Страх на психологическом уровне является этиологическим фактором предрасположенности индивида к шизофрении. Страх — это парализующая эмоция, которая замораживает тело и расщепляет личность. В расщепленном состоянии связь между разумом и телом разорвана, и это приводит к потере ощущения реальности. Безумие действует как защита против страха, его отрицание. Страх теряет свою силу, когда реальность теряет свой смысл. Таким же образом идиотизм может стать защитой от угрозы уничтожения, которую может чувствовать ребенок, пытающийся противостоять доминирующему родителю. Сопротивление ребенка в таком случае больше не является вызовом для эго родителя. Пожалуй, умственно отсталый ребенок может демонстрировать свое сопротивление без опасения, что это будет воспринято как оппозиция.
В соответствии с этой теорией, мое лечение Люси было направлено на укрепление эго через утверждение ею своей оппозиции, а также на улучшение мышечной координации. Удары ногами со временем становились сильнее и продолжительнее, а ее «нет» — громче и увереннее. Она также била по кушетке теннисной ракеткой, повторяя слова «Я не буду». Кроме того, использовались биоэнергетические упражнения для углубления дыхания и расслабления тела. В конце каждой сессии я отмечал заметное улучшение в состоянии пациентки. Она стала более охотно и непринужденно высказываться, течение ее мыслей стало более свободным. И самое важное, тупое выражение лица и признаки слабоумия в поведении стали возникать гораздо реже.
Можно было предположить, что развитие эго приведет к возникновению оппозиции с родителями. Я предупредил их о такой возможности, и они согласились предоставить ей больше свободы. Результатом стало постепенное и очевидное для всех раскрытие личности пациентки. Такая позитивная реакция на терапию произошла главным образом благодаря установившемуся взаимопониманию между мной и Люси. Она почувствовала, что может полностью рассчитывать на мою поддержку, если раскроет свои чувства и проявит свою позицию, даже если она будет противоречить моей. По-моему, она также чувствовала, что я считаю ее умным человеком, хотя спектр ее интересов был узок, а идеи ограничены. Она понимала всю важность наших занятий и поэтому полностью отдавалась этой работе.
Ее способность к выражению чувств была блокирована крайним физическим напряжением в теле. Мышцы на затылке были сжаты в тугие узлы. Попытки расслабить их с помощью массажа оказывались болезненными, и я всегда останавливался, когда у нее возникал страх. Однако с каждой сессией моя работа с ней становилась чуточку интенсивнее. Поначалу Люси была не способна выносить стресс дольше нескольких секунд. Постепенно, по мере ослабления напряжений ее толерантность возрастала, а дыхание становилось все глубже. Во время первых встреч она двигала руками и ногами словно марионетка, без какого-то бы ни было ритма или чувства. С обретением ощущения свободы самовыражения ее движения становились более естественными и более насыщенными. Она наносила удары руками и ногами с большей энергичностью, а ее голос звучал гораздо сильнее и увереннее, когда она громко произносила «нет» и «я не буду». В результате произошло устойчивое улучшение ее координации.
Одной из самых эффективных методик была игра. Каждый раз, когда она говорила «нет», я говорил «да», все ее «я не буду» встречались с моим «ты будешь». Прошло совсем немного времени, а ее голос стал громче моего, и она настаивала на продолжении тогда, когда я уже был готов сдаться. Большинство детей получает удовольствие от этой игры. Если угрозы и физическая сила исключены, они чувствуют себя на равных со своим оппонентом. Время от времени я соревновался с Люси в перетягивании полотенца. Я был поражен тем, насколько ее пугало проявление собственной силы, обращенной против меня. Но по мере продолжения наших игр этот страх снизился.
Терапия Люси завершилась, когда ее семья переехала в другой город. Мы встречались с ней раз в неделю на протяжении двух лет. Ближе к концу терапии посторонние люди принимали Люси за нормального человека. Ей удалось добиться значительного прогресса, и я надеялся, что при содействии и поддержке она будет развивать свой успех, К счастью, она нашла такую поддержку в лице одного из членов ее семьи.
Причиной умственной отсталости часто оказывается поражение мозга, и вероятно, это является причиной большинства тяжелых случаев, но в данном случае медицинский анамнез не выявил никакой травмы или заболевания, объясняющих состояние Люси. Я сталкивался с еще двумя случаями, когда эмоциональная и интеллектуальная тупость развивалась у нормальных детей, которые подавлялись родителями и становились послушными из страха. Почти нет сомнений в том, что страх, особенно постоянный, оказывает деградирующее воздействие на личность. Промывание мозгов становится возможным лишь тогда, когда страх лишает человека разума.
Несогласие ребенка, выражающееся в слове «нет», хотя и может быть подавлено, не поддается полному уничтожению. Оно продолжает действовать в бессознательном и структурируется в хронические мышечные напряжения, преимущественно в области шеи и головы. Мышцы, ответственные за поворот головы из стороны в сторону, становятся твердыми и спастичными, чтобы сдерживать жест отрицания. Невыраженное «нет» ребенка обращается в бессознательное упрямство. Мышцы челюсти сокращаются, придавая лицу суровое, непреклонное выражение или фиксируют его в положении упорного сдерживания. В горле развиваются мышечные напряжения, подавляющие крик неповиновения.
Все эти хронические мышечные напряжения представляют собой бессознательное отрицание. Поскольку из-за этих напряжений подвижность индивида снижается, этим он выражает свою установку: «Я не буду двигаться». Его телесная ригидность — это форма бессознательного сопротивления, заменившая собой то отрицание, которое он не может выразить иначе. К несчастью, эта установка постепенно распространяется на любые другие требования, исходящие из внешнего окружения и оборачивается саловредительством.
Если «нет» не подавлено, а только заблокировано от естественного выражения, то это приводит к иррациональному, негативному поведению. Это проблема, с которой сталкиваются многие учителя в своих попытках поддержать порядок в классе. Я узнал о весьма оригинальном способе ее решения от одной из моих пациенток, преподавателе нью-йоркской школы. Большинство ее учеников были выходцами из неблагополучных семей, и многие страдали теми или иными эмоциональными расстройствами. Урок часто прерывался шумом, который иногда перерастал в открытое неповиновение. Вместо того чтобы пытаться бороться с этим, ужесточая дисциплину, что вероятно не принесло бы никакого результата, она решила придать детскому неповиновению организованную форму. Два раза в день, с утра и после обеда, она выстраивала учеников и маршировала с ними по классу, стуча ногами и выкрикивая: «Нет, я не буду. Нет, я не буду». Эти действия сопровождались дыхательными упражнениями. Моя пациентка не пыталась объективно оценить результаты своего эксперимента, но она рассказывала мне, что была удивлена эффективностью этого метода. Выразив свои негативные чувства, ученики слушали ее с большим вниманием и активнее работали в классе.
В серии своих блистательных эссе «Портреты по памяти» Бертран Рассел делится следующим наблюдением о самом себе: «Будучи всегда скептичным, мой разум, в те моменты, когда мне больше всего нужна тишина, нашептывает мне свои сомнения, отделяя меня от легкомысленного энтузиазма других и перенося в пустыню одиночества». Сознавая страдания, которые причинял ему скептический разум, Рассел не мог заставить его замолчать. Он был неотъемлемой частью его как личности, и он стал существенной частью его работы. Это ставит перед нами два важных вопроса. Первый: мог бы Рассел стать тем, кем он стал, не обладая скептическим интеллектом? Второй вопрос: может ли кто-нибудь обладать реальным интеллектом, не будучи при этом в определенной мере скептиком? На оба эти вопроса я отвечаю: «нет».
Скептицизм Рассела является выражением его индивидуальности и независимости. Это атрибут свободного мыслителя, который формирует свои суждения на основе собственного опыта. Скептицизм характеризует мышление человека, способного сказать «нет». Никто не может усомниться в способности Рассела отстаивать свои оппозиционные взгляды. Он был арестован в 1915 году за выражение протеста по поводу вступления Англии в первую мировую войну. В двадцатых годах он подвергся остракизму со стороны своих коллег-либералов за оппозицию русскому коммунизму. В 1965 году он был осужден за организацию протеста против войны во Вьетнаме. К его деятельности можно относиться по-разному, однако не приходится сомневаться в мужестве и прямоте, стоящих за его действиями. Эта прямота прослеживается во всех трудах Рассела, поскольку является чертой его личности.
