Гектор ответил, что все это очень интересно, но если ему будут продолжать рассказывать сказки, то он и сам сможет предложить не менее захватывающие истории. Кроме того, по его предположениям, самым интересным для Мико и Шизуру является такой исчезающий вид, как японский младенец. И добавил, что если ему не говорят правду, то он и сам склонен ее избегать.
Мико и Шизуру снова молча посовещались, и на этот раз ответила Мико: ладно-ладно, возможно, его слова о японском младенце в какой-то мере соответствуют истине. Население Японии опасно стареет, одна из причин в том, что молодые женщины рожают все меньше детей, тем более что многие из них вообще остаются незамужними.
— Японский мужчина слишком мачо, — вмешалась Шизуру, которая немного говорила и на языке Гектора. — Женщины меняться! Японский мужчина слишком много работать, ходить в ресторан всегда с мужчина, пить саке, петь караоке, вернуться пьяный, дома недобрый! Поэтому японские женщины предпочитают не выходить замуж и отдыхать с подругами. Хорошо работать, зарабатывать денег, зачем мужчина?!
И Гектор вспомнил, что среди японских туристов, приезжающих в его страну, большинство составляют пары молодых японок, совсем как Мико и Шизуру.
Поэтому японское правительство очень заинтересовано в формуле, которая обеспечивает длительную любовь между мужчиной и женщиной и благодаря которой родятся новые поколения маленьких японцев и японок, воспитанных в нежности и благополучии.
Гектор вспомнил господина Вэя, важного китайца из Шанхая. Средство доктора Корморана рисковало стать не любовным напитком, дарящим счастье отдельным людям, но фактором, имеющим решающие последствия для судеб разных стран. И даже для судьбы человечества в целом.
Но Мико прервала его размышления: теперь черед Гектора, что такого интересного он может рассказать?
Сражаясь со своим английским, Гектор мучительно пытался изложить сведения об окситоцине и допамине, когда на пороге показалось встревоженное личико Вайлы, за которым последовало ее великолепное тело, и вот она уже завершила подъем по приставной лестнице и направилась к ним гибким, но решительным шагом. Гектор притянул ее к себе, она уселась между его ног и прижалась к нему, словно к спинке кресла.
— Вот так вот, — подвел итог Гектор.
Его сообщение весьма впечатлило Мико и Шизуру.
Они снова переглянулись, потом Шизуру спросила, нельзя ли им самим проглотить на пробу по пилюле профессора Корморана. Гектор собрался ответить, что волшебное средство пришлось бы глотать вместе с их возлюбленными, как вдруг понял, что Мико и Шизуру, возможно, не просто коллеги по работе.
Ничего не скажешь, исследования профессора Корморана интересовали уйму народа.
Гектор разоблачает двойную игру
Жан-Марсель разжигал на улице костер, а за каждым его жестом с огромным любопытством наблюдала группка детей нья-доа.
— Какие очаровательные, правда? — обратился он к Гектору.
Действительно, ребятишки с их умненькими смеющимися мордашками, одетые в цветастые наряды, словно позаимствованные из горных восточных сказок, были чудо как хороши, и их хотелось навсегда защитить от телевизионной рекламы и фабричных сладостей.
— У вас хорошее настроение, не правда ли? — заметил Гектор.
— Да, я поймал спутник и смог обменяться сообщениями с женой.
— И что она вам сказала?
— Скорее, приятные вещи. Что она перестраивается. Вы понимаете, что бы это могло значить?
— Что она перестраивает себя, словно старый дом, чтобы снова принять вас.
— Отлично! По крайней мере, именно так мне хотелось бы думать.
— А как ваша переводчица-китаянка?
— Знаете, в результате ничего так и не произошло.
Жан-Марсель рассказал, что их с мадам Ли очень тянуло друг к другу и они даже признались в этом взаимном чувстве за зеленым чаем со льдом, однако в конце концов сочли, что будет разумнее не подвергать опасности брак, который каждый из них, со своей стороны, пытался реанимировать.
— Но это же великолепно! — воскликнул Гектор.
— Возможно, — согласился Жан-Марсель. — Но не очень-то легко. В то же время у меня сложилось впечатление, что я наконец-то стал взрослым. Впервые в жизни я сознательно отказался от очень соблазнительной и вполне реальной возможности.
Гектор подумал, что такой отказ — одно из самых прекрасных, наверное, доказательств любви, которое, увы, приходится сохранять в тайне. Не вернешься же домой со словами: «Дорогая, я был в двух шагах от умопомрачительной интрижки, но в последний момент удержался, так как по-настоящему люблю тебя». Ведь для многих идеальная любовь означает, что никто другой не может увлечь любящего человека даже на мгновение. Вот только существует ли такая любовь? И если задуматься, разве не ценнее устоять против искушения, чем просто ему не подвергаться?
Он открыл свой блокнотик и записал:
Любить — значит от чего-то отказываться.
К ним подошла Вайла и с любопытством следила за тем, как он пишет. Гектор почувствовал, что она сгорает от желания вникнуть в смысл его записей. Словно это дало бы ей уверенность в том, что она всегда будет понимать его.
— Должен вам сообщить, что Вайла попросила разрешения воспользоваться моим спутниковым телефоном, чтобы отправить кому-то в отель сообщение на кхмерском. Мне кажется, это письмо вам, и теперь она ждет его перевода на английский.
Вайла догадалась, о чем они говорят, и улыбнулась Гектору с довольным видом, как будто сыграла с ним веселую шутку.
— А куда делись японки? — спросил Жан-Марсель.
— Собирались уехать, а потом решили еще ненадолго остаться.
— Странные из них туристки.
— Как и вы — странный бизнесмен, — ответил Гектор.
Жан-Марсель не среагировал и продолжил возиться с костром.
— Хотите знать, о чем они мне рассказали? — поинтересовался Гектор. — Пригодится для отчета Гюнтеру.
Жан-Марсель застыл, ничего не сказал, а потом улыбнулся:
— Что ж, больше нет смысла играть в прятки?
— Никакого.
— Единственное уточнение: хорошо бы Гюнтер не узнал, что вы меня раскололи. Могу я вас попросить ничего ему пока не сообщать?
— Договорились.
Жан-Марсель с облегчением вздохнул, чему Гектор удивился. Он подумал, что настоящий профессионал ни за что бы не отказался с такой легкостью от своей легенды, как они это называют. Ведь у Гектора были только подозрения и никаких доказательств, так что Жан-Марсель мог все отрицать и, вероятно, даже сумел бы убедить Гектора, что тот становится параноиком. И Гектор сказал себе: по всей видимости, Жан-Марсель отказался от мнимой роли номер один, чтобы лучше замаскировать реальную роль номер два. Наверное, он работает не на Гюнтера. Гектор вспомнил капитана Линь Цзао из Народно-освободительной армии, господина Вэя, потом настоящих работодателей Мико и Шизуру. Не становится ли это дело слишком серьезным для психиатра, терзаемого любовными страданиями?
В этот момент к ним подошла взволнованная Нот.
— Кормор? Кормор?
Вслед за ней появились вождь Ньяр и Аанг Длинные Руки, оба тоже чрезвычайно озабоченные. Профессор Корморан исчез.
— Знаете, — шептал Жан-Марсель, — мне поручили опекать вас, а не следить за вами. Ведь отправлять отчеты должны были вы.
Оба они двигались в большой цепи мужчин племени, прочесывавших джунгли. Все опасались, как бы профессор Корморан не заблудился, отправившись наблюдать за орангутангами.
— Надеюсь, он не встретил тигра, — сказал Жан-Марсель.
— Подозреваю, он даже тигра способен озадачить.
Как ни странно, разоблачение подлинной роли Жан-Марселя не уменьшило симпатии, которую испытывал к нему Гектор. Наверно, их связали прочными узами пережитые вместе сильные эмоции — мина в храме, страдания, причиненные подругами. Еще ему было интересно, в чем на самом деле заключалась миссия Жан-Марселя. Похитить профессора и доставить его на допрос в тайные застенки секретных служб? Выкрасть образцы и содержимое жестких дисков?
Однако вся эта слежка за профессором воспринималась Гектором как нечто второстепенное. Он хотел лишь одного: раздобыть дозу противоядия. Вот только с какой целью? Чтобы принять его вместе с Вайлой? А может, лучше проглотить таблетки вдвоем с Кларой? Глядишь, противоядие обеспечит им безболезненное расставание. Кстати, еще одно применение средства, о котором профессор Корморан не подумал: с помощью химии уничтожить мучительную привязанность, возникшую естественным путем. И прощайте любовные страдания. А заодно и вся литература, порожденная ими…
Идущий впереди Жан-Марсель сделал ему знак остановиться.
В двадцати метрах от них на маленькой полянке профессор Корморан, присев на корточки, что-то тихонько говорил двум орангутангам, которые с интересом разглядывали его.
