лицом».
Мужество — это то, что требуется, чтобы встать и сказать Мужество — это также и то, что требуется, чтобы сидеть и слушать
Уинстон Черчилль
«Весьма полезно уметь сохранять спокойствие в то время, как ваш оппонент суетится и нервничает», — считает Майкл Корда, известный американский менеджер и крупный предприниматель, автор пособия по развитию делового взаимодействия. Многие деловые люди, по его мнению, сделали себе карьеру именно на способности проявить хладнокровие в самые критические моменты. Окружающими это обычно воспринимается как признак самообладания, даже если в действительности в основе этой невозмутимости лежит неспособность высказать в нужный момент конструктивное предложение. Постепенно спокойные и уравновешенные люди приобретают репутацию людей, обладающих твердым характером и здравомыслием, ведь они редко высказываются прежде, чем услышат мнения своих более импульсивных собеседников. Одержимость в споре, в свою очередь, ничем не помогает в достижении цели диалога, или, условно говоря, в достижении «вершины», но она точно мешает процессу «восхождения» к ней и существенно осложняет его.
Я взял себе за правило вообще воздерживаться от прямых возражений на высказанное кем-либо другим мнение и от каких-либо категорических утверждений со своей стороны. Я запретил себе употребление таких слов, содержащих категорические нотки, как «конечно», «несомненно» и т. п., и заменил их в своем лексиконе выражениями «представляю себе», «предполагаю». Разговоры, в которых я принимал участие, стали протекать значительно спокойнее. Манера, в которой я стал предлагать свои сомнения, способствовала тому, что их стали принимать без возражения. Допустив ошибку, я не оказывался теперь в столь прискорбном положении, как раньше, а, будучи правым, гораздо легче брал верх над ошибочным мнением.
