259 Тот факт, что естественные функции психики не могут быть лишены своей специфической энергии, приводит к характерным антитезам, которые хорошо заметны всюду, где бы эти четыре ориентирующих функций сознания ни вступили во взаимодействие. Основные противоречия – это противоречия между мышлением и чувством, с одной стороны, и между ощущением и интуицией – с другой. Первая оппозиция хорошо известна и не нуждается в особых комментариях. Противоположность между членами второй пары становится яснее, если ее понимать как противоречие между объективным фактом и простой возможностью. Очевидно, что при появлении новых возможностей никто не станет удовлетворяться наличной ситуацией, а будет стремиться преодолеть ее, насколько это в его силах. Наличие полярности, естественно, раздражает, и это справедливо вне зависимости от того, происходит конфликт в душе одного человека или между индивидами с противоположным темпераментом.
260 Я убежден, что проблему противоположностей, которой я здесь только бегло касаюсь, следовало бы сделать основой критической психологии. Подобного рода критика явилась бы величайшей ценностью не только в более узкой сфере психологии, но и в гораздо более широкой сфере наук о культуре вообще.
261 В настоящем докладе я свел вместе все те факторы, которые, с точки зрения чисто эмпирической психологии, играют ведущую роль в детерминации человеческого поведения. Многообразие аспектов, требующих внимания, обусловлено природой психики, отражающейся в бесчисленном множестве граней, и они есть мера тех трудностей, с которыми приходится сталкиваться исследователю. Огромная сложность психических явлений ложится всей своей тяжестью на нас только после того, как нам становится ясно, что все попытки сформулировать исчерпывающую теорию обречены на провал. Предпосылки всегда выглядят намного проще. Психическое – отправная точка всякого человеческого опыта, и всякое знание, достигнутое нами, в конечном счете снова возвращает нас к нему. Психическое – начало и конец всякого познания. Оно является не только объектом изучающей его науки, но и ее субъектом. Это позволяет психологии занимать уникальное место среди других наук: с одной стороны, существует постоянное сомнение относительно того, является ли она наукой вообще, тогда как, с другой – психология обретает право поставить теоретическую проблему, разрешение которой станет одной из труднейших задач для будущей философии.
Боюсь, что в моем обзоре, по необходимости слишком сжатом, я оставил без упоминания несколько прославленных имен. Тем не менее, среди них есть одно, которое мне бы не хотелось пропустить. Это имя Уильяма Джемса, чья психологическая проницательность и прагматическая философия неоднократно служили для меня ориентирами. Именно его проницательный ум помог мне осознать, что горизонты человеческой психологии расширяются до неизмеримого.
Первоначально была прочитана (на английском языке) в форме лекции в Гарвардском Университете в 1936 году на конференции по гуманитарным и естественным наукам, посвященной трехсотлетию университета, и опубликована в составе материалов симпозиума (Факторы, определяющие человеческое поведение [Кембридж, 1937]). С незначительными изменениями была вторично опубликована под названием «Человеческое поведение» в материалах другого симпозиума, изданных Рут Нандой Эншен: Наука и человек (Нью-Йорк, 1942). Здесь публикуется последний вариант работы, с дополнительными незначительными изменениями, основывающимися на первоначальной немецкой машинописной рукописи.
Инстинкт и бессознательное
263 Рассматриваемая на данном симпозиуме тема затрагивает проблему, представляющую огромную важность как для биологии, так и для психологии и философии. Но прежде чем обсуждать связь инстинкта с бессознательным, необходимо сначала четко определиться с терминологией.
264 Говоря об определении инстинкта, я хотел бы подчеркнуть значение принципа «все или ничего», сформулированного Риверсом; мне кажется, что эта особенность инстинктивной деятельности имеет важное значение для рассмотрения данной проблемы с психологической стороны. Я ограничусь обсуждением проблемы инстинкта именно с этих позиций, поскольку не считаю себя достаточно компетентным для того, чтобы рассматривать ее в биологическом аспекте. Но, пытаясь дать психологическое определение инстинктивной деятельности, я обнаруживаю, что не могу всецело положиться на критерий Риверса – реакцию по принципу «все или ничего» – по следующей причине: Риверс определяет эту реакцию как процесс, интенсивность которого не зависит от условий, его породивших. Это реакция, имеющая некую собственную интенсивность, которая ни при каких условиях не зависит от вызвавшего ее раздражителя. Но если рассмотреть психологические процессы сознания, задавшись вопросом о том, есть ли среди них такие, интенсивность которых абсолютно несоразмерна силе раздражителя, то окажется, что у любого человека их наличествует великое множество. Например, несоразмерные, вспыхивающие по пустякам эмоции, впечатления, чрезмерные побуждения, намерения, выходящие за рамки здравого смысла и тому подобные явления. Отсюда вытекает, что все эти процессы нельзя классифицировать как инстинктивные, и потому нам следует поискать другой критерий.
265 Мы очень часто применяем слово «инстинкт» в обыденной речи. Так, мы говорим об «инстинктивных действиях», имея в виду такое поведение, мотив и цель которого не осознаны полностью и которое можно объяснить лишь скрытой внутренней необходимостью. Эту их особенность уже отмечал английский писатель Томас Рейд: «Под инстинктом я подразумеваю естественное побуждение к некоторым действиям, совершаемым без какой-либо цели, обдумывания или представления о том, что мы делаем»1. Таким образом, инстинктивное действие характеризуется бессознательностью вызывающего его психологического мотива в противоположность строго сознательным процессам, которые отличаются тем, что стоящие за ними мотивы осознаются непрерывно. Инстинктивное действие можно рассматривать как более или менее внезапное психическое явление, нарушающее непрерывность сознания. В этом отношении оно ощущается как внутренняя необходимость, что фактически соответствует определению инстинкта, данному Кантом2.
266 Следовательно, инстинктивную деятельность следует отнести к специфическим бессознательным процессам, доступным сознанию лишь через их результаты. Но если довольствоваться таким понятием инстинкта, то вскоре станет заметна его недостаточность: оно просто отделяет инстинкт от сознательных процессов, характеризуя его как бессознательное действие. Если же, с другой стороны, рассматривать бессознательные процессы в целом, то мы увидим, что не все они могут быть классифицированы как инстинктивные, хотя в обыденной речи такого различия не проводится. Если вы вдруг увидите змею и сильно испугаетесь, вы вправе назвать это инстинктивным импульсом, потому что он не отличается от инстинктивной боязни змей у обезьян. Наиболее характерными особенностями инстинктивного действия являются, прежде всего, единообразие явления и регулярность его повторения. Как удачно отметил Ллойд Морган, биться об заклад в отношении инстинктивной реакции так же неинтересно, как и в отношении завтрашнего восхода солнца. С другой стороны, может также случиться, что кого-то постоянно охватывает страх в тех случаях, когда он видит совершенно безобидную курицу. И хотя механизм страха в этом случае является таким же бессознательным импульсом, как инстинкт, мы должны, тем не менее, провести различие между двумя этими процессами. В первом случае в основе страха перед змеей лежит общераспространенный целенаправленный процесс; во втором же случае имеет место фобия, а не инстинкт, поскольку вошедший в привычку страх возникает изолированно и не является общей для всех особенностью. Существует множество других бессознательных побуждений такого рода: например, навязчивые мысли, музыкальные обсцессии, неожиданные идеи и настроения, импульсивные эмоции, депрессии, состояния тревоги и т. д. Такие проявления встречаются как у нормальных, так и у больных индивидов. Если они возникают изолированно и нерегулярно, то это не инстинктивные процессы, хотя и кажется, что их психологический механизм соответствует психологическому механизму инстинкта. Они могут быть охарактеризованы в терминах реакции «все или ничего», что особенно отчетливо заметно при патологии. В психопатологии часто встречаются случаи, когда раздражитель вызывает некоторую стабильную и относительно неадекватную его силе реакцию, сравнимую с инстинктивной.
267 Все эти процессы следует отличать от инстинктивных. Инстинктивными могут быть названы только те бессознательные процессы, которые являются унаследованными и проявляются единообразно и регулярно. В то же время им должно быть присуще качество вынужденной необходимости – это рефлексивность такого рода, которая была отмечена Гербертом Спенсером. Подобный процесс отличается от сенсорно-моторного рефлекса лишь тем, что является более сложным. Поэтому Уильям Джемс, не без основания, называет инстинктом «простой возбуждающе-моторный импульс, вызванный предсуществованием некоторой рефлекторной дуги в нервных центрах»3. Для инстинктов, как и для рефлексов, характерно единообразие и постоянство, а также неосознанность стоящих за ними мотивов.
