Грубо говоря, это концепция, которую в вышеупомянутой книге я развивал в отношении роли соматического ядра невроза. Из этой концепции для техники анализа вытекает еще большая основа и ясно определенная терапевтическая цель: восстановление генитального первенства не только в теории, но и на практике; т. е. пациент должен с помощью анализа достичь регулярной и удовлетворяющей генитальной жизни. Сколь далеки мы бы ни были от этой цели в некоторых случаях, именно это, исходя из нашего понимания развития либидозного блока, - актуальная цель наших усилий. При этом есть опасность уделить меньшее внимание терапевтическому требованию эффективного сексуального удовлетворения как цели, чем требованию сублимации, если способность сублимировать все еще плохо осознаваема, тогда как способность к сексуальному удовлетворению, пусть даже существенно ограниченная социальными факторами, находится на уровне, достижимом для анализа. Легко понять, что перенос акцента в цели терапии с сублимации на прямое сексуальное удовлетворение существенно расширяет сферу наших терапевтических возможностей. И именно при этом изменении возникают сложности социального характера, сложности, которые трудно переоценить.
То, что этой цели удастся достичь не с помощью инструкций, <синтеза> или убеждения, а только через тщательный анализ сексуальных торможений, уходящих корнями в характер, будет показано ниже. Но вначале позвольте сделать несколько замечаний по поводу постановки этой задачи Нунбергом.
В своей книге <Общая теория неврозов> Нунберг пытается интерпретировать теорию психоаналитической терапии; мы приведем самые важные его взгляды. Он считает, что <первая терапевтическая задача... помочь инстинктам достичь разрядки и обеспечить им доступ к сознательному>. Далее Нунберг приводит как важную задачу <утверждение мира между двумя полюсами личности, эго и ид, в том смысле, что инстинкты больше не будут вести отдельное существование изолированно от организации эго и эго вновь приобретет свою синтезирующую силу>. Это хотя и неполно, но в целом верно. Но Нунберг также выражает отвергнутые практикой старые взгляды о том, что в акте припоминания освобождается психическая энергия, и что это, так сказать, <детонирует> акт осознания. Так он объясняет процесс лечения с динамической точки зрения, он отграничивает осознание вытесненного, не интересуясь, не являются ли минимальные количества аффекта, освобождающиеся в этом процессе, также существенными для освобождения блокированного либидо в целом и для баланса энергетической структуры. Если, отвергая это возражение, Нунберг заявит, что в ходе многих действий осознания выделится полностью подавленная энергия, то он вступит в противоречие с клиническим опытом, который ясно указывает на следующее: только малая часть аффекта, связанного с вытесненной идеей, высвобождается во время акта осознания; гораздо большая и более важная часть вскоре после этого сдвигается к другому сегменту бессознательной деятельности, если аффект был связан с самой идеей; или разрешение аффекта не происходит совсем, если, например, он поглощается и становится частью характера. В таком случае осознание бессознательного материала не дает терапевтического эффекта. Короче говоря, динамика лечения не может быть достигнута исключительно актом осознания.
Это неизбежно приводит к другому критическому замечанию формулировок Нунберга. Он пишет, что повторение принуждения действует отдельно от переноса и это основано на привлекательной силе вытесненных младенческих намерений. Это было бы правильно, если бы повторение принуждения было первичным, неизменным фактом. Клинический опыт, однако, показывает, что большая привлекательная сила, проявляющаяся в бессознательных и младенческих намерениях, происходит от энергии неосуществленных сексуальных потребностей, и это сохраняет ее компульсивный повторяющийся характер до тех пор, пока блокирована возможность зрелого сексуального удовлетворения. Короче говоря, невротическая компульсивная повторяемость зависит от состояния структуры либидо. Исходя из этой перспективы и точки зрения, которая будет изложена ниже в формулировках невротического и генитального характеров, мир между эго и ид, о котором говорит Нунберг, может быть обеспечен лишь на следующей сексуально-структурной основе: во-первых, через вытеснение прегенитальных стремлений генитальными; во-вторых, через эффективное удовлетворение генитальных потребностей, которые, в свою очередь, решат проблему устранения блока либидо.
Теоретические предположения Нунберга ведут к такому отношению к технике, которое мы не можем считать правильным аналитическим подходом. Нунберг заявляет, что сопротивление нельзя разрушать впрямую; как он считает, позитивный перенос должен быть использован аналитиком для того, чтобы самому вкрасться в эго пациента и с этой удобной наблюдательной позиции начать его разрушать. Нунберг полагает, что при этом возникнут отношения, похожие на те, что существуют между гипнотизером и гипнотизируемым. <Поскольку внутри эго аналитика окружает либидо, он до определенной степени нейтрализует строгость самого супер-эго>. Таким образом, доказывает он, аналитик сможет соединить две расколотые части невротической личности. Но мы должны указать на следующее:
1. Именно такое <проникновение> в эго пациента во многих случаях является терапевтически опасным, хотя бы потому, что прочного и искреннего переноса не бывает. В начальных стадиях анализа мы всегда имеем дело с нарциссическими позициями, например, инфантильной потребностью в защите. Вследствие того, что реакция разочарования сильней позитивного объектного отношения, эта нарциссическая зависимость легко сменяется ненавистью. Подобное <проникновение вовнутрь> ради того, чтобы избегнуть сопротивления и затем <разрушить> ид <изнутри> таит в себе опасность, поскольку таким образом сопротивления могут маскироваться. Что более важно, прежнее состояние (если не более жесткие реакции разочарования) восстановятся, как только слабое объектное отношение рассыплется или будет захвачено другими переносами. Именно благодаря такому образу действий мы вызываем самые сильные, самые хитрые, менее всего контролируемые проявления негативного переноса. Отказ пациента от анализа или даже самоубийство - вот весьма частые последствия такого образа действий. Необходимо указать, что случаи самоубийства особенно вероятны, когда устанавливаются искусственно позитивные, гипнозоподобные отношения, тогда как открытая и ясная работа с агрессивными и нарциссическими реакциями, также, конечно, порожденными позитивными отношениями, предупреждает самоубийство или резкое окончание анализа. Это звучит парадоксально, но это отражает работу психического аппарата.
2. В процессе проникновения в позитивный перенос растет опасность принятия поверхностных интерпретаций, которые часто дают как аналитику, так и пациенту, неверное представление о реальном положении вещей до того времени, когда исправлять становится уже слишком поздно. К сожалению, гипнотические отношения слишком часто возникают по собственной воле; их необходимо раскрыть и устранить как сопротивление.
3. Когда в начале лечения тревожность спадает, это свидетельствует всего лишь о том, что пациент переключил часть своего либидо, в том числе и негативного, на канал переноса -а не об уничтожении его тревожности. Чтобы обеспечить возможность аналитической работы, психоаналитик должен каким-то образом успокоить пациента, чтобы облегчить его слишком острую тревожность. Кроме того, нужно, чтобы пациент понял, что он может вылечиться, только устранив свою собственную агрессию и тревожность.
Благодаря клиническому опыту, я весьма близко познакомился с описанием Нунберга типичного курса аналитического лечения. Я хочу лишь добавить, что сделаю все возможное, чтобы избежать такой путаницы; именно по этой причине я уделяю так много внимания технике обращения с сопротивлениями и началу лечения. Ниже описан типичный случай, в котором негативный перенос не был устранен в начале лечения, а сила позитивного переноса пациента была оценена неправильно:
Некоторое время существует ничем не нарушаемая гармония между пациентом и аналитиком; конечно, пациент полностью полагается на аналитика в его интерпретациях и, если это возможно, также доверится ему и в своих воспоминаниях. Но вскоре наступает момент, когда это согласие нарушается. Как мы уже отмечали, чем глубже продвигается аналитик, тем сильнее становится сопротивление, тем более в случае приближения к первоначальной патогенетической ситуации. В придачу к этим сложностям в какой-то точке переноса неизбежно возникает фрустрация, поскольку личные требования пациента к аналитику не могут быть удовлетворены. Большинство пациентов реагируют на эту фрустрацию ослаблением интереса к аналитической работе, т. е. они ведут себя так, словно уже были в подобной ситуации. Это можно интерпретировать как выражение ими некой активности, хотя на самом деле они избегают ее. В конце концов они становятся пассивными. Повторяющаяся компульсивность, которая, конечно, помогает вызвать фиксации, также управляет в ситуации переноса психическим выражением вытесненного. Теперь пациент передает активную работу аналитику, предоставляя ему угадывать, к чему пациент стремится, но не может выразить. Как правило, причина - в потребности в любви. Подлинное всемогущество в способах выражения и предполагаемая власть аналитика приводят к решающему испытанию. В определенной степени аналитик способен разоблачить это сопротивление; в конце с трудом понимает, что хочет сказать пациент. Конфликт, уже не внутренний, а между пациентом и аналитиком, обостряется. Анализу угрожает полная неудача, т. е. пациент ставится перед выбором - потерять аналитика и его любовь или вновь начать активно работать. Если перенос прочен, то пациент боится потерять аналитика. В таких случаях часто происходит странная вещь. В тот момент, когда аналитик теряет надежду на благоприятное завершение анализа, появляется изобилие материала, обещающее быстрое окончание анализа.
