Я обнаружил, что пациентам необходимо проходить через эти упражнения, включая удары ногами, битье, кусание и прикосновение, неоднократно, чтобы освободить движения для гладкого перетекания чувства в действия. Например, каждый раз, колотя или пиная кровать, они учатся включаться в движения более полно, позволяя всему телу прочувствовать это действие. В большинстве случаев необходимо указать пациентам на то, как они сдерживаются, только чтобы не включаться в эти движения. Например, пациент будет тянуться ко мне руками, удерживая спину плечами, не осознавая, что препятствует действию, пока я не укажу ему на это. Битье по кровати кулаком или теннисной ракеткой является относительно простым действием, однако немногие люди могут выполнить его хорошо. Они недостаточно вытягиваются, не выгибают спины, сводят колени, и все это мешает им полностью погрузиться в это действие. Конечно, для большинства детей на драку было наложено табу. Смещение этого табу психологически в настоящее время почти не помогает, потому что оно уже стало структурой тела, как хроническое напряжение. Однако с практикой удары становятся более скоординированными и эффективными, и пациенты начинают испытывать удовольствие, выполняя это упражнение, а это знак того, что они открыли новую область в самовыражении.
Я всегда верил, что в терапии требуется двойной подход: один сосредоточивает внимание на прошлом, другой — на настоящем. Работа над прошлым является аналитической стороной, которая выясняет, почему у человека такое поведение, действия и движения. Работа над настоящим ставит акцент на том, как человек действует и двигается. Координация и эффективность действий и движений являются для большинства животных качествами, выученными в процессе детской игры. Но поскольку у ребенка есть эмоциональные проблемы, то это обучение не происходит легко и естественно. Поэтому до некоторой степени любая терапия включает в себя переобучающую и переподготавливающую программу. По моему мнению, терапия не должна быть процессом «или…или…»: или анализа, или обучения, но благоразумным сочетанием обоих.
Слово «личность» имеет два коренных значения. Первое происходит от слова персона, что имеет отношение к маске, которую актер носил во время представления и которая определяла его роль. Поэтому в одном значении личность определяется индивидуальным принятием своей роли в жизни или лицом, которым человек поворачивается к миру.
Второе значение прямо противоположно первому. Если мы разобьем слово «персона» на его составляющие, персона, то эта фраза будет означать «через звук». Согласно этому значению, личность отражается в звуке индивидуума. Маска является неживой вещью и не может передавать вибрирующее качество живого организма, как это делает голос.
Можно сказать: «Не обращайте внимания на маску, а прислушивайтесь к ее звуку, если вы хотите узнать человека». Отчасти это звуковой совет, игра слов не имеется в виду. Но было бы ошибкой игнорировать маску. Звук не всегда говорит нам, какую роль принял человек, хотя в большинстве случаев это можно понять. Характерная манера разговаривать может идентифицироваться с ролями. У проповедников, учителей, слуг и сержантов характерная особенность разговора, который идентифицирует их с их профессией или склонностью. Маска влияет и изменяет голос. Но в голосе существуют элементы, которых маска не всегда касается и которые дают другую информацию о личности.
Я не сомневаюсь в том, что богатый голос является богатым способом самовыражения и означает богатую внутреннюю жизнь. Мне кажется, что мы чувствуем это в человеке, и это ощущение ценно, даже если не подтверждается объективным изучением. Что мы подразумеваем под богатым голосом? Существенным фактором является наличие полутонов и обертонов, которые дают нам полноту звука. Другой фактор — это диапазон. Человек, который говорит монотонно, имеет очень ограниченный диапазон выражения, и мы склонны приравнивать это к ограниченной личности. Голос может быть глухим, без глубины или звучности, он может быть низким, как при недостатке энергии, и может быть тонким и бестелесным. Каждое из этих качеств имеет некоторое отношение к личности человека.
Голос настолько тесно связан с личностью, что возможно диагностировать у человека невроз, анализируя его голос. Каждому, кто хочет понять отношение голоса к личности, я бы порекомендовал внимательно прочесть книгу Поля Мозеса «Голос невроза» /24/. Изучение голоса дошло до такой точки, что его можно использовать в детекторе лжи. Это более тонко, чем детектор лжи, основанный на психогальванических рефлексах кожи, но принцип в обоих случаях одинаковый. Когда человек лжет, в его голосе появляется ровность, которую можно обнаружить инструментально. Эта ровность, отличающаяся от нормального голоса человека, означает блок или сдерживание побуждения говорить правду.
Новый детектор лжи называется PSE (Psychological Stress Evaluator) — определитель психологического стресса. Аллан Балл, президент компании по производству этих устройств, описывает их действие: «Мышцам человеческого тела присущ физиологический тремор, который продолжается все время. Однако под влиянием стресса тремор уменьшается. В голосовых мышцах также проявляется физиологический тремор, снижающийся в момент стресса. Используя электронное оборудование, которое мы разработали, вы можете исследовать магнитофонную запись голоса, чтобы пронаблюдать, что происходит с этим дрожанием. Степень дрожания обратно пропорциональна количеству психологического стресса, переживаемому человеком».
Тремор — это то, что я называю вибрацией. Отсутствие вибрации означает стресс или сдерживание как в теле, так и в голосе. В последнем он вызывает потерю резонанса. Их взаимоотношение таково: стресс = сдерживание = потеря вибрации = ровность аффекта или чувства.
Я не крупный специалист по голосу, но как психиатр я уделяю ему большое внимание в моей работе с пациентами. Я использую его не только диагностически для улучшения моих возможностей, но и терапевтически. Если человек собирается раскрыть весь свой потенциал для самовыражения, то важно, чтобы он получил полное применение своего голоса во всех регистрах и со всеми тонкостями ощущения. Блокада любого чувства повлияет на выражение голоса. Поэтому необходимо разблокировать чувства, то, о чем мы говорим все время. Несмотря на это, также необходимо специально работать над образованием звука, чтобы снизить напряжение, которое существует вокруг голосового аппарата.
Чтобы понять роль напряжения в нарушении образования звука, мы должны рассмотреть каждый из трех элементов, принимающих в нем участие. Это поток воздуха, под давлением действующий на голосовые связки, чтобы вызвать вибрацию; голосовые связки, которые действуют, как вибрирующий инструмент и резонирующие углубления, усиливающие звук. Напряжение, которое мешает дыханию, особенно в области диафрагмы, будет отражаться в некотором искажении тембра звука. Например, при сильном беспокойстве, когда диафрагма начинает трепетать, голос становится сам по себе дрожащим. Обычно сами голосовые связки свободны от хронического напряжения, но при сильном натяжении они напрягаются и вызывают осиплость. Напряжения в шее и мышцах горла, которые довольно широко распространены, влияют на звучность голоса, что ведет либо к грудному голосу, либо к высоким тонам. Естественный голос — это сочетание этих тонов в различной степени, зависящее от эмоций. Такое сочетание будет сбалансированным голосом.
Недостаточно сбалансированный голос является ясным показателем личностных проблем. Мозес описывает два случая, когда он занимался лечением, и которые я хотел бы процитировать, потому что он выражает мнение как отоларинголог: «Пациент двадцати пяти лет разговаривал высоким детским голосом, что доставляло ему сильное неудобство. Y него были совершенно нормальные голосовые связки, способные производить здоровый баритон, и в действительности он мог даже петь баритоном. Но он упорно продолжал говорить фальцетом. Другой пациент, молодой юрист, жаловался на хроническую осиплость. При образовании голоса он чрезмерно использовал грудной регистр. Отец молодого юриста был известным человеком, играл важную роль в жизни страны и был идеалом сына, который хотел жить как он. В результате — неестественный тон голоса, чтобы создать иллюзию, которая должна скрыть отсутствие успеха в стремлении быть похожим на отца. Подобным образом устойчивый фальцет другого пациента может быть прослежен от держания за завязки материнского фартука» /25/.
Мозес не описал лечение этих проблем, но по его наблюдениям мы можем видеть, что оно включало в себя некоторый анализ прошлого пациента. В обоих случаях они должны были проследить свои шаги, получив урок из раннего детства. Я уверен, что любой аналитик или терапевт может привести много примеров из своей практики, когда за успешной проработкой проблем личности следовало обогащение голоса.
