А он мастурбирует в тот момент, когда, как говорит, у него «связь с Девой Марией»? Вы не поняли, нет? Я уж не стал его спрашивать, вы понимаете, всё-таки Иисус Христос…
Но тут являлся тот самый лечащий доктор, который только что отвёл пациента в палату (личный состав кафедры, как сейчас помню, замирал и смотрел на него как на живого покойника):
— Разрешите доложить, товарищ полковник!
— Докладывайте…
— По дороге на отделение пациент сказал, что он только что разговаривал с Богом, — рапортовал лечащий врач.
— В смысле со мной?.. — уточнял Виктор Ксенофонтович, словно не расслышал, и уже через секунду приходил в чрезвычайно благостное расположение духа.
— Так точно!
Становилось понятно, что за ненормативный «миньет» доктору ничего не будет. Пронесло. Хвала Иисусу!
Вердикт начальника кафедры — закон, как в анекдоте: сказано — в морг, значит, в морг. Хотя у присутствующих, конечно, мог быть и другой взгляд на вещи, но это личные проблемы каждого. Вообще, «взгляд на вещи» — это и было нашим первым образованием: сначала мы просто смотрели, присматривались — вот на таких, например, «профессорских разборах». Далее — собственно «кружковские занятия»: кто-нибудь из молодых преподавателей, назначенных на эту неблагодарную работу, собирал нас в аудитории, обсуждал с нами какой-то теоретический вопрос, далее мы опять-таки смотрели больного. И если нам теоретически давали «гебефренную шизофрению», то потом и показывали «классического ге-бефреника». То есть от «взгляда» мы переходили к «показыванию» (нам показывали) и «называнию» (насучили соответствующим словам). Здесь ты уже больше понимаешь, научаешься потихонечку видеть, но всё ещё не чувствуешь.
— Что вы мне рассказываете про психогению?! — мог взбеситься Виктор Ксено-фонтович на своём «профессорском разборе». — Вы что, не чувствуете?! От него же пахнет шизофренией!!!
«Запах шизофрении» — возможно, самое странное определение из тех, что мне когда-либо приходилось слышать. Но им привычно пользуются психиатры, действительно утверждая, что шизофрения «пахнет». Конечно, речь идёт не о физическом запахе (хотя некоторые клянутся, что и он имеется и что его даже можно почувствовать — но это я не готов комментировать), а о некоем комплексе трудноопределимых ощущений, который вызывает больной шизофренией у опытного психиатра, что называется, с порога.
Чуть позже, когда тебя допускают к больным и ты получаешь право говорить с ними с глазу на глаз, постепенно рождается это самое чувство: возможность проникнуть в мироощущение душевнобольного вызывает в тебе специфический комплекс переживаний, абсолютно новые ощущения — «запах». От одной встречи к другой ты научаешься говорить с больным на его языке, он начинает тебя слышать и отвечать тебе — так же, «как своему». И тогда уже понятия «гебефреник», «истероидный радикал», «бред», «шизофренический шуб» и сотни других становятся тебе понятными.
Теперь ты вполне можешь открыть учебник по психиатрии или какое-нибудь другое специальное руководство и прочитать его, понимая каждое (или почти каждое) слово. И неважно, что раньше ты уже читал этот текст, теперьты прочтёшь нечто совсем другое — то, что, скорее всего, там и в самом деле написано. Обучение психиатрии невозможно по учебнику просто потому, что сначала ты должен понять слова, которыми пользуются психиатры (то, что они имеют в виду или, точнее, даже «видят», когда их произносят). До этого ты мог их (эти слова) читать и даже что-то, читая их, себе представлять, но, не зная ещё этой реальности, ты — абсолютно точно — представлял себе что-то другое, а не то, что имелось в виду.
Когда ребёнок слышит, например, слово «оргазм», он, надо думать, тоже что-то себе представляет. Безусловно. Но что? И какое отношение это его представление имеет к оргазму? Никакого. Хоть «минет», хоть «миньет» — ребёнок представляет себе не оргазм.
По сути, обучение психиатрии сводится к тому, что я (обучающийся неофит) произвожу повторную, вслед за кем-то, меня обучающим, номинацию явлений, не являющихся «объектами», но существующими объективно.
Возможно, именно по этой причине я никогда не понимал проблему противопоставления «материальных объектов» «чувственным данным»… От Гераклита и Платона до Витгенштейна и Остина (не считая стоящих посередке Юмов, Локков, Беркли, Декартов, Фихте и ещё сотен других совершенно замечательных мыслителей) философия в том или ином виде перманентно задается одним и тем же принципиальным вопросом: воспринимаем ли мы «материальные объекты» непосредственно — или только лишь наши собственные «чувственные данные» (то есть наши собственные идеи, впечатления, ощущения, апперцепции и т. п.)? Иными словами, спрашивается: с чем мы в действительности имеем дело — с реальностью или своим представлением о реальности?
Но для меня этот вопрос, повторюсь, звучит странно. Мне понятно, что реальный гебефреник до того, как я не имею в себе понимания гебефрении, — ничто, «абсолютно чёрное тело» или, если хотите, идеально белый экран, способный выдержать любую мою проекцию (ну или почти любую). То есть до тех пор, пока у меня нет представления о некоей реальности (в данном случае о гебефрении), для меня нет и самой реальности — в данном случае гебефреника (то есть он сам в данном качестве просто не существует). Возможно, он существует в таком виде для других или даже сам по себе, но что я могу знать об этом? Могу лия даже знать, что я этого не знаю, когда я не знаю этого? Много ли вы, например, понимаете в гебефрении? (Понятно, что я задаю этот вопрос не врачам.) Вряд ли. Она для вас, включая и гебефреника, соответственно, не существует, как «оргазм» для ребёнка.
Однако все эти философы о чем-то спорят (уважаемые люди, между прочим), а значит, они, хотя бы и теоретически, предполагают реальность «реальности-самой-по-себе». Но как мне её представить? Ведь этой реальностью может быть всё что угодно, но ничто конкретное, фактическое, объективное. Это, конечно, не значит, что я отрицаю эту «реальность-саму-по-себе» (солипсизму — нет!). Уверен, что, наверное, есть всё, что только может быть. Но оно не является реальностью, пока я с этим не познакомлюсь и пока это не станет частью меня, пока я так или иначе не поименую ее. И до этого момента я счастливо живу со «слепым пятном», которое, конечно, я не способен увидеть, как мы не замечаем оптическое «слепое пятно», которое всегда и фактически присутствует в нашем зрительном поле. Нет же у вас дырки перед глазами, правда? Хотя в действительности вы, хоть прямо глядя перед собой, хоть вбок, хоть вниз, хоть вверх, — всегда «наблюдаете» перед собой эту «дырку» (спасибо, что называется, анатомическому строению глаза).
В психиатрии есть такое устойчивое выражение — «видит внутренним взором». Так говорят, о псевдогаллюцинациях, характерных как раз для шизофрении. Это больной в
