«Заклейменной мамаше» тут бы и перекрыть словесно–грязевой поток словом либо жестом. Было бы достаточно покрутить пальцем у виска и вернуться к работе. Но Марина по привычке обиделась на сына. Опять Васька ее подставил. И вечером, испив чашу позора, она обрушила всю мощь своего негодования на младшего сына. «Это что такое!!! Ко мне из–за тебя люди с претензиями заявляются!!! Стыдят меня на всю округу!!! Докатился!!!» Сын, который знать не знал, в чем дело, окаменел от изумления.
Если бы подобный нервный срыв оказался единственным – что ж, не выдержало ретивое. Бывает. Неприятности на работе и конфликт в родном коллективе нет–нет, да и принесешь в семью – в виде беспочвенного скандала. Или, как говорят психологи, агрессивного аффекта. Но Марина постоянно использовала детей как «выключатель аффекта» — и сливала на них всю накопленную агрессию. Со старшим сыном она такого проделать уже не могла – он жил отдельно. Поэтому младший «отдувался» за весь жестокий мир. Ваське были неприятны материнские скандалы, но он давно знал им цену, а потому поступал именно так, как следовало поступить его матери – крутил у виска пальцем и уходил в свою комнату.
Родители, которые несут агрессию из внешней среды в семейный круг, засоряют свой единственный «чистый источник» тепла и покоя. Когда–нибудь родителям–агрессорам отольются слезы их детей. Не каждый ребенок способен простить, даже поняв, откуда в маме/папе было столько злости – и по поводу, и без повода. Конфликт длиною в жизнь – не следствие каких–то чудовищных предательств или семейных катаклизмов вроде развода. Это отравление семейной атмосферы «выхлопами и выбросами» негатива – в форме нападок, нотаций, грубостей и дикостей. Критика должна быть обоснованной – это главное условие. И выражаться должна в разумной форме – условие тоже важное.
Если вас «распирает» негативная информация и вы попали в западню того же рода, что и упомянутая крикливая мама двух вполне успешных сыновей, подумайте, прежде чем давать выход своему гневу просто для разрядки. У индейцев существует обычай: если кто–то нанес человеку оскорбление – например, ударил, то оскорбленному стоит «передать гнев» – стукнуть первого встречного, не разбирая, виновен этот встречный или чист, как белая грива белой лошади после купания в горной реке. Нехитрое и действенное правило: если негатив «слить», он не причинит тебе вреда. А отсутствие принципа справедливости и понятия о подходящем месте и времени позволяет не искать объект «слива», а воспользоваться первым попавшимся. Правда, нам кажется: если первым обиженному индейцу попадется ковбой, вооруженный до зубов, или вождь племени при всех своих регалиях, или родная теща с пятиведерным котлом кипящего варева – индеец еще потерпит. А пока что пойдет и поищет другую кандидатуру для психологической разрядки – так, чтобы не наблюдалось вероятности летального исхода.
Судите сами: если чистое первобытной чистотой дитя прерий способно оценить ситуацию и воздержаться от дозволенного ритуала в связи с неблагоприятными условиями – почему бы современному, цивилизованному человеку не поступить так же? И пусть вас не обманывает кажущаяся беспомощность вашего ребенка – в отличие от какой–то нервной тетки, накинувшейся на вас в транспорте, в конторе, в поликлинике, ребенок вам близок. Его отношение для вас что–то значит – иначе бы вы не читали эту книгу. И вы будете рядом очень долго, если отношения не прервутся из–за вмешательства «посторонних лиц», которые вечно передают сплетни и вообще гонят волну. И уж тем более не следует образовывать с ними «комплот», направленный против собственного ребенка. Да, они старше или выше вас по положению. Да, их почему–либо нельзя использовать для «разрядки по–индейски». Да, им даже нельзя ответить тем же на хамство или на клевету. А разве своим детям — можно?
Если вы начнете служить «передатчиком» негатива от внешней среды к внутреннему миру вашего чада, то окажетесь на противоположном полюсе по отношению к «сумасшедшим мамашам».
Почему–то папаш редко обвиняют в сумасшедшей заботе о детях, хотя такие «субъекты», безусловно, существуют. В общем, если ваши «оппоненты» норовят оградить ребенка от жизни, формируя физически здорового социального инвалида, разве стоит заниматься тем же, но «с другого конца»? У «сумасшедшей мамаши» в конце процесса выйдет мамсик, не умеющий и не знающий ничего «из практической жизни». Но и у вас, при последовательной обработке, получится затюканное существо, боящееся шаг ступить без вашего разрешения. Только «мамсик», несмотря на общее чувство усталости от гиперопеки, все–таки будет уверен в доброте и преданности своего родителя. А ваше чадо станет называть вас про себя «моя кара» и ждать, когда «срок наказания» окончится.
Чтобы ничего подобного не произошло, определитесь в своем выборе.
Родственники и знакомые все же не настолько вам дороги, чтобы вытеснить вашего ребенка из вашей жизни?
Значит, и их «разговорчики» имеют недостаточное значение, чтобы травить ими дочь или сына. Да, насмешки и упреки могут язвить больно, очень больно. А родственные «злые языки страшнее пистолета», да к тому же родным известны наши болевые точки, а вот насчет снисхождения и всепрощения у них, как правило, слабовато… Увы, никто из нас не гарантирован от того, чтобы стать субъектом или объектом сплетен. Но если работу можно поменять, или не обращать внимания на «гадюк и подлюк», или примириться с окружающей социальной средой – например, наесться шоколада «Нестле» и смотреть на все с нежностью, то с «родными людьми» этот номер не пройдет. Хотя «нормы морали и нравственности» предписывают любить родственников просто потому, что кровь, видите ли, не вода.
Впрочем, всем нам не помешает отрешиться от «кровнородственного подхода» и присмотреться к ближнему своему с той же точки зрения, с которой мы оцениваем дальнего своего. Требуя от родных выдающейся доброты, прозорливости, самопожертвования, мы сами провоцируем их на вспышки гнева и на «родственные гадости». Хотя бы потому, что родственный круг, как правило, узок. А следовательно, интересы близких постоянно сталкиваются: кто–то кому–то на мозоль наступил, кто–то с кем–то наследство не поделил, кто–то кому–то дорогу перебежал. И чем мельче сфера интересов, тем больше поведение родственников напоминает поведение жителей патриархальной провинции, изображенной в детективном сериале — вроде «Чисто английского убийства»: дня не проходит, чтобы не вскрылась чья–нибудь грязная тайна. А когда в череде разоблачений наступает перерыв, все скучают и от безделья копаются в старых обидах: помнишь, как в школе ты мне списать не дал? Я ведь тогда банан схватил, выпороли меня – вот этот самый старый хрыч и выпорол! А ну поди сюда, Гитлер столетний! Давай сюда ремень! Ах, у тебя треники на резинке? Да ты нарочно, чтоб меня позлить! Подобные «семейные развлечения» глупо считать признаком безнравственности именно этого семейного клана, к которому, собственно, и принадлежит столетний Гитлер в трениках. Это стандартное поведение близких людей, которых одновременно мучают и развлекают взаимные наветы и обиды.
С другой стороны, среди близких непременно найдутся и совершенно… чужие люди. То есть личности, которые не испытывают в ваш адрес никаких теплых чувств. И обижаться на них не стоит, поскольку сходный набор генов не является гарантом дружественных и теплых чувств. Будьте разумны: тогда вас не тронет негативное отношение чужого человека, хоть бы и связанного с вами кровными узами. А заодно постарайтесь не паниковать и не совершать опрометчивых поступков, вызванных именно паникой: не пытайтесь оградить вашего ребенка от любого отрицательного опыта, идущего извне, но и не пытайтесь обрушить на него селевую лавину, составленную как из реальных нелицеприятных высказываний, так и из ваших «эмоциональных дополнений».
Старый верный путь к победе
Кстати, в том, что касается сплетен, не следует грешить исключительно на теток и кузин. Мужчины так же склонны завидовать, как и женщины. И поговорить насчет чьей–нибудь беспросветной тупости, плохой физической формы или идиотской самовлюбленности – так же не прочь, как и лица противоположного пола. Просто у мужчин зависть сублимирует (или как бы сублимирует) в сферы честолюбивых помыслов, игры амбиций, профессионального соревнования, чистой и не слишком чистой конкуренции. Мужской пол в массе своей расхваливает себя, предоставляя необъективную критику своим «половинам» или, в крайнем случае, профессиональным критикам или профессиональным болтунам, что часто одно и то же. Притом зависть и рожденные ею интриги в мужской среде приобретают вид занятия практического — нет в нем искусства ради искусства, бескорыстного творчества, полета фантазии. Многие мужчины, изнывая от зависти, хитро и энергично плетут паутину: там куда надо стукнут, здесь кому следует шепнут, головой снисходительно покачают, посмотрят «со значением» — глядишь, нахальный соперник и отпал. Не дошел до финиша. Утилитарное отношение к сплетне убивает ее «художественный уровень».
