Между тем старшее поколение, во избежание порождения таких вот «карманных Байронов», должно помнить: в основе взаимопонимания с младшими лежат не замшелый романтизм пополам с застарелым экстремизмом и не ядовитый скептицизм, замешанный на всепожирающем цинизме, а глубокая снисходительность пополам с хорошим чувством юмора. Люди, которым удается «взрастить в себе» и то, и другое, как правило, терпимы, забавны и щедры. С ними хочется общаться, их легко полюбить. А любовь, что ни говори, лучшее средство для поднятия самооценки. Особенно любовь подросших детей к повзрослевшим родителям. Мы, в общем, и сами хотим, чтобы нас любили. И совершаем ради этой цели немало опрометчивых поступков.
Правда, на вопросы типа «Разве есть что–нибудь важнее любви?», мы, оторвавшись от экрана телевизора, показывающего милую сердцу мелодраму, бестрепетно отвечаем «Да все!» А подразумеваем при этом душевный и физический комфорт, финансовую стабильность, карьерный рост. Потребность в любви может тихо посидеть в уголке подсознания, пока мы вдохновенно исполняем социальные функции. Она свою функцию исполнила: заставила нас – кого еще в детстве, кого в юности, а кого уже в молодости — сформировать собственные цели и идти к ним собственными путями. Теперь чрезмерная потребность в любви, наоборот, мешает жить спокойно и делать свое дело. Кстати, подчеркиваем: речь идет не о сексуальных, а об «общечеловеческих» взаимоотношениях – о той любви, о которой говорят «Его/ее все любят!» и не делают при этом никаких оскорбительных намеков. Если человек жить не может без всеобщего обожания и ведет себя, словно малоизвестный актер, «нарываясь на комплименты и аплодисменты», он непременно выглядит инфантильным. Подобное стремление выявляет детскую жажду внимания и защиты. Для ребенка она естественна. В характере взрослого – смешна и даже опасна. Почему же эта потребность не всегда «отпадает вовремя», как, например, молочные зубы?
Все оттого, что особенности детского мировосприятия – своего рода психологические «молочные зубы» — они, как мы уже писали, не исчезают, а откладываются в «архивах подсознания», из которых при случае легко всплывают на поверхность сознания. А в юные годы каждый из нас, мечтая о любви, ищет возможности контролировать отношение окружающих. Успокоить неприязнь. Вызвать восхищение. Добиться любви. И у большинства людей возникает закономерное предположение, что любовь – детище успеха. Богатых, знаменитых, обаятельных, но недоступных публика обожает. Следовательно, вполне достаточно выполнить хотя бы два из этих четырех условий – и тебя искупают в овациях. В своем воображении человек нередко создает «романтических двойников», которым присуще то, чего в у реальной личности нет и, по всей вероятности, не будет: власть, деньги, шарм и защита от внешнего прессинга. Причем последнее условие – едва ли не самое важное. Да что там! Оно и есть самое важное.
Людям всегда хочется отгородиться от негативной реакции со стороны окружающих.
А в качестве такой «ограды» многие используют сознательное неприятие действительности (кто сказал, что меня не любят? меня все любят! а то стали бы вы меня предупреждать! значит, и вы тоже меня любите! просто много себе навоображали!). Или «игру в поддавки» (я постараюсь быть милым – таким, как вам хочется… а вы уж полюбите меня – ну что вам стоит!). Третьи применяют метод жесткого контроля (все будут делать то, что я скажу! неважно почему! я скажу, и все будут делать это, а не что попало!).
Причем, как было сказано выше, фантазии о любви всенародной и всепоглощающей бывают столь прекрасны, а действительность – столь ужасной, что молодой человек начинает буквально злоупотреблять этим средством психологической защиты. При истерии даже возникают такие явления как бегство в мир фантазий или публичное фантазирование («псевдология»), когда содержание фантазий выдается за реальные события. Что в подобных ситуациях делают взрослые? Стыдят мечтателей и стараются руганью или занудством вернуть детей обратно на земную поверхность. А молодежь в ответ обвиняет старшее поколение в обструкции и «мертвечине». Это действенное, традиционное и весьма распространенное «оружие» подрастающего поколения в конфликтах с поколением давным–давно подросшим.
«Молодости нашей нет конца!»
Между тем старшие, подпав под влиянием идей, пропагандирующих культ юности, и сами соглашаются с некоторой «омертвелостью чувств», якобы наступающей одновременно со зрелостью личности. Да, дескать, были когда–то и мы рысаками – не то что нынче… Подобное самоощущение вызывает беспокойство, желание действовать немедленно, пока не все потеряно. И кое–кто действует – то есть искусственно пытается «вернуться в юность», но в результате разве что впадает в детство. Естественные процессы необратимы.
Притупление ощущений, их подконтрольность, произвольность поведения – черты, с которыми зрелая личность должна научиться жить, а не бороться.
Все равно из этой борьбы ничего хорошего не выйдет. К.Юнг пишет о проблемах созревания индивидуальности, как о «выраженном в той или иной степени застревании на детской ступени сознания, о сопротивлении действующим в нас и вокруг нас силам судьбы, которые пытаются вовлечь нас в мир. Что–то в нас хотело бы оставаться ребенком, быть совершенно бессознательным или по меньшей мере осознавать только свое «Я» и отвергать все чужое, в предельном же случае подчинить все другое своей воле. Хотелось бы ничего не делать, а если уж что–то делать, так ради собственного удовольствия или же для того, чтобы утвердить свою власть. В этом проявляется нечто вроде инертности материи, что в свою очередь выражается в застревании на предыдущей фазе, сознание которой меньше, уже, эгоистичнее, чем сознание фазы дуалистической, где индивид поставлен перед необходимостью признавать и принимать другое, чужое, как свою жизнь и как «тоже–Я»[64].
И действительно, борьба за то, чтобы «подчинить все другое своей воле» не является прерогативой юности. О чем–то таком может мечтать и человек, формально признанный взрослым, но так и не повзрослевший. Хотя у взрослого все проблемы созревания – эгоцентризм, безответственность, жажда власти и проч. — принимают иную форму. Ведь молодой человек проходит все указанные стадии по пути к «Сверх–Я»[65] - к сверхличности, к целостной сущности, не дробящейся на множество масок и ролей из–за возникших сиюминутных потребностей. Для него это проявления «трудного возраста» и внутренней борьбы за формирование зрелой и самостоятельной индивидуальности. Но для человека взрослого подобное поведение — отнюдь не подъем по пути к зрелой личности, а совсем наоборот — безвольное соскальзывание вниз, к безличности, к деперсонализации, к инфантильности. Поэтому, несмотря на всю «возрастную ностальгию», необходимо учесть, насколько несбыточно это «возвращение в мечту».
Другой полюс «по–детски капризного» отношения к окружающему – дидактизм на грани аутизма. Время от времени хочется обрушить на свое подросшее дитятко целую лавину упреков: ты же ничего в жизни не понимаешь, я тебя уму–разуму учу, дубина ты народной войны, а ты еще имеешь наглость заявлять, что мне современную молодежь не понять, ваще! Так я ж тебе докажу, что это не я — вобла сушеная, а ты — лох малолетний! Остановитесь. И вспомните, что отсутствие иронии и самоиронии – существенный изъян. И для старших, и для младших. Вы слишком серьезно относитесь к себе. Вы не даете себе права на то, чтобы быть неправым, извините за каламбур. По–вашему, вы не можете ошибаться просто потому, что вы старше – а следовательно, дольше прожили и больше повидали? Но сознайтесь: вокруг нас столько такого, чего мы раньше не видали никогда. И речь не только о плодах цивилизации и прогресса.
В конце концов, к наличию сотовой и интернетной сетей привыкнуть несложно. Какая–нибудь микроволновка, при всей неясности принципа действия, отлично экономит время. Видеомагнитофон позволяет смотреть фильмы и передачи в свое свободное время, а не тогда, когда их показывают по телику – ранним утром или глубокой ночью, поди пойми. Утилитарное отношение «к удобствам» делает мир проще и доступнее. И только патологический страх перед техникой мешает выучить те несколько команд и кнопок, которыми очередное «удобство» управляется. Гораздо сложнее выявить и запомнить команды и кнопки, управляющие сознанием, которое сформировалось уже в другом, простом и доступном мире.
Когда, под влиянием той же сотовой связи и интернета, реальность становится новой, каково приходится человеку, который родился и рос в старом мироздании (вспомните этот эмоциональный образ из нашего детства: вселенная такая огромная, непознаваемая, а я сам — такой маленький и беспомощный!)? Он не видит доступных перспектив и простых решений, он делает проблему из всего подряд, он пугается самых обыденных явлений. Поди договорись с таким! И если для своего ребенка вы (на данный момент) – глупый пингвин, который робко прячет что ни попадя в утесах, а он себя, соответственно, видит помесью орла с альбатросом, неудивительно, что он и слушать вас не пожелает.
