Но все равно что-то было не так. Мы испытывали взаимную симпатию, нас тянуло друг к другу, но, соприкоснувшись, мы буквально сталкивались лбами. Или обстоятельства разводили нас в разные стороны. Отношения становились невозможными. Точнее, каждые новые отношения с самого начала виделись мне невозможными. И я сознательно шла на эти отношения, зная, что будущего в них нет. Обе мои половинки не могли соединиться. Во мне прочно укоренились жесткие «приговоры» против себя самой. Они шли извне, из общества, частью которого я была, и я буквально впитала их с молоком матери. Эти убеждения программировали мое поведение, и я не видела альтернативы созданной реальности. Мир, который мне грезился, был жесток к моим «недостаткам». Все это рождало неуверенность в себе тогда, когда я пыталась открыться перед человеком, который мне соответствовал. И я начинала играть в дурацкие игры, пытаясь спрятать этот страх. Получалось неестественно, глупо. И я сдавалась.
А потом появился человек, которого я не боюсь. Это произошло спонтанно, как обычно происходит, когда не ждешь. Я занялась книгой, появились кое-какие идеи по дизайну, все это меня захлестнуло и увело в сторону от темы отношений. И он как-то сам возник рядом со мной.
Я и не подозревала, что с мужчиной может быть так просто. С самой собой – просто. Никаких драм. Никаких интриг. Никакого желания контролировать, получать или причинять боль. Бывают, конечно, ошибки с обеих сторон, но они больше не опасны. И это счастье, которое я научилась ценить.
Хотя… возможно, боль тоже нужна, и без нее счастье не будет различимым. Возможно, Он желал продемонстрировать мне всю полную гамму чувств, не хотел, чтобы я всю свою жизнь долбила лишь одну клавишу «до» в самом верхнем регистре своего рояля. Ведь в нем еще столько клавиш!.. Когда нет «низов», все как-то пресно, «не вибрирует внизу живота», нет «верхов» или пуста середина, – мрачно… а вот все вместе, если оглянуться назад и сложить все в одно произведение – поздний Рахманинов…
Кто же такой Он? Тот, кто всегда был со мной?
…А ведь «…Он пек для меня блинчики на залитой солнцем кухне…». Мы разговаривали о Натали Хичкок, а потом Он подарил мне наушники… я погладила Ему рубашку… Это было лучшее воплощение моего мужчины, мое разделенное «Я», которое не нуждалось в слиянии со мной, потому что всегда было моей естественной частью и имело обо мне прямое знание. Поэтому я и была с Ним сама собой. И Он показывал мне это, и ждал, когда я перестану соскребать краску со стен рядом с Его дверью, и войду…
…И я зашла на минутку к Нему, хотела сказать, что многое изменилось, что для этого мне пришлось пройти немало дорог, сломать тысячу каблуков и нырять в «кроличью нору», и что все мои притязания понять смысл человеческой любви и любви божественной были изначально провальными. Я высоко поднималась и быстро бежала, поэтому задыхалась, и встревоженные спешкой мысли наслаивались одна на другую.
«Я приготовил рыбу, – вдруг сказал Он. – Купил форель, завернул ее в фольгу и поставил на сорок минут в духовку. Так что, ужин готов. Потом посмотрим какое-нибудь кино. Может, останешься?..»
Родители многое определяют в жизни своих детей. И для того, чтобы подарить долгую, счастливую и наполненную смыслом жизнь, недостаточно просто купить им квартиру или остров в Тихом океане. Хотя и материальная поддержка показательно учит принимать помощь от других, что тоже важно. Но главное – родители должны передать своим детям картину мира, в которой они смогут жить полноценной жизнью. Без жгутов и окаменевшего от страха сердца, с желанием создавать этот мир, а не потреблять, превращаясь в бесформенное безвольное существо. Эта передача может произойти лишь тогда, когда в самих родителях закончатся битвы с «ветряными мельницами».
Мы взаимосвязаны. Наша общая жизнь такая пестрая и невероятно разнообразная лишь потому, что каждый из нас вносит частицу себя в процессе непрерывного создания. Это весело и интересно, если подойти к созиданию с мастерком в руках или художественной кистью. Каждый созидательный помысел будет давать тебе силы, каждый разрушающий – отнимать.
Я долго и честно дралась сама с собой, порождая невидимые возмущения, которые ты с готовностью поглощала. Я искала Себя, и ты была непосредственным очевидцем этой неуспокоенности. И вряд ли когда-нибудь этот поиск завершится окончательно. Вряд ли этого поиска избежишь и ты. Просто мне хочется, чтобы ты верила в себя, и свои ошибки воспринимала не как личную трагедию, а как необходимое условие роста. У тебя все получится.
Я хотела передать – на уровне ощущений – не осознаваемое умом, но сердцем глубокое внутреннее предчувствие, что все будет хорошо. Я прививала и буду прививать тебе наблюдательность, внимательность, умение делать выбор в бесконечной щедрости божественных предложений и этот непередаваемый восторг от новых открытий, от цветения весенних лугов, от хорошей музыки или даже осенних затяжных дождей, от которых дома кажется особенно уютно и тепло… Мои родители передали это мне, и я должна была продолжить эту эстафету с огнем надежды и веры в Любовь в руках, чтобы поделиться им с тобой. Придет время, и ты подаришь в качестве приданого эту жизненную силу своим детям…
* * *
Дорогой читатель. Эта книга, по моим изначальным планам, должна была выйти в свет к моменту совершеннолетия моей дочери. Равно как для нее она и предназначалась. Некоторые главы – например, про глинтвейн или блондинок, были написаны чуть раньше – несколько лет назад, когда идея передать дочери свой материнский опыт таким необычным образом стала крутиться у меня в голове. Те, что замешаны на квантовой механике, появились самыми последними. Наверняка заметно по стилю и общему настроению, будто писали разные люди. Хотя… кто его знает… кто его знает…
Но, как бы там не планировалось изначально, эта книга как будто сама решила, что для нее отлеживаться несколько лет в сундуке в виде свитков, туго скрученных розовыми лентами, совсем не интересно. В итоге получилась почти детективная история, в которой прямо или косвенно приняло участие несколько человек, ранее мне совершенно незнакомых, и благодаря содействию которых книга и «выпрыгнула» на виртуальные и настоящие полки книжных магазинов.
Я вложила в нее много настоящих эмоций и чувств. Я ведь писала ее для самого главного человека в своей жизни – для своего ребенка. Пусть в ней мало правды, зато в ней много любви, без которой никакая правда не имеет смысла. В ней – сотня вопросов, которые с нетерпением ждут ответа, возможно, от Вас. В ней – несколько ключей, которые, может, подойдут и к Вашей двери.
Все будет хорошо – вот увидите! Бури сменяются затишьем, затишье плавно переходит в строительство новой жизни, и дай Вам Бог – каким бы Он ни был – никогда-никогда-никогда не терять доброго состояния духа, чувства единения и сопричастности, желания совершать красивые поступки, уверенности в своих силах и возможностях. Будьте внимательны к проявлениям красоты, раздувайте любовь и творческие искры. Парите. Любите просто – без условий и ожидания взаимности. Действуйте!
P. S. У меня есть племянница. Ей два годика. Когда к ней приходят гости, она начинает прыгать и пищать от восторга. Хлопает в ладоши, смеется, и, когда радость достигает своего апогея, просто переворачивается вверх тормашками, пытаясь сделать стойку на голове. Так ее «выворачивает» от переполняющих чувств. Когда играет в кубики, и картинка собирается, кричит «Ура!», «Клево!» и скорей бежит обниматься. Она знает столько поводов для радости, сколько взрослый человек не сосчитает за всю свою жизнь. И спит безмятежно на спине, широко раскинув ручки. Мы с Алисой так уже не всегда умеем.
Я за ней пытаюсь повторять. Например, когда я дома одна. Ведь если меня никто не видит, я же могу просто перестать хмурить лоб, решая насущные задачи. Могу «болтать ногами», пока свожу баланс семейных доходов и расходов, лежа на кровати, или громко петь в ванной, когда набирается вода. В случае необходимости потом можно снова назначить себя страдающей или обиженной… но, как показала практика, в таком… отделенном от негатива состоянии, все получается гораздо быстрее и легче!
Впервые я услышала слово «чуйка» от Михаила Задорнова. Он тоже, в свою очередь, его цитировал без указания авторства. Замечательное слово! Интуиция – только по-русски.
Вокалистка проекта «Mandalay» Никола Хичкок попала в Россию неожиданным для музыкантов и характерным для нашей родины путем: под другим именем. Тогда, в конце 1990-х, большой известностью пользовались бристольцы «Portishead», и российские пираты, недолго думая, вывели на рынок новых музыкантов под раскрученным брендом. Поклонники отреагировали неоднозначно: кто-то похвалил ставшую вдруг нежной и невесомой Бет Гиббонс, кто-то страшно разочаровался («опопсела старушка»), и даже маститые критики опростоволосились, не заметив подмены. Не знаю, что подумала сама Бет Гиббонс, но на своем официальном сайте на всякий случай поместила опровержение.
