Играли долго: сматывала шарф, называла слово, Алек должен был отзываться: она, оно, они, он; если правильно отвечал, отпускала слегка шарф, т. е. позволяла отбегать, шарф разматывая. Закончить игру захотела я – он хотел продолжать! Поначалу почти все ответы были правильные – пока слова были мужского и женского рода (только в роде «медведя» ошибся: «она»). На множественном числе (а это всё известные слова: штаники, огни и т. д) вышла запинка (ножницы —?; кубики – «он? она?»; в таких случаях обычно сначала предлагал женский род: «она»). Потом отвечал правильно, пока вопросы повторялись по типу. Когда начала предлагать слова среднего рода (дерево, окно и т. п.), запутался (одеяло – «он»), после этого начались ошибки даже в мужском и женском роде (мама – «он»!). Начали ещё раз, теперь уже слова среднего рода и множественного числа называла уже с самого начала вперемешку со словами мужского и женского рода – ошибок больше, чем правильных ответов.
«Моя нету слопи» – Алек (…).
«Поедем на лес», «на бабушке», «падает на воду».
Алек смотрит книжку («Where the Wild Things Are»), рассказывает мне, что видит. «Хочет кулить вилка!» (уколоть собаку вилкой). Иногда говорит как «иностранец»! Правда, случаи такие всё же редки.
Нарисованное Алеком привидение сначало было голубовато-бирюзовое, с парой жёлтых и розовых штрихов. Потом Алек, видимо, передумал: обвёл рисунок чётким чёрным контуром, закрасил почти всё коричневым, только верхушка стала чёрная. Очень необычное «привидение».
Алек захотел сам собрать паззл с волком и козлятами – понадобилось полчаса, с моей помощью (и с напоминаниями, чтоб не отвлекался). Потом собирала Аня при моей минимальной помощи – 15 минут.
Аня «делала книгу» (как объяснила Алеку), «сочинила сказку» (как сказала мне). Около получаса «читала» по своему рисунку. Больше всего действо напоминало радиопостановку: Аня то пела, то рассказывала; повествование то текло спокойно, то драматизировалось: актриса топала ногами, вскрикивала: «Ein Geist! Ein Gespenst!!» (импровизировала дочь по-немецки). Героями были яблоня, уехавшие папа и мама, брат и сестра. Этим сходство со сказкой «Гуси-лебеди» исчерпывалось: сестра оказалась принцессой, действие неожиданно перенеслось в… тюрьму («Gefäng», как наши дети её называют), призрак вдруг явился… Услышав о призраке, Алек вклинился: принёс куклу-привидение и попытался ввести интересных ему персонажей (самолёт).
Я отсняла.
Фантазировать им легче, чем рассказывать? Или немецкий настолько обогнал родной русский?
Я начала и продолжаю тренировать по словарю в картинках все 3 языка – слово за словом, с указаниями: «Николь говорит…» – у Алека интерес в глазах. Вспоминает больше слов, чем Аня! Результаты лучше, если показываю не картинки, а вещи. Иногда слово, однозначно знакомое, не вспоминается – начинаю вопрос на том же языке, что и забывшееся слово, тогда всё получается (!). Так, кажется, можно залатать дырки.
Аня: «Я тошнюсь!»
Я начала бороться с Алековым «сама». Так: «Алека сказала, она сама сделает; умная девочка!» – действует.
Алек говорит darum вместо da rum.
Алек:
– Не могу больше есть.
– Почему?
– У меня там, – показывает на тело, – батарейка старая.
Аня, после секундного «эканья» (думала, как лучше сказать), оформила своё желание в виде «правила»: «Когда кто-то съел суп, надо дать конфету». В смысле: «Съешь суп – получаешь конфету». Сама вывела для «правила» грамматическую формулу – «изобрела» «языковой велосипед».
М. раздражает вечное «I want don’t…», «I want cake to eat»: и кого же будет есть кекс? И если отвечают: «Кекс!», – издевается: кекс будет есть самого себя?!
Алек папе: «Папа сайзе!» [ «Scheiße», кака, – немецкое ругательство.] От неожиданности не сразу поняла. Выяснить, понимает ли смысл, не удалось.
Узнаю новое от Ани! «Joey» (детёныш кенгуру).
Алек задержался в ванной, дурил. Сама умыла его – Алек рассердился, запротестовал: сам может умыться. Побежал к полотенцу, вытерся, удовлетворённо заявляя: «Теперь я снова грязный!» И пошёл к умывальнику – умываться ещё раз.
Аня начинает рисовать «принцесс» (как другие девочки в детсаду). Я не смогла удержаться, поинтересовалась, почему у принцесс такие страшные зубы (треугольные, как клыки). Оказалось, это губы. Аня не обиделась.
Когда дети рисуют, предпочитают не «гармонию», а «контрасты»: сочетания далёких цветов.
Я взяла в руку 2 сосиски. Аня: «Сосиска как ракета!»
Спор с Алеком. Я решила его наказать: читать только Ане, а его отправить в другую комнату. Алек всё ж пришёл, говорит: «А я всё слышу». Отвечаю:
– А мы уйдём в комнату с ключом и запрёмся.
– А я возьму ключ и отопру.
– А мы ключ с собой возьмём.
– А я возьму лестницу, поднимусь и всё увижу.
– А мы пойдём в комнату с дверью без стёкол.
– Тогда… Тогда… Тогда ты глюпая!
Аня придумала слово: «пикникали». Понимает, что сама сочинила: сказала и смеётся. У Алека какая-то смешная форма «с тебями». Ещё хуже «вместех тебя».
Аня: «Ein Bär… eine берлоге» – этимологическую связь между словами разных языков чувствует?
В рисунках сложные геометрические формы; замкнутые линии – то извилистые, то угловатые.
Аня раскрасила зайчика так, что он получился пёстрым: 7 цветов!
Алек отказывается учиться – и с воодушевлением ходит по буквам, выложенным мной на полу.
Детский детектив. Спросила, почему кукла сидит на экскаваторе. Ответ: у неё украли туфельки и малыша, увозят в машине, надо догонять. (Впереди Алек с игрушечным микроавтобусом.)
По выходным рисуем «как большие»: акварелью на листах поставленного на мольберт альбома; краски смешиваем на палитре. Пробуем работать «в соавторстве»: импровизируем втроём на одном листе.
Напомнила поговорку «Когда я ем, я глух и нем» – не подействовало, восприняли как повод к упражнениям в остроумии. Аня переиначила: «Если я ем…» (в её случае, к сожалению, это совершенно правильная формулировка…). Алек, подумав, продекламировал: «Когда я ем, я ПЛОХО ЕМ» (специально скандировал, чтобы подчеркнуть отличие нового варианта от «поговорочного»).
Утром: «Mama, wo bist du?», «Mama, where are you?», «Мама, где ты?» (превратили вопрос в игру, подхватывая её, поочерёдно зовут на разных языках).
«Не браю из дома машинки», «упауа» (Аня!), «вычичить» (всё то же выключить – Алек).
Ходили в клуб / русскую группу. Были в основном сидячие игры, подвёрстанные к сказке «Рукавичка». Алек отказался «играть». Аня поучаствовала, несмотря на то, что стеснялась (говорила опустив голову). Придумывала задания («танцевать»), загадывала предмет и помогала отгадывать: называла цвет и т. д. Отгадывала «загадки», вставляя слова в специально для того задуманные паузы во время чтения сказки (лиса – рыжая… Аня: «Краса!»). Выяснилось, что знает слово «варежка»… Потом всё же убежала в спортивную комнату. Оба примчались назад делать самолётики, но, увидев, что те будут из бумаги, опять скрылись. Пожелали «играть в оркестре» (каждый бьёт ложкой по кастрюле). Алек весь вечер был тяжёл: брал вещи у малышей (обычно такого не делает), не отвечал на просьбы, капризничал и упрямился (хотел есть в клубе и, хотя понял, что еды там нет, отказался идти ужинать домой; потребовал жёлтую машинку и ныл об этом всю дорогу, другие машинки отверг…). Педагог, отвечающая за русский, говорит не без ошибок («загинаете» = загибаете!)…
Алек: «прыгает и лахает» (от немецкого lachen).
Аня вечером слушала старинную ирландскую матросскую песню; была очень заинтересована, спрашивала о каждом слове, захотела выучить наизусть.
Алек: «fahren bis zum снега», «sitzen на лошадь». В одном случае склоняет русское слово, в другом нет.
Аня:
– Schneewittchen wird heiraten mit seiner Mama… [Белоснежка выйдет замуж за её маму…]
– Аня, что такое heiraten?
– Когда кто-то танцует друг с другом.
У Алека: der Menschen. В немецком глаголы сильные без изменения, с чужой связкой («hat gespringen»)…
Ходили в первый раз вместе в библиотеку (детское отделение). Ане понравилось, потребовала несколько книжек взять домой (одну без слов): заинтересовала история. Алек сидел недовольный, на приглашение почитать отвечал, что хочет только смотреть им выбранную книжку.
Аня о театре, организованном в детском садике: дядю зовут Пётр Пан. Приносит куклы с собой, а сегодня приходил один. Говорил «с Николем».
Алек о новом домике в комнате Николь (только этим вопросом удалось вызвать на разговор): «чёрный, немного white, наверху немного жёлтый». Аня о домике в комнате Сибиллы: pink.
Отметили до сих пор единственный случай «интерференции» из английского, у Ани: «Ich bin kalt». М.-во примечание: только он не слышал, чтобы Аня по-английски говорила это правильно (I’m cold)…
