Ты хорош(а) уже тем, что живешь на свете; такого (такой), как ты, не было, нет и не будет;
ты - капля росы,
успевающая отразить солнце, и это чудо, ты - чудо!…
Завтра, может быть, это откроет избранник, избранница, но шансов не так уж много, откроет ли?…
А сегодня, сейчас - кто, если не ты, родитель?…
Теперь главное. Любят не за, а вопреки. Любовь и оценивание - несовместимы. Любовь не имеет никакого отношения к похвале. Любовь только вынуждена пользоваться поощрением, как и наказанием - по несовершенству, по слабости духа. Истинная любовь есть любовь на за что и несмотря ни на что.
«Любите ли вы меня или любите мои достоинства?… А если завтра несчастье, и я все потеряю?… А если завтра вам это не понадобится?»
из письма Д.С. коллеге-психологу
…Пишу наутро после нашей встречи втроем с твоим оболтусом. Диагностика - терпи…
Основной упрек тебе, увы, совпадает с главной претензией сына. Я бы это назвал боязнью душевного труда. Преобладает труд по защите себя от сына. Если не хватает любви, это надо честно перед собою признать. К этому не обяжешь. Тогда - что?…
Простая ответственность породившего.
Еще что?… Простая разумность.
Стенка между вами, а видишь ты ее только как стенку в нем, в виде его виновностей и пороков.
Душевный труд - что разумею?
Не только принимать и прощать…
Живи вместе с ним - да, в его жалком и пустоватом мирке, кажущемся таким с твоей колокольни, а на самом деле полном вопросительных знаков. Да, на его уровень спускайся. (Но может быть, кое в чем и поднимешься?…)
Входи к нему не с поучениями, оценками и суждениями умудренного господина. Входи просто, легко, наивно, пускай даже и глупо. Будь вместе с ним, понимаешь?…
Не играй в это, а постарайся, отбросив свой достопочтенный жизненный опыт, оживить в себе пацана - мальчишку, подростка, юношу… Хоть перед телевизором, хоть на рыбалке - забывай иногда, что ты Господин Родитель, и давай, главное, забывать ему! Страшно важно!!!…
Только решись - окупится с лихвой, заживете живее, и с бытом станет нечаянно повеселее…
Впускай в свою жизнь. Что бы он ни болтал, каким бы чудовищем ни величал тебя, ты ему интересен. И не только корыстно. Верь в это, даже если это не так!
Пусть болтается с тобой и при тебе, где только захочет. Таскай его и по делам, и по гостям… Не всюду понравится, не пойдет?… Не надо. Но чтобы знал, что такая возможность у него есть, что ты разделяешь с ним и его мир, и свой. Вот чего жаждет он!… Сам этого не понимает еще, но ты верь, это так. И так будет…
Сначала впускай, потом втягивай. Впадаешь в общеизвестную ошибку: «сначала аэродром (быт, порядок…), а потом взлет». Сначала материя, потом дух…
А все ровно наоборот. Полет души начинается только сверху. Аэродром строится полетом. Сначала общение, а потом мытье посуды и туалета.
Я молчал, но хотел, чтобы ты чувствовал, что в этом я на его стороне. А ты защищался все новыми повторами своих бытовых претензий, в отдельности справедливых, а в целом пошлых. Диалог глухих звучал так: «Вы меня не любите». - «А вы мне писаете в чайник».
Будь тверд в строго определенных вещах. Денег даю столько-то на такое-то время. Все. Точка.
Решения такого рода иногда стоит фиксировать письменно (на какой-то срок) и взаимно подписывать, чтобы не было потом разночтений. Лучше в порядке шутки, но все же железно. Бытовой контракт может висеть на кухне в виде, допустим, графика дежурств.
При составлении не обойтись без препирательств, с гарантией - но если решение все-таки удастся выработать, это облегчит многое.
Скажешь: но выполняться-то все равно не будет, испробовано!… Весьма вероятно - и в этом случае применяй заранее оговоренные санкции. Предлагаю так: стипендия сбавляется за нарушение обязательств и снимается за крайние проступки. Но не следует при этом производить «маневр общением». Продолжай общаться!…
Допускай нежность. Позволь себе обнимать и целовать сына, трепать по голове… Нужно, обязательно нужно это общение прикосновением - сразу пролом стены, словесного дерьма уничтожение.
Подходи к нему, когда он лежит в постели, иногда утром, иногда вечером, перед сном, если ложится раньше, даже если уснул уже… Ну просто чмокнуть, посидеть минутку-другую рядышком… Рассказать глупость какую-нибудь, да, как маленькому…
Вот он, его самый нерв-то болящий. Нежностью недокормлен. Щенок несогретый - и это при том, что и баловали его, и развращали поблажками. Ведь не это надо, а вот прикосновение, вот тепло без всяких слов…
Тоска по этому так и брызжет из него, неужто не видишь?… И может растаять, не сразу, но постепенно…
Почему - когда лежит? Потому что это самое детское положение, самое беспомощное. В постели каждый - ребенок. И каждый рядом стоящий - большой и сильный, от которого ты зависишь.
Если хоть раз в неделю будешь подходить к нему засыпающему и тихо гладить по голове, все-все очень скоро у вас встанет на места… Глубиной раннего детства, еще недалекого, будет вспоминать, как ты брал его на руки…
Выравнивай роли. Имеется в виду отмена как Роли Сверху («я старше тебя», «помолчи, слушай, что тебе говорят», «не суй нос куда не просят», «не хватай, не крути, сядь как следует», «учись, думай, соображай», «я же тебе сказал», «изволь потрудиться» и пр., не только и не столько в словах, сколько в интонациях), так и Роли Снизу (весь букет твоего чувства вины: непоследовательность, раздражение, попытки откупиться деньгами…)
Перестань шпынять, прекрати поминание старых грехов и обид. Это так и прет из тебя. Унижает обоих.
Первое, что ты сказал ему, когда мы уселись за стол: «Не хватай чужое», «Дай сюда, не трогай», «Не хватай зажигалку». И это семнадцатилетнему парню, которого ты через минуту объявляешь Совсем Взрослым, обязанным открывать свое сердце людям и прочее. И еще пару таких же штучек успел ввернуть, прежде чем разгорелся весь сыр-бор. Не замечаешь, как лезет из тебя на него постоянная мелкая въедливая агрессивность. Сдача сторицей. Прикуси язык, отец, прикуси.
Очень типичный для неудачливых воспитателей шизофренный разрыв: одновременно и недооценка, и переоценка возможностей воспитуемого. И недоуважение, и переуважение, как-то так. По меньшей мере 30 раз за вчерашний вечер ты так или иначе дал ему понять, что он еще головастик, а не лягушка, ничтожество, эгоист с холодным сердцем, поганец…
Но главное - головастик, имеющий все шансы остаться в своей тине все тем же головастиком, а по ходу неизбежной моральной деградации превратиться в глиста, а в дальнейшем в палочку Коха.
Все это в репризах, в тирадах, в интонациях, в междометиях, а также в сурово-глубокомысленном: «Я не на допросе». Он действительно невероятно хамски пер на тебя, так что у меня заложило уши.
Но один-два раза он тебя нормально спросил о чем-то, элегантно прижал к стене - и в эти моменты тебя не хватило на искреннее, спокойное, высокое признание себя дураком. Пли хотя бы не совсем правым…
Уже говорил тебе: при всей его дикости и дремучести ты недооцениваешь живость его интеллекта, богатство души, способность к развитию. Уверяю тебя, он своеобразный и интересный человек. Эгоизм, грубость, равнодушие, злоба - только поверхность его, но не суть.
«Чтобы общаться на уровне, нужно иметь уровень». Очень жестоко с твоей стороны требовать от него авансовых доказательств его достойности общаться с тобой. Ведь ты же сам не даешь ему на это времени и пространства, не прибавляешь сил, не ищешь пути вместе с ним.
От птенца требуешь трансатлантического перелета. С горы вопишь застрявшему в болоте: «Ну что ж ты, лентяи, не поднимаешься ко мне?!»
Прости, если перегорчил. Ты еще не опоздал…
Зарубка на носу
Воскрешение детства
У нас есть великое поле для изучения детской души - наше детство, запечатленное в памяти. Мы помним свое детство, помним все, нам только кажется, что мы почти все забыли… Так трудно достать лежащее в глубине, но ведь оно есть! Так свежий снег заносит ранее выпавший…
Вспомним, какими длинными, долгими были сутки, какая даль - от утра до вечера!… Проснувшись, мы успевали слетать на Солнце; к Реке Умывания вела извилистая Тропа Одевания; на Холмах Завтрака строили пирамиды из манной каши, не торопясь, ибо знали: Долина Обеда еще скрыта в тумане, а Горы Ужина - по ту сторону горизонта… Каким несбыточным было «завтра», каким несуществующим - «послезавтра», а уж «через неделю» - не может быть!
Мы казались взрослым нетерпеливыми, невнимательными, бестолковыми, безответственными… Они не понимали, что наш мир несравнимо подробнее их мира, что наше время во много раз емче, плотнее. Сравнили: их минута и наша минута! За нашу мы успевали раза по три устать-отдохнуть, расстроиться и утешиться, захотеть спать и забыть об этом, посмеяться, подраться и помириться, заметить ползущего жучка и придумать о нем сказку, еще раз посмеяться, забыв над чем, и еще чуть-чуть повзрослеть… А они только и успевали, что сделать какое-нибудь замечание…
