Поэтому задача остается той же: вы должны вывести свой страх на поверхность, осмыслить его, понять его причины. Необходимо признать, что просто опасно упорствовать в своих страхах, потому что в результате вы только травмируете своих детей. И нужно отучать себя от этой привычки. Скажем, для начала позвонить ребенку не 25, а 24 раза в день. Ну, право, небо из-за этого не упадет на землю! Да, непросто. А что поделаешь?.. С небольшого ручейка начинается река, ну а дружба начинается с улыбки…
– Но знаешь, страх за близких не всегда касается только их физической безопасности. Очень хочется уберечь их от каких-то ошибок, от неправильных решений. Поэтому родители нередко выбирают за своих детей их будущую профессию, институт, место работы, пытаются влиять на круг общения: он тебе не пара, с этими ребятами не дружи, у вас нет ничего общего.
– Стремление «вести» по жизни своих детей (как, впрочем, и других близких людей) – огромная и очень серьезная ошибка. Наши дети – это не мы. Факт очевидный, но традиционно не замечаемый и игнорируемый родителями. Именно поэтому, например, мы оцениваем успехи или неуспехи своих детей, соотнося их с собственными: «Вот я в твоем возрасте!», «А когда я была молодая!» Прекрасно… Только когда и где это было? И с кем? – тоже существенный вопрос. Нам кажется, будто мы знаем, что для наших детей будет хорошо, а что плохо, иногда нам даже кажется, что мы знаем, чего они хотят, а чего не хотят. Чаще, правда, мы предпочитаем размышлять о том, чего они должны хотеть (это уже крайняя степень родительского безумия).
Наши дети – не мы, они другие, они по-другому воспринимают ситуацию, принадлежат к другому поколению и даже к другой культуре, они имеют иной жизненный опыт, иначе расставляют приоритеты. Наконец, есть и психофизиологические особенности, отличающие нас от наших детей. Например, родители могут принадлежать к числу таких психических типов, которые мыслят и рассуждают преимущественно логически, а ребенок, напротив, может относиться к тем, для кого и мир, и воля, и представления существуют в образах. При внешней незначительности этих различий, эта разница, в действительности, огромна. Мы пытаемся одеть своего ребенка в костюм, сшитый по нашей мерке, и сильно удивляемся, что он в нем недостаточно грациозен. Но почему он должен выглядеть изящно, будучи одетым с чужого плеча?
Советовать – это, наверное, хорошо. Не знаю… У меня лично возникает настоящая паника, когда от меня ждут какого-то конкретного совета. Да, я как специалист могу прогнозировать, что именно человек Х должен сказать человеку Y, чтобы услышать определенный ответ. Но это лишь в теории. На практике чрезвычайно важно не то, что говорится, а то, как это делается. Иными словами, важно не то, что Х должен сказать Y, а то, как X это ему скажет. Что бы я ни насоветовал, Х скажет это Y как-то по-своему, не так, как я бы это сделал.
«Что я должна сказать своему сыну, чтобы он начал, наконец, меня слушать?» – вопрошает психотерапевта сердобольная мамаша. Она ждет от меня инструкции. Я же считаю их абсолютно бессмысленными, потому что в одном этом вопросе заключен диагноз. Даже сейчас, общаясь со своим сыном заочно, эта женщина умудрилась предъявить ему массу претензий, да еще высказать ему свое недовольство им. Какие я могу дать ей «конкретные советы», пока она сама не решила свою главную проблему? Она видит в своем ребенке врага, причем, не потому что он плохой, а просто потому, что он не соответствует ее генплану, то есть, ко всему прочему, она не оставляет за ним и права на свободный выбор, то есть не воспринимает его как личность. Какой совет я могу дать?! Лечиться! А потом уже нужные слова найдутся сами собой.
У нас родители выбирают за детей все – с кем им жить, о чем думать и кем работать. Но невозможно прожить чужую жизнь. Думать за ребенка не просто технически невозможно, это еще и опасно. Чтобы наши дети были успешны и счастливы, они должны научиться принимать самостоятельные решения, быть ответственными, уметь воплощать свои мечты в жизнь.
Да, до периода полового созревания мы несем за своего ребенка полную ответственность, мы определяем в меру своего интеллекта и возможностей круг его увлечений, его образовательную и прочую нагрузку. Но необходимо постепенно передавать бразды правления его жизнью самому ребенку. Если он решил поступать в вуз, нужно ему всячески помочь. Если нет – это его сознательный выбор. И на этот выбор следовало влиять до четырнадцати лет. А если вы держали и продолжаете держать его «под крылом», он вырастет инфантильным человеком. Многие родители спохватываются, когда подростку уже шестнадцать, – словно только что заметили, что в семье есть ребенок. А шестнадцать – это ушедший поезд.
Впрочем, я бы не стал драматизировать. Часто родители считают, что «все пропало», только потому, что дети ведут себя не так, как родителям того хотелось бы. Но данное поведение далеко не всегда является неправильным, ошибочным или опасным. Если родители найдут в себе силы перестроиться, чтобы достичь взаимопонимания со своим ребенком, в подавляющем большинстве случаев они обнаружат, что он с его жизненной идеологией вполне жизнеспособен, и более того – им даже можно гордиться.
Часто ребенок имеет правильную жизненную позицию и все понимает правильно, только понимает чуть по-другому и, что самое важное, не умеет выразить это в общении с родителями. Не умеет, потому что не приучен. И это самое важное! Воспитание – это ведь не когда вы говорите с ребенком, истинное воспитание – это когда он умеет говорить с вами. Потому что если он умеет с вами общаться, он сможет вас услышать, а если он вас услышит – это и есть воспитание.
Конечно, постоянно заботиться о близких сложнее, чем регулярно закатывать им истерики. Но настоящая любовь – это ежедневный, ежечасный труд. Нужно подумать о том, чем ты можешь быть фактически полезен близким людям, и сделать это. Очень простой совет, только вот выполнение этой рекомендации требует некоторых усилий.
После того как Андрей меня весь ужин отчитывал, посягнув на святое – на мою любовь к самым близким мне людям, признаваться в нижеследующем не хочется. Но писательница обязана быть объективной, поэтому должна признать: мне повезло, что у меня есть такой замечательный друг и – по совместительству – талантливый психотерапевт.
Между нашим разговором и вечером, когда я, наконец, села писать эту главу, прошло недели две. И сейчас, задумавшись над заключением, вдруг совершенно четко осознала, что прожила эти дни гораздо спокойнее, чем обычно. У меня в голове больше не крутятся фильмы ужасов – я вычеркнула из репертуара данный жанр как невостребованный.
Почему мы готовы проявить отзывчивость и благородство лишь в кризисной ситуации? Сорваться посреди ночи и ехать выручать друга из беды – романтическая такая фантазия. Но заботиться о дорогих тебе людях нужно постоянно – какое простое правило. И очень трудное, потому что хлопотно, да и выглядит забота уже не столь героически. Впрочем, у нас нет другого выхода, если мы не хотим, чтобы близкие люди, за которых нам так страшно, однажды стали чужими.
Соображения доктора КурпатоваЗа время моей работы на телевидении круг проблем, с которыми мне приходится сталкиваться как практикующему психотерапевту, серьезно изменился. Когда, например, я работал на отделении неврозов клиники психиатрии Военно-медицинской академии, мне, по большей части, приходилось иметь дело с достаточно тяжелыми психическими расстройствами, где ключевую роль, зачастую, играли даже не стрессы, а генетические факторы.
Когда я стал работать на кризисном отделении Клиники неврозов им. академика И.П. Павлова, моими пациентами, по большей части, были люди, находящиеся в тяжелейших кризисных ситуациях, а также суициденты – люди, пытавшиеся покончить с собой. Наконец, когда я возглавил Санкт-Петербургский Городской психотерапевтический центр, круг проблем, с которыми мне приходилось работать, существенно расширился за счет более «легких» случаев: ко всему прочему добавились вопросы, связанные с работой, с психосоматическими заболеваниями, с семейной и детской психотерапией и сексологическими проблемами.
Но вот теперь я оказался на телевидении, и здесь свои особенности. Конечно, люди обращаются ко мне на программу с такими проблемами, о которых им было бы «не стыдно» или, по крайней мере, «не очень стыдно» рассказывать. Сможете ли вы угадать, какие проблемы оказались лидерами рейтинга? Проще говоря, с какими проблемами чаще всего к психотерапевту обращаются люди, зная, что их проблема будет обнародована перед лицом многомиллионной аудитории? Я бы не угадал: «как выйти замуж» и «проблема с детьми». И знаете, почему именно эти проблемы? И в том, и в другом случае люди уверены, что проблема не в них, а в первом случае – в мужчинах и во втором – в детях.
