- Если меня выберут.
- Выберут. Я в этом твердо уверен. Я поддержу тебя деньгами в любом необходимом размере.
- Я бы хотел, чтобы все было так просто.
- Все действительно так просто. Мы не можем терять таких людей, как ты. Тебе предстоит сыграть важную роль в грядущие трудные времена. Нам нужны люди, занимающие правильную позицию.
- Ты уверен, что знаешь ее?
- Конечно.
Похоже, этот вопрос удивил Генри.
- Между прочим, я хочу попросить тебя об одной услуге. Твой человек вмешивается в дела моего друга.
- О ком ты говоришь?
- Это мой деловой партнер. Харри МакКаффри. Я хорошо знаю Харри и его жену Тину. К сожалению, твой человек беспокоит их. Я бы хотел, чтобы ты его убрал.
За пять лет Харри МакКаффри постоянно поднимался в иерархии кузина Генри. Многие люди, считавшие себя близкими к Генри в деловом отношении (никто не претендовал на личную близость), находили странным этот рабочий тандем застенчивого мультимиллиардера и надменного, безжалостного человека, родители которого были сборщиками фруктов без постоянного места жительства. Алан подозревал, что правда заключалась в следующем: кузин Генри закрывает глаза на жестокость МакКаффри, потому что уверен в его абсолютной преданности.
- Что именно происходит?
- Он допрашивал МакКаффри и его жену. Насколько мне известно, в связи с подкупом Пола Берри. Я могу поручиться за Харри. Я обещал ему, что ты снимешь эту проблему.
Мягкий голос содержал следующее послание: я прошу об очень маленьком одолжении, сущем пустяке. Алана возмутило, что Генри не сомневался в его содействии.
- Я разберусь в этом и посмотрю, что я могу сделать, - суховатым тоном ответил Алан.
В камине полыхало полено. Все собрались, чтобы спеть "С днем рождения". Джозеф Эндрью слушал, положив одну руку на вставленный в ухо слуховой аппарат и довольно причмокивая губами. Вскоре его голова начала клониться вниз, глаза стали невидящими, и ему помогли добраться до кровати.
В одиннадцать Алан сказал, что пора возвращаться домой. Подъехав к большим железным воротам, он спросил Адель:
- Ты хорошо провела время?
- Это был прекрасный день рождения. Таких праздников осталось не много.
Она оглянулась назад и посмотрела на аллею, ведущую к родовому поместью.
- Через несколько лет такие дома исчезнут.
- Я не считаю это ужасной потерей.
- Неужели? - с искренним упреком в голосе сказала она.
Ему не хотелось быть предателем, он лишь искал другой путь, и поэтому он сказал:
- Ты слышала о бойне в Колома?
- По-моему, да.
- Это произошло во времена деда. Забастовка на железной дороге задержала доставку ценных товаров, которые он отправлял на рынок. Он заставил губернатора послать гвардию. Поезда снова поехали - ценою восьмидесяти двух жизней. Большинство убитых были женщинами и детьми. Бойня в Колома. Это описано в учебниках истории.
- Ты этого стыдишься.
- По-твоему, напрасно?
- Дорогой, тебя мучают благие порывы и то, что ты считаешь дурным наследием.
Каждый человек по-своему разрушает свой душевный покой. Он поверяет себя собственными представлениями о добре и зле, пытается понять свои пределы. В критической ситуации нестойкая добродетель терпит поражение. Я не вижу оружия, капитан. Это не солдат.
- Те люди имели право на жизнь.
- Твой дед не убивал их. Он сделал то, что считал правильным.
- И это его оправдывает?
- Другого выхода не было. И вообще нельзя судить людей прошлого сегодняшними мерками. Я убеждена, что ты стремишься к тому же, к чему стремился Джозеф Эндрью. Просто ты называешь это иначе.
- Как?
- Слава.
Ее ответ удивил его.
- Слава?
- Я имею в виду славу в понимании крестоносцев. Ты хочешь служить делу, только не уверен, какому именно.
Он испытал раздражение.
- Почему я должен быть заинтересован в приумножении их богатства? Оно и так уже выглядит неприлично.
- Видишь? Ты действительно стыдишься.
Он не ответил. Его поразило то, что в последние годы даже их ссоры стали бесстрастными.
Фрэнк Кенни обсуждал со своим слугой Сато приготовления к важному обеду. Салфетки должны быть безупречно белыми и мягкими, свечи - высокими, серебро - сверкающим. Поскольку гостем будет Винсент Папаньо, Фрэнк выбрал итальянскую кухню. Холодный угорь на льду, горячее скампи на подогретом блюде, ароматное антипасто. Фрэнк выбрал вино "Лакрима дель Арно", произведенное на заводе возле города, где родился Винсент Папаньо.
До одиннадцати часов утра он мог заняться проблемами, привлекавшими его внимание в последние недели. Одна такая проблема была связана с героином, который всегда являлся нелегким товаром. В организации имелись противники этого бизнеса, потому что он не мог в будущем трансформироваться в законный. Но он приносил невероятные доходы. Опиум стоимостью в тысячу долларов в конце длинного пути превращался в полумиллионную партию героина. Синдикат имел соответствующие связи в странах Среднего Востока, где опиум производился и перерабатывался в морфин. Затем сырье отправляли в лаборатории и превращали в героин, который тайно ввозился в Мексику французскими моряками с роскошных лайнеров и торговых судов. Частично зелье продавалось туристам в Мексике, частично перемещалось через границу с помощью курьеров. Громадная прибыль порождала конкуренцию. Группа нью-йоркских дельцов, имевших связи с торговцами одеждой, обнаружила, что уксусный ангидрид, используемый при изготовлении искусственного шелка, может также успешно применяться при превращении опиума в морфин и затем в героин. Заказы на уксусный ангидрид значительно превысили обычные нормы его потребления.
Фрэнк Кенни открыл папку и сделал шифрованную запись. Ее следствием станет смерть двух человек, которая, по официальной версии, произойдет в результате случайного взрыва химических веществ на крупном предприятии по окраске тканей.
Другая проблема была связана с телеграфным агентством, которое называлось "Интерконтинентал Пресс". Оперативная передача новостей с ипподромов и стадионов была необходима для букмекерского бизнеса. "Интерконтинентал Пресс" стала монополистом в своей области. Ее глава, превосходный менеджер, отдавал оговоренную часть прибыли Синдикату. Теперь появились свидетельства того, что он использовал свое положение монополиста для чрезмерного повышения расценок. Поступали многочисленные жалобы. Кенни считал, что этот человек, проявляя жадность, поступает глупо, поскольку даже скромная плата, умноженная на число клиентов, превращалась в миллионы долларов ежегодного дохода. Он позвонил человеку и посоветовал ему умерить свою алчность. Управляющий вежливо извинился, признал, что положение монополиста вскружило ему голову, и обещал исправиться.
Во Флориде развивалась опасная ситуация. Под угрозой оказались доходы от болиты. Болита была разновидностью лотереи. Люди делали ставки на любые числа от единицы до сотни. Угадавшим выплачивали от одной до шестидесяти ставок. Наплыв полумиллиона кубинских эмигрантов превратил болиту в индустрию с годовым оборотом около ста миллионов долларов. Кубинских эмигрантов привлекало в этой игре то, что двухзначные числа, обеспечивавшие выигрыш, определялись как две последние цифры из номера счастливого билета кубинской национальной лотереи, результаты которой гаванское радио сообщало по субботам в два часа дня. Синдикат создал сложный механизм для функционирования болиты: бланки продавались на улицах, ставки регистрировались в конторах, служащие которых говорили на испанском.
Теперь ФБР взялось за этот бизнес. По распоряжению энергичного нового директора Мервина Уэйли агенты собрали доказательства и нашли прокурора, готового предъявить их расширенному суду присяжных. Если состоится судебное разбирательство, несколько ключевых фигур неизбежно окажутся за решеткой. Некоторое время Фрэнк Кенни ломал голову над оптимальным решением этой проблемы. Сейчас он приступит к действиям. Через несколько дней в результате предпринятых им шагов губернатор попросит законодательное собрание штата легализовать болиту в качестве лотереи - и законодатели удовлетворят эту просьбу. Весь механизм останется в целости и сохранности, Синдикату только придется отдавать штату десять процентов выручки. Кенни счел такое соглашение весьма выгодным.
За следующие четыре часа Кенни расправился с рядом других дел. Некоторые второстепенные лидеры Синдиката неохотно доверяли действительно ответственные посты в организации пуэрториканцам. В отдельных городах, где проживали многочисленные выходцы из этой страны, лотерея контролировалась пуэрториканцами, но за эту привилегию им приходилось платить непомерную дань. Это привело к серьезным волнениям, кое-где стали возникать независимые пуэрториканские синдикаты. Число их членов пока не превышало тридцати, но они таили в себе угрозу. Фрэнк Кенни считал, что в преступном бизнесе экономические интересы должны стоять выше эмоций. Он отдал приказ местным боссам прийти к соглашению с пуэрториканцами, обеспечить их пропорциональное представительство в органах управления.
