Колокол – это символ нашего переживания анимы, ее голос. Он напоминает нам о словах Женщины – Белого Бизона: «Я иду – и слышен мой голос». Подобно колоколу, голос анимы звучит в надежде, что мы его услышим. Она поет, и эта песня вовлекает нас во внутренний мир. Сила анимы позволяет проявиться содержанию бессознательного и архетипам в виде живых органичных образов, которые мы переживаем как реальные внутренние силы.
Колокол воплощает лирическое познание человеческой души в таком же смысле, в каком говорят о лирике испанцы, – это знание, которое возникает в процессе прямого переживания, а не интеллектуальной деятельности. Колокольный звон и музыка христианского мира были теми единственными голосами, на которых Запад говорил о духовном, не теряя его в концепциях, абстракциях и понятиях. Колокол посылал в будущее звук чистого чувства, которое, устремляясь за пределы разума, не могло не отозваться в душе.
Подобно колоколу, анима обладает достаточной энергией, чтобы открыть дионисийскую сторону духовного опыта, в которой истина ощущается чувственно, в образах, возникающих из бессознательного, как реальная встреча с внутренними «личностями». По существу, колокола – часть небольшого наследства, оставшаяся в западной культуре от дионисийского культа. Они влекут нас к музыке, гимну, танцу, ощущению воссоединения с космической драмой жертвоприношения и возрождения. Колокол напоминает нам о том, как танцевал перед Богом царь Давид.
Сон сообщает нам, что этот колокол не принадлежит индивидуальному Эго. Подобно священной трубке, он принадлежит внутреннему «народу» или «внутреннему христианскому миру». Известно: то, что принадлежит всем и что церковь должна была сохранить, в один прекрасный день возвращается в базилику. На символическом языке это означает: то, что принадлежало духовной жизни, существовавшей вне рамок Эго отдельной личности, и что, благоговея, следовало хранить в глубине внутреннего мира, оказалось утеряно. Речь идет о нашей душе, о Психее. Сначала она затерялась в бессознательном и бродила, то иногда появляясь в мире Эго, то его покидая; через любовное зелье она проецировалась на межличностные отношения. Мы пытались свести надличностное к личному. То, что принадлежало бессознательному, мы пытались превратить в феодальное поместье Эго. Но судьба этой силы – быть отвергнутой Эго и вернуться в свой внутренний храм.
Нам очень трудно вообразить, что означает возвращение в «храм» жизни. Совсем не обязательно придерживаться той или иной религиозной конфессии. Это означает делать различие между тем, что принадлежит внешней жизни, и тем, что присуще находящейся внутри самости. Это означает: то, что мы пытались прожить во внешних отношениях с окружающими, следует спокойно прожить у себя внутри, на духовном уровне.
У каждого из нас в глубине есть такое место, напоминающее хрустальный покой, «цветущий розами и сияющий утром», величественную базилику, где возвещающие истину колокола ждут, чтобы объявить о возвращении Души после долгого странствия. На уровне сознания возвращение анимы для мужчины означает некую жертву, отказ от претензии проживать свою душу, проецируя ее на женщину. Это значит снять бремя этой ноши с реальной женщины, поместить его в надежную внутреннюю крепость, предназначенную для того, чтобы его хранить.
Иногда сны приходят к нам в тот момент, когда мы должны пережить «смерть Эго», то есть принести в жертву определенные сознательные установки, в соответствии с которыми мы жили раньше, чтобы компенсировать свои страхи и мрачные ожидания. Сны придают ощущение равновесия и мужества, раскрывая нам красоту и благородство поступков, которые мы не могли увидеть в реальности, а также сверкание жизни, которое воплощает в себе оборотную сторону принесенной нами жертвы.
Возвращение анимы в базилику – это священнодействие. Каждый мужчина имел не одну возможность прожить свою аниму в отношениях с окружающими. Прекратить такие попытки – значит принести осознанную жертву. Человек должен сознательно пожертвовать одним уровнем своего бытия, чтобы перейти на другой. С точки зрения Эго это напоминает смерть. Устранить наличие анимы в проекции – значит исключить большую часть искусственного накала страсти из отношений. Это означает более спокойное и менее восторженное принятие реальности. Поместить душу в храм и прекратить какие бы то ни было попытки прожить ее через женщину означает, что мужчина открывает новую размерность в своей жизни, отделяя ее от отношений с окружающими, воссоздавая ее где-то еще, на ином уровне бытия. На этом уровне он ориентируется не на внешнюю деятельность, а только на свой внутренний мир. Эго ощущает этот переход как обеднение человеческих отношений и обкрадывание самого себя. Сначала мужчина чувствует, что половина напряжения, вдохновения, наслаждения и страсти взята из отношений с другими людьми. Со временем он начинает понимать, что в действительности его душа никогда не принадлежала сфере межличностных отношений и они гораздо лучше развиваются и расцветают без нее. Но в это время мужчина ощущает мрак и уныние.
Точно такое же чувство переживает владелец колокола – человек, который увидел сон. Если он вернет колокол на место, то почувствует, будто лишился чего-то слишком важного в индивидуальной жизни своего Эго. То же чувство заставляет страдать индейского охотника после предупреждения не прикасаться к Женщине-Духу. Он почувствовал, что лишился чего-то очень желанного, на сознательном уровне возбуждавшего его до дрожи.
Символизм величественной базилики, звон всех ее колоколов, ждавших веками возвращения священного колокола, возвещает о славе и красоте, неизбежно сопутствующих оборотной стороне жертвенности. Посредством этих образов сон сообщает нам, что Эго не потеряет ничего, поместив душу на ее законное место – во внутренний храм, неотделимую нашу часть, и то, что кажется Эго потерянным, не исчезает, а трансформируется в нечто находящееся на более высоком уровне и соответствующее беспредельной устремленности вверх величественной базилики и экстатической прелести звона великого колокола.
Мы уже убедились в том, что душа находит путь через огромную расщелину, существующую в панцире Эго, то есть через романтическую любовь. Вот почему романтическая любовь, странная и весьма притягательная смесь нуминозного и земного, стала единственной величайшей силой, существующей в нашей культуре. При отсутствии чего-либо подходящего она стала тем сосудом, в который мы изо всех сил стремимся собрать все находящееся за границами владений Эго и имеющее отношение к бессознательному: нуминозное, беспредельное, вызывающее благоговение и трепет; иными словами, все, что заставляет нас преклоняться.
Увидевший этот сон человек близок к тому, чтобы все это осознать. Мудрый индейский охотник при появлении Женщины – Белого Бизона это понимает. Он ощущает присутствие посланницы другого мира и чувствует, что ему не следует удерживать ее для своего Эго, ограниченного рамками сознания, необходимо вернуть ее на место, приготовленное специально для нее, – единственное надежное место, где она может сохраниться.
Если бы этот сон приснился Тристану, а тот смог бы его понять, изменилось бы тогда его поведение и отношение к любовному зелью, к Прекрасной Изольде? Смог бы он тогда молча и незаметно выйти за дверь, подобно человеку, увидевшему этот сон? Оставив божественную часть своей личности в храме, он поместил бы ее земную часть в реальную жизнь и больше никогда их не смешивал бы. Значение этого сна заключается в том, чтобы научиться отличать божественную сущность от человеческой.
Итак, мы все увидели в символической реальности. Но как же нам распознать то же самое на практике, в реальной жизни? Как вернуть колокол в храм? Как построить новую обитель для божественной, переполняющей нас эмоциями части, которой мы никогда не интересуемся, но которую всякий раз обнаруживаем у себя за пазухой или навьюченной на спине, подобно колоколу?
Юнг старался как можно скорее вернуть пациента к религии его предков. Считая, что пациент может это сделать самостоятельно, он рекомендовал католикам ходить на исповедь и на мессу, евреям – в синагогу, последователям учения Зороастры, парси, обратиться к своим религиозным истокам. Если женщине или мужчине открывается этот путь, он оказывается самым простым и близким для возвращения в божественный храм. Однако для многих такой путь становится непреодолимым. Ритуалы и символы официальной, вросшей в культуру религии не несут в себе жизненной силы.
Этим людям (а их становится все больше) следует искать другие пути. Один из них состоит в том, чтобы понять, что конечная цель, будь то базилика, синагога или храм, находится у них внутри. Потребность существует не столько в социально признанной религии, сколько во внутреннем переживании нуминозной, божественной реальности. Такие люди могут обрести религиозную жизнь и базилику в процессе ежедневной медитации в уединении и символическом ритуале, через активное воображение, взаимоотношение с возникающими в фантазии образами, в этическом диалоге с появляющимися в сновидениях «внутренними персонажами».
