Шторы на окнах дома на Локуст-авеню были опущены. Дверь открыл смуглый человек в темном костюме. На его лице было терпеливое, скорбное выражение.
- Я бы хотел поговорить с мистером Джонсоном, - сказал Стивен.
- Вы - друг семьи?
- Не совсем. Его дочь здесь?
- Она сейчас вместе с другими в похоронном зале... Нет, уже двенадцатый час. Думаю, они уехали на кладбище.
- На кладбище?
- Я - сотрудник похоронной конторы. Остался здесь, чтобы встречать людей. Мистер Джонсон умер вчера вечером. Его дочь пожелала устроить похороны, пока нет большого паблисити.
Стивен проехал мимо двух высоких каменных колонн, обозначавших въезд на кладбище. Перед зелеными холмами темнели кипарисы, под кронами которых тянулись вымощенные камнем дорожки. Ни одно выступающее надгробие не нарушало безмятежность пейзажа - лишь бронзовые пластины лежали на уровне травы. Он остановился у справочного киоска; дежурный поискал фамилию на своей большой карте.
- Место 18В на Божественном холме.
Он поехал по плавно петляющей дороге вокруг холма, на котором изредка появлялись эффектные белые склепы - мраморные символы ранга и привилегий. Аккуратный знак указывал путь от дороги к вершине холма. Стивен запарковался в секторе В возле одинокой машины. Неподалеку женщина в черном платье стояла на коленях перед маленьким похожим на часовню склепом.
Стивен подождал, пока женщина закончит молитву. Когда она встала, он подошел к ней.
- Мисс Джонсон?
Она посмотрела на Стивена с зарождающейся неприязнью.
- Репортер?
- Нет. Меня зовут Стивен Гиффорд. Я был у вас дома, мне все сказали, и я сразу же отправился сюда.
- Уже все закончилось. Вы опоздали.
- Мисс Джонсон, я не верю, что ваш отец сделал нечто дурное. Он не давал этих денег губернатору. Но какая-то причина заставила его признаться.
Ее поднятый подбородок выражал решимость.
- Я не желаю говорить об этом. Все кончено. Я делала все для моего отца, пока он был жив, но теперь я ничего ему не должна. Если он что-то сделал, то это осталось в прошлом.
- Вы можете помочь мне снять пятно с его имени. Он оставил какие-то бумаги? Любые записи, способные доказать...
- Я сожгла его бумаги. Это все в прошлом, я не собираюсь до конца моей жизни жить воспоминаниями.
Он проводил её до машины.
- Неужели вы хотите, чтобы имя вашего отца оставалось запятнанным?
Она остановилась, взявшись за ручку двери.
- Мистер Гиффорд, никто не пришел на похороны моего отца. Только я одна. Он лежит здесь под белым мрамором. Мертвых не волнуют такие вещи, как репутация.
Она открыла дверь, села, завела мотор. Стивен проводил взглядом машину, ехавшую среди безмятежной зелени.
Мо Харгис был рыхлым мужчиной с двойным подбородком и животиком. Первое обманчивое впечатление мягкости исчезало, стоило лишь взглянуть на его мясистый нос, тяжелые веки, маленький алый рот с упрямыми складками у краев. Становилось ясно, что за расплывшейся фигурой скрывался хитрый, жесткий, эгоистичный деспот.
Харри МакКаффри задержал свой взгляд на лице Мо Харгиса, пытаясь разгадать причину визита. Вялая маска оставалась непроницаемой. Они обменялись рукопожатиями в кабинете МакКаффри.
- Жаль, что ты не предупредил меня заранее, - сказал Харри. - Мы бы могли съесть ленч. Если хочешь, я отменю встречу...
Мо Харгис опустил пухлую белую руку.
- У меня есть только несколько минут. Этого достаточно для короткого разговора.
- Что тебя интересует?
- Твоя жена.
- Тина?
Мо разглядывал Харри пристальным взглядом.
- Насколько мне известно, она сейчас в Грэнжвилле.
- Как ты это узнал?
- Это правда, верно?
- С ней не произошло ничего серьезного.
Взгляд Мо медленно переместился на мраморный прибор с письменными принадлежностями, на золотистые шторы.
- Мы все знаем, кто попадает в Грэнжвилл. И это не первый раз, да?
МакКаффри решил, что лучше не врать.
- Первый раз она попала туда сразу после того, как мы отдали нашего ребенка. Это на неё сильно подействовало.
На пухлом лице появились следы задумчивости.
- В нашем деле опасно скрывать некоторые вещи. Тебе следовало сказать нам.
- Мне было неприятно говорить об этом.
- В Грэнжвилле к ней приходят посетители. Там был детектив губернатора.
В голосе Харри тотчас появилась враждебность.
- Ну и что? Я сам узнал об этом только после звонка доктора. Я принял меры. Генри Бланкеншип позаботится о том, чтобы детектив больше не совал своего носа в мои дела.
- Зачем человек губернатора ездил туда?
- Не знаю. Она его не приглашала. Рутинный визит. Но теперь все под контролем.
- Мы не знали, что Тина - наркоманка, - бесстрастным тоном произнес Мо. - Мы все её любили, поэтому она находилась с нами в самые неподходящие моменты.
Холодок испуга стал распространяться от сердца МакКаффри по всему его телу. В тишине тикали часы.
- Она ничего не скажет. Ты можешь не беспокоиться.
- Мы не можем полагаться на твое слово.
Кровь отхлынула от лица Харри МакКаффри. Он откинулся назад и постарался успокоиться, но его мозг быстро работал. Мо Харгис не пришел бы сюда с таким вердиктом без предварительной консультации с Фрэнком Кенни и Винсе Папаньо. Они в сговоре. Они считали Тину источником опасности, потому что она много знала.
В тишине прозвучал легкий шорох. Мо Харгис царапал ногтем деревянный подлокотник кресла.
- Я понимаю, как тебе тяжело. Но последствия могут оказаться слишком серьезными.
- Я соглашаюсь со всеми вашими решениями, - с трудом выдавил из себя Харри. - Но не тогда, когда речь идет о моей жене!
Выражение лица Мо Харгиса не изменилось.
- Мы надеялись, что сумеем все уладить... по-дружески.
Ноты угрозы были явственными. Человек, сидевший напротив МакКаффри, добился власти с помощью сильных связей с профсоюзами, позволявших ему осуществлять акции против легального бизнеса. Мо Харгис был повинен в смерти многих людей, мешавших ему в годы его молодости; из трех лидеров Синдиката он считался человеком, с наибольшей легкостью использовавшим насилие для достижения своих целей. По слухам, он был бисексуалом, не знакомым с сильными взаимными чувствами, способными связывать супругов. Думая о предложении Мо Харгиса, Харри ощутил спазм в горле. Однако он понимал, что демонстрировать гнев глупо. Надо просто высказаться ясно и твердо.
- Скажи им, что все будет в порядке. Я отвечаю за нее.
- Мы не можем рисковать без нужды.
Глаза МакКаффри сверкнули, его голос стал жестким:
- Предупреждаю всех. Если с ней что-то случиться, я лично приму меры.
Мо Харгис поднял свою гладкую руку; из-под белой манжеты появилось лишенное волос запястье.
- Партнеры по бизнесу не должны прибегать к угрозам. Это неправильно.
В его голосе прозвучали ноты значительности, он словно изрек нечто глубокое. Затем его рука медленно опустилась, манжета заняла свое обычное положение.
- Но я передам твои слова.
Он с трудом встал.
- Жаль, что мы не смогли встретиться за ленчем...
По понедельникам в офисе Осборна, Шейллера и Бернса присутствовала лишь половина сотрудников. Они справлялись с потребностями тех партнеров, которые ещё не перешли на четырехдневную рабочую неделю.
Стивен Гиффорд направился по коридору к кабинету своего шефа. Вызов Нормы прозвучал вежливо: "Мистер Осборн хотел бы, чтобы вы пришли к нему в ближайшее удобное для вас время." Когда Стивен предложил утро следующего дня, голос Нормы стал безапелляционным: "Я запишу вас на сегодня, на два часа."
Майер Осборн подписывал корреспонденцию, поблескивая значком "Фи Бетта Каппа".
- Вы хотели меня видеть?
Майер отложил ручку в сторону.
- Да, - он повернулся к переговорному устройству и сказал Норме, чтобы его не беспокоили ближайшие полчаса. - Ни по каким вопросам, добавил он, и Стивен понял, что сцена подготовлена, важность беседы подчеркнута.
Майер откинулся на спинку кресла. Он носил мягкие контактные линзы, придававшие глазам слегка стеклянный вид.
- Стивен, боюсь, произошло нечто такое, что вынудит вас прервать работу, которую вы выполняете для губернатора Кардуэла.
- Прервать?
- У нас появилась масса новых проблем. "Бланкеншип Энтерпрайзис" требует большого внимания. Приобретены новые компании, заключены договора о слиянии, есть претензии со стороны государства по поводу прибрежных нефтяных скважин.
- Я не знаком со всеми этими вопросами. Я занимался исключительно антимонопольным иском.
- По правде говоря, Стивен, мне очень неприятно просить вас об этом. Я знаю, как трудно вам бросить начатое дело, но все наши сотрудники стонут от напряжения. Нечестно взваливать на них вашу долю работы.
- Это вопрос лояльности. Когда я дал свое согласие губернатору Кардуэлу, я обещал ему довести расследование до конца.
Майер Осборн направил взгляд куда-то в сторону.
