жизнь разлетелась на куски, но будь я проклята, если не воспользуюсь зубной нитью и не почищу зубы. Когда выхожу, Майкл уже лежит на своей стороне кровати. Подталкиваю Джорджию к середине, чтобы мне хватило места. Несколько часов лежу без сна. Сердце колотится, мысли бешено скачут. Это наша кровать, думаю я, и между нами — наш ребенок. Это наш дом, это мой муж, наш сын спит наверху. Что, в самом деле, изменилось? Все физические составляющие нашей жизни остались прежними, но теперь я в ней чужая. Когда больше не могу выносить звук его дыхания рядом, аккуратно подтыкаю одеяло вокруг Джорджии. Проскальзываю в детскую и сворачиваюсь калачиком в ее кровати с балдахином, натянув мягкое желтое одеяльце до самого подбородка.
На рассвете в комнату заходит Майкл.
— Можно я лягу рядом? — спрашивает он.
Я бесшумно перемещаюсь на край кровати, отодвинув в сторону коллекцию плюшевых животных, чтобы освободить для него место.
— Можно тебя обнять? — спрашивает он.
— Нет. Не трогай меня. И уходи, если не намереваешься рассказать мне правду.
— Это бесполезно, Лора. Тебе не нужны подробности.
— Не тебе решать, что мне нужно. Как долго это продолжалось? Правду, Майкл, пожалуйста, я умоляю тебя. Правду.
Наверное, это и есть безумие: у меня на руках все доказательства измены, а он продолжает отпираться.
— Это ничего не даст. Если я скажу тебе, что у меня был с ней секс, ты только об этом и будешь думать.
— В данный момент секс интересует меня меньше всего. Ты влюбился в нее! Мне нужно понять, как это произошло. Кажется, что я схожу с ума, копаясь в своих воспоминаниях о нашей совместной жизни. И я знаю, что прочитала, поэтому твои отрицания заставляют меня чувствовать, будто я теряю рассудок. Пожалуйста, пожалуйста, как долго это продолжалось?
— Не знаю. Несколько месяцев, — неуверенно отвечает он.
— Несколько месяцев? Хорошо, сейчас февраль. С Рождества? С Дня благодарения?
— Примерно с Дня благодарения.
— Значит, когда моя мама упала и оказалась в инвалидном кресле, а я в растрепанных чувствах за ней ухаживала, ты начал мне изменять? — недоверчиво уточняю.
— Наверное, так, — неохотно признается он.
— Значит, когда твоя мать умирала, я должна была о ней заботиться? А когда помощь понадобилась моей, ты был занят тем, что обхаживал другую женщину? Убирайся, сейчас же. С меня хватит, — говорю я, и к горлу подкатывает тошнота.
— Все кончено, Лора. Все кончено. Мы разорвали отношения на прошлой неделе. Я пытался понять, как рассказать тебе об этом, поэтому и обратился к психотерапевту — ты видела сообщения от него.
— Отношения? — выдавливаю я. — Ты сам-то себя слышишь?
— Но все кончено. И я хочу быть с тобой. Я люблю тебя. И я знаю это точно.
— Вчера вечером ты написал ей сообщение о том, что хотел бы заснуть рядом с ней. Если ты так говоришь ей теперь, когда все кончено, мне страшно представить, что ты говорил, когда вы были вместе, — задыхаясь от слез, произношу я.
— Все кончено, Лора. Я говорю тебе правду.
— Тебе придется простить меня, но я больше не верю в твою версию правды. Уходи, пожалуйста. Умоляю тебя. Мне нужно побыть одной, — прошу я, одеяло Джорджии становится влажным от моих слез. Тихо и медленно он скатывается с кровати и закрывает за собой дверь.
Масштаб катастрофы слишком велик, чтобы осознать случившееся. Закрыв глаза, представляю, как бесконечно падаю — вниз, от этой подушки, от привычной жизни к… Да ни к чему. Я просто падаю, медленно, дрейфуя в огромном сером пространстве. Вы вместе двадцать семь лет, из них двадцать два года женаты, он отец ваших детей, с ним вы строили планы на пенсию и фантазировали, как станете бабушкой и дедушкой, — что бы вы сделали, если бы в одночасье этот человек перестал для вас существовать?
Я пишу Джессике, которая обычно встает рано. Молюсь, чтобы она уже проснулась. Мне нужно с кем-то поделиться, чтобы прояснить ситуацию. Вдруг мне скажут, что все это бред и такого просто не может быть? «Джесс, я не могу тебе позвонить. Но ты мне нужна. Это срочно. У Майкла роман с другой. Я не знаю, что делать».
Она тут же отвечает и предлагает примчаться ко мне на север штата. Но мне не нужно, чтобы она неслась меня спасать. Я хочу, чтобы она заставила этот кошмар исчезнуть.
«Но я не понимаю. Ты всегда говорила, что Майкл так влюблен в меня, что, кажется, любит меня больше, чем я его. Как это могло случиться? Полная бессмыслица», — негодую я.
«Я не знаю, Лора. Мне так жаль».
«Пожалуйста, сделай так, чтобы это закончилось».
«Я сделаю все, чтобы это закончилось. Я переживаю за тебя», — приходит от нее, но моя паника только нарастает.
Пребываю в слишком сильном недоумении, чтобы осознать всю чудовищность новости. Мне удается только в ужасе пялиться в экран телефона, ожидая, что Джессика пришлет хоть какое-либо объяснение, но оно не приходит и не может прийти.
Глава 13. Единственный выход — идти напролом
Тот суровый, зловещий февральский день, когда Майкл подтверждает свою измену, проходит как в тумане. Я тупо слоняюсь между детской Джорджии, ванной и своей спальней. Пишу эсэмэску подруге Эрике с просьбой позвонить. Позже она расскажет, что в этот момент пекла с дочерью блины, но тут же позвала своего мужа Тони, чтобы он перехватил ребенка. Эрика знает, что я не из тех, кто без повода рассылает сигналы SOS. Мне до сих пор больно представлять эту сцену: на залитой солнцем кухне Тони забирает из ее рук миску с тестом, чтобы подруга переключилась на меня — ту, которой семейный уют уже не светит. Эрика знает Майкла столько же, сколько и меня. В колледже мы с ней жили в одной комнате, и обо мне-студентке ей известно больше, чем другим. Она признается, что страшно расстроена, но не удивлена: Майклу всегда было трудно угодить. Едва закончив ремонт, он бросался переезжать. Не успевали мы выехать на отдых, как он начинал планировать следующий отпуск. Она давно подозревала, что с любовью у него то же самое: я давала не скупясь, но ему вечно не хватало.
Вот это настоящий шок. Я-то убедила себя, что по большей части сама виновата. Что была недостаточно сексуальна, недостаточно добра, не обожала его так, как он обожал меня, слишком рано настояла на женитьбе, сразу захотела детей, ненавидела переезжать и бесилась каждый раз, когда мы все-таки это делали. Жаловалось на его вес, на манеру есть грейпфрут, на храп. Нудила, когда
