Гектор понял, что такие намерения были у Гюнтера с самого начала. А переговоры — просто уловка, необходимая, чтобы их вывели к образцам. Он вдруг почувствовал, что разъярен не меньше Аанга.
— Спокойно, — сказал Жан-Марсель, — не делайте глупости.
— Перестаньте шептаться, — потребовал Дерек. — О’кей, мы спокойно возвращаемся. Не идите слишком близко за нами, солдаты здесь нервные, они не очень любят эти края, насколько я понял. На вашем месте я бы позволил нам уйти вперед.
Он сделал несколько шагов.
— А еще лучше, если вы дождетесь, пока заработает двигатель вертолета.
И тут Гектору пришла в голову мысль, от которой он испытал неслыханную боль. Образцы. Гюнтер получит настоящий эликсир, разработанный профессором Кормораном, а вовсе не плацебо. Клара. Клара и Гюнтер.
Гектор бежал. Он слышал за спиной шаги Аанга и, чуть подальше, Жан-Марселя. Его подгоняло единственное желание — попасть в лагерь раньше Дерека и его команды. Он скатывался по заросшему лесом склону параллельно дороге, по которой спускались враги. Гектор пока не знал, что будет делать, но уговаривал себя, что не так трудно помешать вертолету взлететь.
— Технически это реально, — сказал ему Жан-Марсель, — но там же еще два пилота, и они наверняка тоже вооружены.
— А ваше ружье?
Жан-Марсель помолчал.
— Оно для того, чтобы защитить себя или вас. А вовсе не для стычки с военными страны, которая не воюет с нашей.
— Думаете, это настоящие военные?
— Они работают втемную, как и все здесь. Но в любом случае у нас нет шансов.
Тогда Гектор снова помчался, преследуемый жуткой картинкой: Гюнтер в смокинге на террасе венецианского отеля «Даниэли», солнце садится, Клара стоит спиной к нему, такая роскошная в вечернем платье, и любуется угасающим золотом Большого канала, а Гюнтер, зловеще ухмыляясь, выливает содержимое пробирки в ее бокал с шампанским.
Он примчался на опушку по-прежнему пустынной деревни. Заметил, что оба пилота курят возле вертолета. Два — не так уж много, подумал он, и, возможно, с помощью нья-доа… Он взлетел по лестнице в дом, где находился вождь Ньяр, а вслед за ним поднялся Аанг Длинные Руки.
Все по-прежнему оставались на месте: профессор в постели, Нот рядом с ним, Гюнтер, Клара и вождь за столом пили чай, а чуть поодаль Вайла приветствовала его появление криком радости.
— Какой мерзавец! — воскликнул Гектор. — Ты украл чемоданчик!
Гюнтер спокойно посмотрел на него:
— Нельзя украсть то, что тебе принадлежит.
— Все эти переговоры — блеф в чистом виде…
— Это бизнес, — возразил Гюнтер, пожав плечами.
— Как ты можешь оставаться с таким гадом? — обратился Гектор к Кларе.
— Не впутывайте ее! — крикнул Гюнтер.
— Я не с тобой говорю, старый болван, — отмахнулся Гектор.
— Перечитай свой контракт, лох несчастный, — рявкнул Гюнтер.
— Вот видишь, — снова повернулся к Кларе Гектор, — именно это я и имел в виду.
Тут Гюнтер занервничал и встал.
Гектор знакомится с мудростью нья-доа
В конце концов Ньяр и Аанг разняли их.
Гектор чувствовал, как из носа течет кровь, и одновременно с удовольствием подмечал, что дыра на месте правого резца на время сделает улыбку Гюнтера щербатой. (Хотя сейчас тот и не думал улыбаться.)
— Черт возьми! — воскликнул Гюнтер, который в этот момент тоже заметил отсутствие зуба.
Вождь и Аанг по-прежнему не подпускали их друг к другу, поглядывая на них удивленно и с легкой долей восторга. Вот ведь как, такие холодные и таинственные белые тоже умеют, оказывается, врезать друг другу, как настоящие мужчины.
Прибежала Вайла с мокрой тряпкой и попыталась остановить кровь, текущую из ноздрей Гектора, при этом сочувствующе постанывая. Но то, что он увидел, причинило ему гораздо более сильную боль, чем разбитый, возможно, нос. Клара бросилась к Гюнтеру и теперь осматривала его поврежденную губу. Этим все сказано, подумал он.
— Ефё нифего не саконфено, скотина ты этакая, — яростно прошипел Гюнтер.
— Не сомневаюсь! — с готовностью вскочил Гектор.
Ему было так хорошо в этом потоке ненависти, что он даже решил, будто зря учил пациентов ее контролировать. Вождь и Аанг снова встали между ними.
Но когда Гектор сел, запрокинув голову, чтобы остановить кровотечение, он увидел Кларино лицо рядом с лицом Вайлы. Женщины обменялись взглядами, полными недоумения и взаимопонимания — мол, мы-то знаем, что все мужчины безумцы, — а потом стали с беспокойством всматриваться в него. И под их такими разными и одновременно такими похожими взглядами он на мгновение ощутил себя невероятно счастливым. Напоминает потерянный рай или грезы султана, подумал он.
Потом, убедившись, что с ним все более или менее в порядке, Клара исчезла. Он услышал, как она бормочет слова утешения Гюнтеру.
Гектору вдруг стало стыдно. За то, что подрался. На самом деле, они с Гюнтером только что повели себя как сражающиеся крабы, за которыми он наблюдал там, на острове. Еще один эффект любви: она низводит вас до уровня друзей-ракообразных. Можно было, конечно, счесть причиной мордобоя кражу чемоданчика, но оба хорошо знали, что дело не в этом.
— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — раздался оскорбленный голос профессора Корморана. — И где мой чемоданчик?
Нот оттащила его в угол комнаты, боясь, как бы клубок дерущихся не обрушился на ее дорогого Кормора.
— Гюнтер украл чемоданчик. С помощью Ральфа, того второго и солдат.
— Это правда? Правда?
— А вы фто думали? — произнес Гюнтер, тщательно исследуя языком поврежденную десну. — Фто мы и дальфе будем иметь дело с таким психом?
— Но это же мое исследование! — воскликнул профессор Корморан, резко вскочив.
Он порозовел и выглядел окончательно проснувшимся.
— В любом случае без меня вы ничего не сделаете!
Гюнтер ухмыльнулся:
— Самонадеянность гения…
Однако, перехватив Кларин взгляд, он пошел на попятный:
— Профессор Корморан, у вас были хорофые идеи, мовет даве гениальные, но сейчас прифло время серьезной работы…
— Господи, вы думаете, кто-то согласится работать в таких условиях?! Если я буду категорически против?!
Гюнтер ничего не ответил, словно этой проблемы не существовало. Профессора Корморана осенило.
— Руперт? Вы собираетесь привлечь этого мерзавца Руперта[25]?
Профессор вскочил, и Гектор решил, что он сейчас бросится на Гюнтера. Однако снова вмешались вождь и Аанг.
— No problem, — повторял вождь. — No problem.
— No problem, — подтвердил Аанг.
— Да нет, — возразил Гектор, — big problem[26]. Вождь улыбнулся и жестом указал ему на окружающий ландшафт. Что он хотел этим сказать? Что наслаждение природой — главное, а все мелочные человеческие споры — суета?
В этот момент Гектор увидел, что на опушке появилась небольшая группа мужчин нья-доа. По всей видимости, они возвращались с охоты, потому что с длинных шестов, которые они несли на плечах, свисали тяжелые трофеи.
И тут он разглядел, что к шестам за руки и за ноги привязаны Дерек, Ральф и все четверо солдат, раскачивающиеся на манер гамаков. А рядом с вертолетом вместо пилотов стоят громко хохочущие нья-доа.
Вот бездари, — возмущался Жан-Марсель. — Опять ошибка в отборе исполнителей. Взять с собой салаг, ни разу не нюхавших пороху! Нужно было отправить соответствующий человеческий материал, настоящих вояк или тех, кто знаком с горами. Но для этого необходима хорошая организация.
Казалось, анализ провала блистательной операции Ральфа и Дерека доставлял Жан-Марселю огромное удовольствие.
— Америкосы ничего не умеют, если нужно выйти за рамки установленных правил. И это в самом сердце территории нья-доа! Народа, несколько поколений которого ведет партизанскую войну! В общем, их счастье, что мы здесь, иначе все эти слабаки закончили бы свое существование на муравейнике: нет людей — нет проблем… Нья-доа никогда не дружили с представителями власти.
Гектор и Жан-Марсель пили с вождем чай, используя поставленный между ними чемоданчик в качестве низкого столика — настоящий символ победы, будто пьешь из черепа врага, но без пролития крови.
Гюнтера, Дерека, Ральфа, пилотов и солдат заперли в бревенчатом свинарнике. Гектору это показалось слишком жестоким, однако Жан-Марсель объяснил, что такое наказание за враждебные действия на территории нья-доа является самым мягким.
План Ральфа и Дерека был обречен на провал с той минуты, когда деревенские дети заметили, как четверо солдат крадучись выходят из вертолета и исчезают в джунглях. Вполне возможно, что те, кто подал сигнал тревоги, играли рядом с солдатами и смеялись, как и положено детям, поскольку им очень нравилось прыгать и скакать подле таких важных взрослых.
