В момент своего рождения мы имеем самый большой конус абсолютного будущего, внутри которого пройдет вся наша жизнь. Но, идя по жизни, мы шаг за шагом тащим этот конус за собою от события А к событию В и делаем его все меньше и меньше, а оглядываясь назад, видим тысячи упущенных возможностей. Поэтому главный световой конус, который образуется в момент нашего рождения (суперконус), можно считать суммой всех наших возможных судеб.
С этого нулевого для нас момента мы вынуждены постоянно выбирать один поступок за другим из сотен возможных. А если мы не желаем принимать решение, то выбор за нас делает то самое темное время, которое никому, пока он жив, не позволяет остановиться. Поэтому когда мы в соответствие с собственными намерениями или по воле обстоятельств и времени приходим из события А к событию В, мы лишаемся навсегда части своих возможных радостей и бед (желтая зона). Перед нами абсолютно случайный мир, и наша траектория в нем практически непредсказуема. Это – открытая нелинейная система. Но, оглядываясь в этом абсолютно случайном мире назад, мы приходим к понятию детерминизма, из которого самосознание и выводит идею «неотвратимого рока». Но где бы человек не оказался, в эту точку так или иначе он сам привел себя. Ему не на что пенять.
Очевидно, наша судьба, какой бы она ни была, не будет противоречить законам нашей реальности. В этом смысле суперконус является множеством всех возможных причинно-следственных цепей, из которых могла бы состоять наша физическая жизнь. К сожалению, необратимость времени позволяет нам пройти только одну такую цепь, прожить только одну судьбу, но осмыслить мы способны тысячи разных цепей. Собственно, идя по жизни, мы это и делаем – мысленно просматриваем возможные изгибы нашей судьбы и выбираем тот, который по нашему мнению нам больше подходит.
Вся наша жизнь, проведем ли мы ее не выходя из дома, где родились, или отправившись в космическое путешествие к звездам (со скоростью, не превышающей скорость света), не выйдет за пределы нашего суперконуса. Поэтому все наши случайные столкновения и роковые встречи с другими людьми находятся в пересечении нашего суперконуса с их суперконусами. (Такое использование конусов не совсем корректно для физики, и поэтому в дальнейшем мы перейдем к ментальному конусу как множеству всех мысленных траекторий судьбы). Например, историю жизни Джека, который женился на юной Мери и после рождения у них двух детей неожиданно скончался, можно представить таким рисунком:
В сущности, все эти суперконусы имеют одну и ту же общую реальность, ведь дальше Вселенной никому не уйти. Конечно, эта реальность не остается одной и той же, но, как и мы, изменяется. Ей соответствует суперконус Большого взрыва, и с тех пор эта Вселенная расширяется в темное время своего будущего (Лаплас был уверен, что в абсолютно детерминированной Вселенной время не является темным, поскольку в «уме божьем» все уже заранее известно, но принцип неопределенности поставил этого всезнающий ум под сомнение).
В данном случае нас интересует стабильный мир. Чтобы устранить изменения в реальности, мы можем пренебречь временем в том смысле, что наши жизни слишком коротки по сравнению с космическими процессами. Но и тогда реальность не станет абсолютно стационарной: лето сменяется осенью и т.д. Однако если мы перейдем от физического конуса к ментальному, то можем считать, что формально взятая Вселенная (а как еще ее можно взять?) стационарна, а наш суперконус в ней является множеством непротиворечивых окрестностей точки возникновения нашего ментального самосознания из одного-единственного и общего для нас всех Сознания, истинного Я.
По сути, мы возвращаемся к главному постулату феноменологии. Гуссерль так говорит о своем методе: «Чтобы войти в сферу феноменологического опыта, мы должны отступить от объектов, полагаемых в естественной установке, к многообразию модусов их явлений, к объектам «заключенным в скобки». Феноменологический опыт есть единственный опыт, который может быть назван «внутренним» в полном смысле слова; его осуществление практически не имеет границ. Феноменология восприятия тел, например, не будет отчетом о тех или иных реально имеющих место или ожидающихся восприятиях, но выявлением инвариантной структуры, без которой невозможно ни отдельное восприятие тела, ни длительность их взаимосвязи».
Эти феноменологические модусы и структуры в первую очередь освобождают нас от времени и соответственно материального мира. Фактически Гуссерль говорит о том, что в буддизме называется иллюзорностью бытия, хотя, конечно, сам этот философ так далеко и не думал заходить. Но именно поэтому оговорка Гуссерля излишня. Нейролингвистическая реальность, с которой имеют дело психология и нейронаука, и есть философский мир феноменов. В буддистской онтологии есть только дхармы – психические сущности, которые сам Гуссерль называет интенциями, желая именно ими ограничить свою универсальную теорию. Но для Гуссерля замена физической реальности дхармами самосознания – лишь искусственная установка, научный метод абстрактного заключения Вселенной в скобки. «Я не полагаю более свое собственное существование в сферу своего интереса. Мой интерес сосредоточен теперь на чисто интенциональной жизни, внутри которой происходит мой реальный психологический опыт», - уточняет он. Отрицать саму реальность он не собирается, как не собирался это делать ни Платон со своим идеализмом, ни Беркли со свои солипсизмом, ни Декарт со своим дуализмом, ни Пуанкаре со своим конвенциализмом.
Но разве не очевидно, что мир физических тел для самосознания всегда оказывается миром феноменов? Если задуматься, то западный постулат об объективности материи есть лишь следствие исторической субъективности, ставшей стереотипом западного мышления. Ведь тела являются совокупностями частиц, т.е. они уже феномены нашего восприятия. Пусть так, скажет некто, но частицы-то уже не продукт восприятия. Они и есть независимая от нас материя. Но насколько материальны частицы? Например, теория струн утверждает, что эти частицы есть спектральные составляющие колебаний струн, т.е. опять порождены нашим восприятием. В данном случае, не важно, насколько эта теория верна. Значение имеет то, что каждый раз мы оказываемся в плену собственных феноменов. В конце концов, материя может существовать, но мы никогда не узрим ее в чистом, первозданном виде, поскольку эта материя и есть панпсихическое Сознание.
Итак, можно сказать, что в ментальном суперконусе мы переходим от материализма к платоновскому идеализму, в котором идеи (дхармы) выше физических тел и событий и независимы от времени (еще одного феномена нашего самосознания). Если в физическом мире река течет, и поэтому в нее нельзя войти дважды, то в ментальном (феноменологическом) мире река просто есть и в этом смысле неизменна. Именно поэтому, кстати сказать, физически умершие люди остаются с нами в нашей феноменологической памяти. В ментальном суперконусе никто не умирает (но может быть забыт). Его основание и есть нуминозное Я (Брахман), а весь конус, восходящий из этой вершины, - это оно, отдельное самосознание.
Внутри суперконуса находится наш ментальный мир, который, естественно, больше физического мира, ведь осмыслить мы способны гораздо больше, чем осуществить. Наш субъективный мир включает в себя объективный, поскольку мы имеем его в восприятии, но оказывается намного больше его. Например, если мы видим коня, то этот конь есть как в объективном, так и в нашем субъективном мире (о чем и говорил Беркли), но вот пегас или кентавр существуют только в ментальном мире, равно как и числа, геометрические фигуры, множества, функции, вся математика и вообще вся наука (именно на этом настаивал Платон). Мы говорим и даже успешно измеряем такие физические характеристики как масса, температура, энергия. Но это – лишь ментальности. По крайней мере, свет очень удивился бы (если бы мог удивляться), что он движется по закону какого-то Максвелла.
Следующий рисунок представляет собою четыре совмещенных ментальных суперконуса – мой, ваш, вашего соседа и его собаки. Именно так. У собаки тоже есть душа (если вы верите в то, что животные воспринимают мир, как и мы, и не верите Церкви, которая отказывает им в душе). В вашей любимой собаке или кошке тоже есть Брахман, чистое Сознание. Это Сознание генерирует беспрерывно всевозможные самосознания.
Но вернемся к нашему рисунку. Выбор четырех конусов совершенно условен. Из них так же условно закрашены только два. Пусть по-прежнему красный будет моим, а зеленый – вашим. Назовем эту восьмиконечную звезду «Розой Мира» для поэтичности.
