Выбор между жизнью и смертью, конечно, составляет основную альтернативу этики. Это альтернатива между плодотворностью и деструктивностью, силой и бессилием, добродетелью и пороком. Согласно гуманистической этике, все злые стремления направлены против жизни, а все доброе служит сохранению и утверждению жизни.
На пути к проблеме деструктивности первым шагом является различение двух видов ненависти: рациональной, "реактивной" — и иррациональной, "обусловленной характером". Реактивная, рациональная ненависть — это реакция человека на угрозу его собственной, или другого человека, свободе, жизни, идее. Ее предпосылкой служит уважение к жизни. Рациональная ненависть выполняет важную биологическую функцию: она является эмоциональным эквивалентом действия, служащего защите жизни; она возникает как реакция на жизненную угрозу, и исчезает, когда угроза устранена; она не противостоит, а сопутствует стремлению к жизни.
Обусловленная характером ненависть — качественно иная. Это черта характера, непрерывная готовность ненавидеть, живущая внутри человека, скорее враждебного, чем реагирующего с ненавистью на внешние раздражители. Иррациональная ненависть может порождаться той же реальной угрозой, что вызывает и реактивную ненависть; но зачастую это беспричинная ненависть, использующая каждый удобный случай, чтоб обнаружить себя, рационализируемая как реактивная ненависть. Ненавидящий человек, кажется, испытывает чувство облегчения, и как бы счастлив, когда ему удается найти удобный случай проявить свою затаенную враждебность. На его лице можно увидеть почти наслаждение, испытываемое от удовлетворения ненависти.
Этика имеет дело в первую очередь с проблемой иррациональной ненависти, страсти к разрушению или уродованию жизни. Иррациональная ненависть коренится в характере человека, а уж какой предмет она избирает — это дело второстепенное. Она обращена как на других людей, так и на самого носителя ненависти, хотя мы чаще осознаем ненависть к другим, чем ненависть к самим себе. Ненависть к самим себе обычно рационализируется как жертвенность, бескорыстие, аскетизм или как самообвинение и чувство неполноценности.
Реактивная ненависть распространена намного шире, чем может показаться, поскольку человек часто реагирует с ненавистью на угрозы своей целостности и свободе, на угрозы не очевидные и явные, а скрытые и выступающие под маской любви и заботы. Пусть так, но ненавидящий характер все же остается феноменом такой важности, что дуалистическая теория любви и ненависти, как двух главных сил, похоже, соответствует действительности. Значит, я должен признать правильность дуалистической теории? Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно продолжить исследование природы этого дуализма. Равносильны ли добро и зло? Врождены ли они человеку или между ними возможна какая-то другая связь?
Согласно Фрейду, деструктивность свойственна всем человеческим существам; различие касается, главным образом, ее предметов: другие это люди или сам носитель деструктивности. Из этого следует, что деструктивность человека по отношению к самому себе обратно пропорциональна деструктивности по отношению к другим. Это положение однако противоречит тому факту, что люди различаются по уровню деструктивности независимо от того, направлена она, главным образом, на самого человека или на других людей. Мы не обнаруживаем глубокой деструктивности по отношению к другим у тех, у кого мало враждебности по отношению к самим себе; и наоборот, мы видим, что враждебность к себе и враждебность к другим взаимосвязаны. Далее, мы обнаруживаем, что жизнеотрицающие силы в человеке обратно пропорциональны жизнеутверждающим силам; чем сильнее одни, тем слабее другие, и наоборот. Этот факт дает ключ к пониманию жизнеотрицающей энергии; по-видимому, уровень деструктивности человека пропорционален уровню задержки развития его способностей. Я здесь имею в виду не временные фрустрации тех или иных желаний, а задержку спонтанного проявления сенсорных, эмоциональных, физических и интеллектуальных способностей человека, торможение развития его плодотворных возможностей. Если жизненному стремлению к развитию, к самоосуществлению препятствуют, то энергия, не получающая выхода, подвергается подмене и трансформируется в жизнеотрицающую энергию. Деструктивность — это результат неизжитой жизни. Индивидуальные и социальные условия, блокирующие жизнеутверждающую энергию, порождают деструктивность, которая в свою очередь становится источником, где берут начало разнообразные проявления зла.
Если верно, что деструктивность развивается в результате блокировки плодотворной энергии, то ее, по-видимому, вполне можно назвать некоей потенциальностью в человеческой природе. Следует ли из этого, что и добро и зло являются равносильными потенциальностями в человеке? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны исследовать значение потенциальности. Признать, что нечто существует "потенциально", — значит признать не только то, что оно будет существовать в будущем, но и то, что такое будущее существование уже заложено в настоящем. Эту взаимосвязь настоящей и будущей стадий развития можно определить следующим образом: будущее виртуально существует в настоящем. Означает ли это, что будущая стадия с необходимостью наступит, раз стадия настоящего уже существует? Ясно, что нет. Если мы говорим, что дерево потенциально существует в семени, это не означает, что из каждого семени должно вырасти дерево. Актуализация потенциальности зависит от наличия определенных условий, как, например, в случае с семенем, наличие надлежащей почвы, влаги и солнечного света. Фактически, понятие потенциальности имеет смысл лишь в сочетании с определенными условиями для ее актуализации. Утверждение, что дерево потенциально заключено в семени, требует уточнения, что некое дерево вырастет из данного семени при условии, что данное семя помещено в специальные условия, необходимые для его роста. Если такие надлежащие условия отсутствуют, например, если почва слишком влажная и, следовательно, неблагоприятна для роста семени, семя сгниет и из него не прорастет дерево. Таким образом, можно сказать, что семя или животное обладают потенциальностью двух видов, каждая из которых приводит к определенным результатам на поздней стадии развития; одна, первичная потенциальность, актуализируется при наличии надлежащих условий; другая, вторичная потенциальность, актуализируется, если условия противоположны жизненным потребностям. И первичная, и вторичная потенциальности являются частью природы организма. Вторичные потенциальности проявляются с той же необходимостью, что и первичные. Термины "первичная" и "вторичная" используются для указания на то, что развитие потенциальности, названной "первичной", происходит при нормальных условиях, а "вторичная" потенциальность проявляется только в случае ненормальных, патогенных условий.
Если мы правы, считая деструктивность вторичной потенциальностью в человеке, проявляющейся только когда человеку не удается реализовать свои первичные потенциальности, то мы ответили только на одно из возражений против гуманистической этики. Мы показали, что человек не обязательно зол, а становится злым только тогда, когда отсутствуют надлежащие условия для его роста и развития. Зло не обладает независимым существованием само по себе, оно есть отсутствие добра, результат неудачи в реализации жизни.
Нам предстоит разобраться с еще одним возражением против гуманистической этики: что надлежащие условия для развития добра должны включать награду и наказание, поскольку человек не имеет в самом себе какого-либо побудительного стимула к развитию своих сил. Я попробую показать на следующих страницах, что нормальный индивид обладает стремлением к развитию, росту, плодотворности, а паралич этого стремления сам является симптомом душевного заболевания. Душевное здоровье, как и здоровье физическое, является не такой целью, к которой человека нужно подталкивать извне, а целью, побудительный стимул к которой заключен в самом человеке, и для подавления стремления к которой требуется мощное воздействие среды [130].
Предполагая, что человеку присуще стремление к развитию и цельности, я не имею в виду некое стремление к совершенству, как особый дар, каким наделен человек. Это предположение вытекает из самой природы человека, из принципа, что способность к действию порождает потребность в применении этой способности, а невозможность ее применения ведет к расстройству нормальной деятельности и несчастью. В справедливости этого принципа можно убедиться на примере физиологической деятельности человека. Человек обладает способностью ходить и двигаться; если ему не удается использовать эту способность, это может привести к тяжелому физическому недомоганию или заболеванию. Женщина обладает способностью рожать детей и вскармливать их; если эта способность остается нереализованной, если женщина не становится матерью, если ей не удается родить ребенка и отдать ему свою любовь, она ощущает фрустрацию, средством от которой может стать только достаточная реализация способностей женщины в других сферах жизни. Фрейд обратил внимание на другой вид нерастраченности, приносящей страдание: нерастраченность сексуальной энергии, — указав, что задержка сексуальной энергии может быть причиной невротических расстройств. Хотя Фрейд переоценил значение сексуального удовлетворения, его теория является глубоким символическим отражением того факта, что если человеку не удается использовать и израсходовать имеющиеся у него силы, это становится причиной болезни и несчастья. Справедливость этого принципа очевидна в отношении как психических, так и физических сил. Человек наделен способностями мыслить и выражать свои мысли. Если эти способности заблокированы, человеку будет нанесен серьезный ущерб. Человек обладает способностью любить, и если он не может найти применения этой способности, если он не способен любить, он страдает от этой беды, даже если и пытается не обращать внимания на свое страдание, прибегая к разного рода рационализациям или к принятым в его культуре способам бегства от боли, вызванной неудачей.
